Жребий принцессы
Шрифт:
Севайин вздрогнула и повернула голову в направлении голоса. Вадин сделал то, к чему прибегал довольно часто: принял неприметный вид и таким образом остался незамеченным, избежав изгнания из шатра. Это был один из его наиболее коварных магических трюков. Он не обратил внимания на гнев Севайин. Опустившись возле нее на колени, он ослабил шнуровку на ее пестром платье и мягко, но настойчиво подтолкнул ее, пока она не легла, опершись на мягкий бок Юлана.
— Перестань сопротивляться, дитя. Ты хочешь потерять ребенка?
Севайин подтянула колени и вздохнула. Вадин изучающе смотрел на нее.
— Ты знал, — сказала она.
— Я
— Мама изо всех сил пыталась выбить из меня самонадеянность, — с тихим смехом сказала Севайин. — Но в конце концов она потерпела неудачу. Я все еще невыносимо горда. — По-королевски, — уточнил Вадин. Севайин уставилась на стену шатра. — Отец хорошо перенес удар.
— А что еще ему остается? Он не может отречься от тебя. Ты — все, что у него есть. Она вздрогнула. В ней снова вспыхнул гнев. — Вот почему все это стало возможным. Потому что я — его единственный ребенок. Единственная наследница, которую ему суждено иметь, единственная и роскошная драгоценность на троне Керувариона. Думаешь, мне было легко? Думаешь, мне приятны взгляды, вздохи и крики возмущения? Думаешь, я не знаю, какие битвы мне предстоит выдерживать всю жизнь, потому что я отдала всю себя ради любви к тирану из Асаниана?
— Не всю себя, — возразил Вадин. — Но в остальном есть доля истины. Твой дядя видит ее. Керуварион никогда не примет западного императора. Слишком многое было проделано во избежание именно этого. — Хирел никогда…
— Твой юный лев очарователен, как был очарователен и его отец. Он честен, он — настоящее воплощение королевской власти Асаниана. Он был рожден для того, чтобы стать императором. — Но не чудовищем.
— Может быть, и нет. — Вадин сосредоточенно расчесывал длинные пряди волос Севайин. — Старая ненависть умирает медленно. Асаниан есть Асаниан: западный дракон, зверь, пожирающий пространства в извечной ненасытной жажде золота и душ. Единственной защитой от него, сказали бы тебе многие, является его уничтожение. Севайин усмехнулась.
— То же самое говорят и о нас. Мы вызываем такую же ненависть и такой же страх. Но при этом не принимаются в расчет ни я, ни мой принц.
— Когда-то я тоже был молод, — сказал Вадин. Севайин пожала плечами. Вадин протянул руку к другой ее косе. Она отмахнулась от него.
— Черт возьми, Вадин! Прекрати обращаться со мной как с ребенком.
— Ты, конечно, не ребенок. Но ты вынашиваешь ребенка. Она молчала, с трудом сдерживая злость. Он снова занялся ее волосами. Севайин смирилась и обняла Юлана, черпая спокойствие из сонного сознания кота.
— Сначала ты отдохнешь, — непреклонно сказал Вадин. — А потом предстанешь перед своим народом.
— В обнаженном виде, надо полагать. И тогда они оскорбятся
— Почему? Разве ты что-то скрываешь? — Только нерожденного детеныша льва. Вадин посмотрел на нее тяжелым взглядом. У Севайин замерло сердце. Она сказала им, что гильдия магов держала ее в плену, что магистр сотворил превращение при помощи Байрана из Эндроса. Стоя перед армией, она ни словом не обмолвилась об измене князя Орсана. Она и сама не знала, почему промолчала. Вовсе не потому, что он был отцом ее матери и больше чем отцом для ее отца. Сам он тоже не запрещал ей рассказывать о себе.
Но Севайин была не в состоянии произнести слова, которые станут его приговором. Усилив защиту своего разума, она утомленно улыбнулась. Ее усталость не была притворной. — Я сказала вам все, что могла. Кроме… — Кроме чего?
Севайин глубоко вздохнула. Казалось, Вадин сейчас схватит ее и начнет трясти. Она с трудом взяла себя в руки.
— Там был не просто заговор магов с целью объединить два императорских дома. После рождения нашего сына маги убили бы Хирела и меня. — Вадин никак не отреагировал. — Но сначала должны были умереть наши отцы. И им все еще грозит гибель. Это вопрос нескольких дней. Я надеялась, что наше присутствие здесь, рядом с императорами, заставит заговорщиков отступиться. Они не рискнут потерять меня теперь, и им известно, что я умру, если умрет Хирел.
— Убийцы теперь не редкость, — сказал Вадин. — Нам и раньше приходилось встречаться с убийцами-колдунами.
— Но вам не приходилось встречаться с заговором магов, во главе которого находится сам магистр гильдии. — Севайин поднялась и прошла вдоль стен шатра, обходя койку и сундук для одежды, огибая низкий столик с развернутыми картами и планами битвы. Внезапно она остановилась и повернулась к Вадину. — Дядя, я знаю путь в Сердце Мира. Вадин встал.
— Неужели ты до такой степени безумна? Севайин озорно улыбнулась в ответ. — И ты еще спрашиваешь? — Но ведь этот путь должен охраняться. — Нам помогут верные маги отца и сторонники Зиад-Илариоса; с нами будешь ты, мама и сам отец. Мы сможем завоевать миры.
— Мудро, — сказал Вадин. — Этот мир слишком тесен для двух императоров, но если миров много… Севайин нетерпеливо зашипела:
— Один мир или тысяча тысяч — какая разница для мертвеца? Ты сам учил меня, что редко бывает выгодно сидеть и ждать, пока враг нападет на тебя. Лучше ударить первым, яростно и быстро, прежде чем он успеет собрать силы.
— Почему ты думаешь, что маги не вооружены и не ждут нас?
— Может быть, это и так. — Севайин взяла в руки перо, задумчиво повертела его в пальцах. В Яноне шутили, что перо — это то, что осталось от хорошего дротика. Она слегка улыбнулась. — Но вряд ли они знают, на что я способна. — Сейчас уже знают.
Она тряхнула распущенными волосами и провела рукой по своему телу.
— Посмотри на меня, дядя. Вот все, что многие из них способны увидеть во мне. Они знают, почему я сбежала из заточения. Я была напугана до смерти, мой принц придал мне мужества, а опасения за сына довели меня до отчаяния. Мой замысел удался — что ж, ведь я внучка бога, а удача — его слуга. Вадин ухмыльнулся.
— Кроме того, ты потрясающе красива, а разве красота когда-нибудь нуждалась в уме?
— Аварьян свидетель, я в нем никогда не нуждалась. — А я-то, глупец, восхищался тобой, думал, как это ты так быстро научилась изображать принцессу.