Жребий (Жребий Салема)
Шрифт:
Руки гудели от обретенной силы, будто провода под высоким напряжением.
Лезвие засияло ярче.
– Ну же! – умоляюще крикнул Марк. – Быстрее!
Бен Миерс расставил ноги, взмахнул топором и молниеносным движением обрушил его на деревянную дверь. В воздухе мелькнула яркая дуга, и лезвие почти полностью вошло в дерево. Во все стороны брызнули щепки.
Бен вытащил топор из жалобно заскрипевшей древесины и нанес новый удар. А потом еще и еще! Он чувствовал, как напрягаются мышцы, и действовал с доселе неведомыми ему самому сноровкой и уверенностью. После каждого удара
Марк зачарованно не сводил с него глаз. Холодный голубой свет, исходивший от рук Бена и топорища, стал походить на столб огня, в котором Бен продолжал неустанно трудиться. На шее вздулись жилы, один глаз прикрыт, а второй широко открыт и сверкает. Рубашка на спине лопнула, и было видно, как под кожей перекатываются похожие на веревки мышцы. Бен превратился в одержимого, и Марк понимал, что эта одержимость вовсе не христианская: добро вернулось к своим изначальным истокам и лишилось всей мишуры цивилизации. Оно походило на самородки, которые вдруг извергаются из самых глубин земных недр. И в этом не было какой-то завершенности. Это было проявлением Силы. Той самой Силы, что приводит в движение весь механизм мироздания.
Дверь в погребок Евы Миллер больше не могла противостоять этому бурному натиску. Удары посыпались с такой скоростью, что над головой Бена образовалась светящаяся дуга, упиравшаяся в разлетавшуюся на щепки дверь.
Нанеся последний удар, Бен отбросил топор и поднес пылающие ладони к глазам. Они светились.
Он протянул руки к Марку, и тот невольно зажмурился.
– Я люблю тебя, – произнес Бен.
Они взялись за руки.
Погребок оказался маленьким, похожим на тюремную камеру помещением, в котором валялись пустые бутылки, имелась покрытая пылью корзина с полусгнившим картофелем и лежали тела. В дальнем углу, почти вплотную к стене, стоял гроб Барлоу, напоминавший саркофаг, в который укладывают мумию. В изголовье плясали огоньки, похожие на огни святого Эльма [27] .
27
Появление во время грозы огненных язычков, кисточек на острых концах сильно наэлектризованных предметов – преимущественно на мачтах кораблей, башнях церквей.
Перед гробом, как шпалы на рельсах, были уложены тела людей, с которыми Бен жил под одной крышей: Ева Миллер и рядом Проныра Крейг; Мейб Малликэн из комнаты в конце коридора на втором этаже; Джон Сноу, едва передвигавшийся из-за артрита и с трудом спускавшийся на завтрак; Винни Апшо; Гровер Веррилл.
Перешагнув через тела, они добрались до гроба. Бен посмотрел на часы – 18:40.
– Мы должны перетащить его поближе к Джимми, – сказал Бен.
– Да он, наверное, весит целую тонну! – засомневался Марк.
– У нас получится, – заверил Бен и осторожно попробовал приподнять гроб за правый верхний угол. Свечение у изголовья
– Теперь попробуй ты, – сказал он Марку.
Тот с такой же легкостью приподнял свой край и изумленно воскликнул:
– Да я бы его одним пальцем мог поднять!
– Не исключено. Наконец-то повезло и нам. Однако надо торопиться!
Они протащили гроб сквозь пробитое топором в дверце отверстие, и в какой-то момент он там чуть не застрял. Однако Бену удалось немного повернуть гроб, и тот, со скрежетом протиснувшись, оказался наконец в основном помещении подвала.
Они отнесли его к выходу и накрыли одной из занавесок Евы Миллер.
– Он внутри, Марк, – сказал Бен. – Этот ублюдок у нас в руках! Пора с ним покончить!
Часы показывали 18:45. Свет, лившийся из дверного проема кухни, уже стал серым.
Переглянувшись, они оба посмотрели на гроб.
– Сейчас? – спросил Марк.
– Да!
Марк обошел гроб и встал рядом с Беном с той стороны, где на крышке были замки. Они дружно наклонились, и при первом же прикосновении защелки на замках сами стали отстегиваться со звонким звуком.
Они подняли крышку.
Внутри лежал Барлоу, устремив перед собой невидящий взгляд.
Теперь это был молодой человек с черными пышными волосами, разметавшимися на атласной подушке. Здоровая кожа светилась ярким румянцем, а на полной нижней губе покоились клыки – белые, с небольшим желтым отливом цвета слоновой кости.
– Он… – начал Марк, но договорить не успел.
Красные глаза Барлоу вдруг закатились, а потом неожиданно ожили и с насмешливым торжеством впились в Марка. Тот замер, не в силах отвести взгляд.
– Не смотри на него! – крикнул Бен, но было уже поздно.
Бен оттолкнул мальчика, но тот, взвыв, набросился на него. Не ожидавший нападения Бен подался назад, и в следующее мгновение почувствовал, как Марк уже нащупал у него в кармане рукоятку пистолета Маккаслина.
– Марк! Не…
Но мальчик его не слышал. По отрешенному лицу было видно, что его сознание полностью подавлено, а действиями руководит Барлоу. Изо рта вырывался жалобный вой, как у загнанного в угол зверька. Обеими руками он сжимал пистолет. Бен схватился за дуло, пытаясь отвести его в сторону.
– Марк! – взывал он. – Очнись! Бога ради…
Дуло качнулось, и прогремел выстрел. Пуля чиркнула по виску Бена. Схватив Марка за руки, он ударил его ногой. Тот отлетел назад и выронил пистолет, который с грохотом упал между ними. Мальчик рванулся за ним, и Бен со всей силы нанес ему удар в лицо. Увидев, как губы мальчика окрасились кровью, он закричал, будто ударили его самого. Марк опустился на колени, и Бен ногой отбросил пистолет. Видя, что парнишка хоть и ползком, но все равно пытается завладеть оружием, Бен снова его ударил.