Жребий Судьбы
Шрифт:
Над лагерем раздался протяжный стон. Подняв головы, все увидели, что охваченная огнем башня связи медленно заваливается на бок. Один за другим лопнули удерживающие ее тросы, и спустя несколько секунд многотонная конструкция с грохотом обрушилась, засыпав горящими обломками плац.
Рауль при этом так витиевато выругался, что заслужил уважительный взгляд сержанта.
– Связи с внешним миром у нас больше нет, - заключил Гарсия.
– Придется рассчитывать только на свои силы, пусть они и неравны. Настало время показать этим ублюдкам, чего на самом деле стоит "Девятый прайд"!
***
Уверенность Себастьяна Гомеза в том, что все пройдет гладко, растаяла как туман сразу после того, как они взорвали ворота и проникли на территорию военного лагеря Федерации. Охранные системы периметра действительно были отключены, но повстанцев практически сходу атаковал отряд военных, привлеченный звуком взрыва. И, вопреки ожиданиям полковника, это оказались отнюдь не новобранцы.
Завязалась настолько ожесточенная перестрелка, что Гомез был вынужден связаться с оставленным на холме за пределами лагеря минометным расчетом и отдать приказ нанести упреждающий удар по территории. Когда с неба посыпались зажигательные снаряды, Кордеро был уверен, что один из них обязательно зацепит их отряд, но опасность миновала. Целью минометчиков, в первую очередь, были строения, а судя по точности, с которой наносились удары, стало понятно, что кто-то со стороны дает наводку на цель.
Пока шло сражение, Кордеро благоразумно прятался за одним из железных ящиков, предпочитая не лезть под пули. Наконец яростное сопротивление защитников было подавлено. Сид приказал оставить смертельно раненых бойцов, чтобы не тратить время, и направляться прямиком к взлетной площадке. Марко полковник держал подле себя, не на секунду ни выпуская из виду. В его планы не входило, чтобы бывший аристократ поймал шальную пулю, причем, не исключено, что от кого-то из своих.
Взлетную площадку окружал высокий забор из металлической сетки. На территорию вели автоматические ворота, которые, разумеется, были закрыты. По команде полковника один из бойцов вскинул гранатомет и разнес их в клочья.
Марко был в числе первых, кто ступил на бетонированную, покрытую нагаром от двигателей поверхность взлетного поля. Здесь находилась лишь пара старых армейских флайеров и видавшей виды корвет класса "Фантом". Корабль стоял чуть в стороне, гордо задрав острый нос к звездному небу. В свете прожекторов была хорошо видна его облупившаяся корма с остатками керамической брони. Однако, несмотря на свой потрепанный вид, корвет все еще сохранял остатки былого величия некогда грозной боевой машины. Он напоминал старого ветерана, чье обветренное, покрытое шрамами лицо и суровый взгляд свидетельствовали о воинском прошлом красноречивее, чем увешанная орденами грудь.
Себастьян Гомез при виде корабля досадливо поморщился. Вероятно, тот оказался не так хорош, как представлял себе полковник. Во всяком случае, не настолько, чтобы рисковать из-за него жизнями своих людей. Однако он быстро взял себя в руки и, ничем не выдав разочарования, нарочито бодро крикнул остальным:
– Гляньте, парни, вот и наша птичка! Черт возьми, это самый прекрасный корабль из всех, что мне доводилось видеть! Ну, что встали? Вперёд!
– Сид, у нас компания!
– прогудел Кристиан,
– Марко и Эскобар, бегите на корабль и начинайте готовиться к старту, - бросил Гомез, мрачно наблюдая за приближающейся группой солдат.
– Мы постараемся их задержать.
Эскобар без лишних вопросов бросился в сторону корабля. Марко успел его догнать лишь у самого трапа, когда за их спиной вовсю звучали выстрелы. Скоро сюда сбежится весь лагерь. Солдаты не станут разбираться, кто он такой и что здесь делает. Скорее всего, пристрелят вместе с остальными повстанцами, а уж потом будут разбираться. Если же ему повезет попасть в плен, то, возможно, он доживет до суда, на котором к уже висящим на нем преступлениям добавится пособничество террористам. Ни про какой Элизиум, естественно, не может быть и речи. Выбор будет ограничен либо смертной казнью, либо пожизненной каторгой.
Тяжелые, массивные створки внешнего шлюза выглядели не менее внушительно, чем двери в главное банковское хранилище Риволя. Марко понял, что, действуй он в одиночку, на этом месте его знакомство с кораблем и закончилось бы. Он в жизни не додумался бы, как открыть наглухо задраенный шлюз военного корабля, который способен выдержать прямое попадание лазерной турели.
Однако Эскобара подобное ничуть не смутило. Внимательно ощупав поверхность стены справа от шлюза, он вскоре обнаружил зазор. Парень достал нож, воткнул его в щель, покачал там и спустя полминуты отодрал защитный кожух. Под ним оказалась бронированная заслонка, перекрывающая доступ к узлу управления шлюзом. С первого взгляда стало ясно, что ее не получится вскрыть даже с помощью взрывчатки.
– Какого черта вы там возитесь?!
– крикнул им Себастьян Гомез. Из дюжины прикрывавших их бойцов "Пути свободы" на ногах оставалось семеро. Остальные остались лежать возле ворот. Среди выживших, подобно могучей горе, возвышалась фигура Кристиана.
Эскобар молча достал из кармана устройство, напоминающее крохотного спрута с гладким, прозрачным куполом и свисающей из него кучей проводов-щупалец. Когда он поднес его к бронированной пластине, "спрут" вздрогнул и его "щупальца" моментально оплели заслонку, словно намагниченные. Послышался нарастающий писк, а в прозрачном куполе устройства праздничной гирляндой замерцали разноцветные огоньки.
Марко едва открыл рот, чтобы высказать мнение, что военный корабль наверняка имеет надежную защиту от внешнего вмешательства, как массивные створки шлюза вздрогнули и начали расходиться в стороны. В лицо ударила волна тяжелого, спертого воздуха, словно из недр древнего склепа.
– Тебе что, особое приглашение нужно?
– через плечо бросил Эскобар и проворно нырнул в шлюз.
Марко набрал в грудь побольше воздуха, словно перед погружением в воду, и покорно проследовал за Эскобаром в недра корабля. Из шлюза он попал в грузовой отсек, откуда вел узкий коридор. Освещение не работало, и внутри было темно, как в брюхе у кита. Эскобар уверенно шел где-то впереди, подсвечивая себе дорогу фонариком, в то время как бывшему аристократу приходилось пробираться практически на ощупь.