Жрец Без Имени
Шрифт:
— Что же, начнем с небольшой аналогии. Если взять, скажем, Титаник. Большой корабль, известный своей печальной судьбой. Уникальный в своей природе, а главное действительно подходящий пример. Мы берем корабль. Он — Титаник. Затем, выбиваем из обшивки заклепку, но перед нами все еще он, Титаник. А теперь мы сносим трубу или даже две, — сказал старик и, запрокинув голову, медленно выпустил серый, почти черный дым. Запах, надо сказать, был ужасающий. Не знаю, что же он жег в трубке, но из мыслей о корабликах меня вернуло моментально. Мужчина же, будто и не заметил, продолжал свою тихую монотонную речь. — Даже без труб, обшивки, кают и палубы Титаник остается таковым. От
— Это все еще Титаник, — хмуро закончил я, невольно склоняя голову. — Но ведь даже при малейшем изменении слова "тот же самый" уже не актуальны.
— Именно, любое изменение меняет суть, пусть и немного, но корабль — это корабль. Ты будешь тем же человеком, если лишишься руки. Сейчас у тебя и вовсе нет живого тела. Все, что от тебя осталось, так это проекция, видимая мной. От тебя ничего не осталось, но перестал ли ты быть собой? Можно ли сказать, что развалина, оставшаяся под рекламным щитом, более достойная зваться человеком, чем ты?
— Я здесь и сейчас, — невольно согласился я, понимая направление мысли. Если думать о корабле или человеке не как о совокупности частей, а предположить, что есть нечто большее, сокрытое за именем, даже полное разрушение оболочки не отменяет факт присутствия. — Хочешь сказать, что даже если этот последний кусок выкинуть, Титаник все еще будет перед нами? Даже не имея ни единой материальной части?
— А как, по-твоему, появляются призраки и привидения? — развел руками Старик, носом выдыхая черные облака горького дыма. — Хотя призраки в вашей "Реальности" не пользуются популярностью.
— Хочешь сказать, что ты — призрак Бога?
— Если упростить до примитивных терминов, такое определение будет вполне уместно, — спокойно согласился гость и опустошил свой бокал, тут же наполняя его повторно. — Хотя в моем случае, правильнее сказать, что от меня остался ноль без палки. А ноль — тоже число, пусть и очень маленькое.
— И когда ты говоришь о передаче силы, ты предлагаешь мне этот самый ноль? Буквально "ничего"?
— С каких это ноль стал ничем? Ничего — это про тебя, Абисс, у тебя нет цифры. А мой ноль — это цифра, которая может расти. Может стать единицей, двойкой и так далее. Вот только я не могу развиваться. Не сможешь же ты починить корабль, от которого не осталось даже ржавого болта. Так и я не способен вернуться. Поэтому мне нужен игрок, достаточно способный, чтобы не утопить нас обоих, но и умный, чтобы здраво распорядиться таким наследием.
— А от тебя ничего не останется? Из "почти никто" станешь никем окончательно? Исчезнешь?
— Смерть, жизнь, я уже говорил, что это — череда состояний. К тому же, последний мой фрагмент станет частью новой жизни. Всего лишь силой, зато мои убийцы трижды пожалеют, — холодно сообщил мужчина и стряхнул сгоревший табак в пепельницу. — Но сделка — это дело добровольное. Не хочу нагнетать, ведь у тебя есть выбор. Смерть в вашем мире или жизнь в новом.
— Поставил вопрос ребром, стало быть, — констатировал я, накрыв одной рукой глаза. Неожиданно стало неприятно. Варианта с перерождением без обязательств мне не давали, а перспектива вернуться в прежние условия, где меня моментально приберет к рукам костлявая выглядит непривлекательно. Все же, я очень не хочу умирать. — Ты сказал, что знаешь мой ответ. Так надо ли мне его озвучивать?
— Я уже объяснял. Сказанное слово от несказанного отличается так же, как совершённый поступок от несовершённого. И будем откровенны, мое знание не освобождает нас от этого правила свободной воли.
— Тогда выбора у меня нет. Как это будет? — на выдохе спросил я.
— Разберешься по ходу дела. Объяснять тебе внутреннюю кухню у меня терпения не хватит, да и туториал своему пути придется писать самостоятельно. Но краткий экскурс провести могу. Ознакомить, так сказать, с концепцией. Твоим стартовым классом будет "Жрец".
— Я играл за рогу, — возразил я. — А клириком едва пробовал на самом старте.
— Знаю. Но моим стартовым классом был жрец, так что тебе придется смириться, — усмехнулся старик, но тут же смягчился и покровительственным, снисходительным тоном добавил. — К тому же, здесь возможно сменить класс Даром, что некоторые сильные умения будут привязаны к нему. А так, найдешь подходящего наставника, выучишь у него приемы и наслаждайся. От меня будет пара магических умений и стандартная базовая экипировка. Иными словами, почти что голым начнешь.
— Оружие? — на всякий случай уточнил я.
— У жрецов это изогнутый меч. Неудачное, неудобное и некрасивое оружие, которое проще использовать как серп на поле.
— Оригинально. Может найдется класс получше?
— Не жалуйся. У жрецов есть особенность, которая с самого старта связывает их с определенным богом. Но мы же оба понимаем, что у тебя не будет покровителя? Когда жрец молится, посвящая своему высокому начальству заслуги дня минувшего, бог-покровитель становится сильнее. Ты же понимаешь, кому в карман опустится эта энергия? Особенно, если божество добровольно опустилось в этот же карман.
— Звучит, как чит. Хочешь, чтобы я сам себе жрецом стал?
— Сам себе жрец? Ну, неплохо звучит. Хотя и читом это не назвать. Нет никакого нарушения правил, так как формально мы останемся напарниками, просто в весьма близком, я бы даже сказал, тесном партнерстве. Как-никак сила — это хорошо, но мой опыт тоже пригодится. С этим ты, уж надеюсь, сможешь разобраться. Главное на первых порах — уровень. Дорастешь до десятого, станет очевиден и следующий шаг.
— Это — все напутствие?
— А нужно что-то еще? Ну, советую разобраться в интерфейсе прежде чем делать необдуманные шаги и умирать пореже, — сказал он. Брови старика невольно дернулись и хмуро сошлись вместе. Старик неожиданно посерьезнел, да так, что обжег меня взглядом. — И вот еще. Возрождаться в новом мире возможно. Но не бесконечно. Есть лимит, который расходуется при смерти. Но он пополняем, так что думай прежде чем делать. Такое напутствие устраивает?
Я шумно сглотнул и резко кивнул.
— Более чем, — спешно прибавил я, надеясь, что гость перестанет корчить эту жуткую гримасу. Стало неуютно, а в следующий момент мужчина поднялся на ноги и протянул мне руку.
— Сделка? — кивнул он.
— Сделка, — отозвался я и принял чужую ладонь, чувствуя, как обжигающий жар наполнил все тело.
Изнутри мою оболочку выжигал свет, но я все глубже падал во тьму. Бар растворялся, как наваждение. Прежняя жизнь стиралась. А потом я перестал существовать, рассеялся окончательно, сливаясь не то с какой-то энергией, не то становясь потоком информации в сложно устроенной среде. Все мои чувства исчезли, а вслед за ними пропало и привычное понятие о реальности. Казалось, что даже время текло иначе, изменяясь под влиянием чужой силы. Я сам стал чьей-то силой, попал в круговерть неясных образов, в которых угадывались лоскуты и моей собственной личности. Обрывками, словно сон, забытый при пробуждении.