Жребий (Жребий Салема)
Шрифт:
– Нет, но погляди-ка сам! – Милт передал через прилавок купюру, и все принялись ее рассматривать. Она была чуть больше обычной.
Пэт посмотрел ее на свет и перевернул.
– Это – двадцатка серии Е, верно, Милт?
– Она самая, – подтвердил тот. – Их перестали печатать лет сорок пять или пятьдесят назад. Уверен, что коллекционеры в Портленде за нее дадут больше.
Пэт дал всем рассмотреть купюру, и каждый ее внимательно изучил, держа перед глазами, кто ближе, кто дальше – в зависимости от изъянов зрения. Джо Крейн
– Чудной парень, ничего не скажешь, – заметил Клайд.
– Да уж, – согласился Винни и добавил, помолчав: – Но это точно модель тридцать девятого года. У моего сводного брата Вика был такой «паккард». Его первая машина. Он купил ее в сорок четвертом, уже подержанную. Однажды не уследил за маслом и сжег все поршни.
– А я уверен, что сорокового года, – возразил Клайд, – потому что помню парня, который делал плетеные кресла. Так он подъезжал прямо к дому точно на такой же и…
И начался неторопливый спор, прерываемый долгими паузами и напоминавший шахматную партию по переписке. Время, растянувшись в вечность, казалось, остановилось на месте, и Винни Апшо начал медленно скручивать новую сигарету непослушными из-за артрита пальцами.
Когда в среду, 24 сентября, раздался стук в дверь, Бен писал, и, прежде чем открыть дверь, взглянул на часы. Чуть больше трех. Из-за дождя поиски Ральфи Глика прекратились, и было решено, что продолжать их не имело смысла. Мальчик исчез… и исчез навсегда.
Бен открыл дверь и увидел на пороге Паркинса Гиллеспи с сигаретой в зубах. В руке он держал книгу, и Бен с удивлением узнал в ней свою «Дочь Конвея».
– Входите, констебль, – пригласил он. – Дождь не перестал?
– Идет, мелкий, – ответил тот, входя в комнату. – В сентябре схватить грипп проще простого. Я всегда надеваю галоши. Кое-кто над этим посмеивается, но последний раз я болел гриппом в Сент-Ло во Франции в сорок четвертом.
– Положите плащ на кровать. Жаль, что не могу предложить вам кофе.
– Боюсь, что плащ намочит вам постель, а мне бы этого не хотелось, – отозвался Паркинс и сбросил пепел в корзину для бумаг. – А кофе я только что выпил в «Экселленте».
– Чем могу служить?
– Моя жена читала это… – Он протянул книгу. – Она узнала, что вы в городе, но стесняется попросить автограф. Может, вы напишете свое имя или еще что…
Бен взял книгу.
– А Проныра Крейг говорил, что ваша жена умерла лет пятнадцать назад.
– Правда? – ничуть не смутился Паркинс. – У Проныры слишком длинный язык. Когда-нибудь ему это выйдет боком.
Бен промолчал.
– Тогда не могли бы вы подписать книгу для меня?
– С удовольствием! – Бен взял со стола ручку и открыл форзац. На нем были строчки из рецензии кливлендской газеты «Плейн дилер»: «Правдивый срез реальной жизни». Бен написал: «С наилучшими пожеланиями констеблю Гиллеспи
– Спасибо, – поблагодарил Паркинс, даже не взглянув на сделанную Беном надпись. Он наклонился и затушил сигарету о внутреннюю поверхность корзины для бумаг. – Это моя первая книга, подписанная автором.
– Вы хотели у меня что-то выяснить? – поинтересовался Бен улыбаясь.
– Голова у вас работает, ничего не скажешь, – заметил Паркинс. – Раз уж об этом зашла речь, я и впрямь хотел бы задать пару вопросов. Ждал, пока рядом не будет Нолли. Он хороший парень, но много болтает. Господи, как же здесь любят разные сплетни!
– И что вы хотели бы знать?
– Главным образом, где вы были в среду вечером.
– Когда пропал Ральфи Глик?
– Да.
– Вы меня подозреваете, констебль?
– Нет, сэр, я никого не подозреваю. Это не входит в сферу моей компетенции, если можно так выразиться. Другое дело – остановить за превышение скорости или следить, чтобы молодежь в парке вела себя прилично. Я просто хочу быть в курсе всего, что здесь происходит.
– А если я откажусь отвечать?
– Дело ваше, – пожал плечами Паркинс, доставая пачку сигарет.
– Я был на ужине со Сьюзен Нортон и ее родителями. И сыграл партию в бадминтон с ее отцом.
– Держу пари, что он выиграл! Он всегда выигрывает у Нолли, а тот мечтает обыграть Билла Нортона хотя бы один-единственный раз. А во сколько вы ушли?
Бен засмеялся, но смех прозвучал не особо весело.
– Гнете свою линию до конца, верно?
– Знаете, – ответил Паркинс, – будь я похож на тех нью-йоркских полицейских, которых показывают в сериалах, то наверняка решил бы, что вам есть что скрывать. Уж больно часто не отвечаете сразу на простые вопросы.
– Мне нечего скрывать, – возразил Бен. – Просто надоело быть чужаком, на которого все показывают пальцами. А теперь еще и вы заявились под благовидным предлогом, чтобы выяснить, не причастен ли я к исчезновению Ральфи Глика.
– Я вовсе вас не подозреваю, – заверил Паркинс, пристально глядя на Бена поверх дымящейся сигареты. – Я просто хочу убедиться, что вас не в чем подозревать. Считай я иначе, вы бы уже сидели в тюрьме.
– Ладно, я ушел от Нортонов в четверть восьмого. Прогулялся до Школьного холма, а когда стемнело, вернулся сюда, два часа поработал и лег спать.
– И во сколько вы были здесь?
– Думаю, в четверть девятого. Или около того.
– Что ж, не могу сказать, чтобы ваш ответ снял все вопросы. Вы кого-нибудь встретили по дороге?
– Нет, – ответил Бен. – Ни души.
Паркинс хмыкнул и шагнул к пишущей машинке.
– А о чем ваша книга?
– А вот это вас точно не касается! – резко ответил Бен. – И попрошу вас ничего не трогать и не читать. Если, конечно, у вас нет ордера на обыск.
– Ну и ну! Разве авторы пишут книги не для того, чтобы их читали?