Жрец богини Лу. Гексалогия
Шрифт:
– Может выдашь рецептик? – в последний раз, для порядка, спросил Валл.
Я отрицательно покачал головой, демонстративно закатив глаза. Мол, дедуля прибьет.
Десятник махнул на меня рукой и как-то отвернулся, рассматривая угол. Я же быстро положил перед ним три серебряные двушки шаринцев – откат за покой квартирантов.
– Каких-то бродяг ты пускаешь, счетовод, ей богу, – Валл не глядя смахнул взятку со стола, оценив вес серебра в ладони.
Я пожал плечами.
– Люди от войны бегут, господин десятник, откуда у них много денег? Еще и такие как Джавар три шкуры с них дерут. Знаете, сколько с них взял капитан той лохани, на которой они четыре дня назад приплыли?
– И сколько же?
Глаза
– Десять золотых! С каждого! Все, что девице старик на приданое откладывал, как ее родители упокоились, все спустили, чтобы от дурных магиков сбежать! – выдал я.
На лице Валла было написано, что в следующий раз он будет «внимательнее» досматривать корабли с пассажирами. И поближе общаться с капитанами, само собой. На самом деле, перевозка людей с материка на полуостров – это единственное, чего Ирдис не смог организовать. Даже у бывшего главного вора клерийской столицы для этого оказались коротковаты руки. И дело даже не в деньгах: просто этот «рынок» был плотно поделен между шаринским воровским сообществом и некоторыми кланами Бланда, которые неплохо имели с бегущих от войны людей.
Короче, нравы везде были одинаковыми, вне зависимости от миров.
Посидели с десятником неплохо. Я влил в этого псевдо-прапорщика почти пол литра крепкого самогона и еще четверть – вынес его бойцам в стаканах, прежде чем Валл засобирался по своим делам. Дальше, прочь от моего дома. До следующих постояльцев. Ну, или через недели две-три, когда квартиранты опять уплатят мне за постой.
– Я кстати чего еще заходил, Антон, – всегда чуть расслабленное и хитрое лицо Валла стало вдруг серьезным, а говорил он сейчас ненормально тихо – тут сегодня утром к нам заявился один из окольцованных. Серьезный такой весь, важный, сразу спросил, где мы костер тут соорудили, чтобы, значит, неверующих сжигать. Про позорный столб спрашивал много. Короче, на всю голову ударенный, не знаю, его там в храмах Единого били по маковке или матушка о порог роняла темечком, это непонятно. Но вот ты, счетовод, будь аккуратней. Я все понимаю же, война кому беда, а кому работа. Тебе – работа, как и мне. А этому даже не работа – праздник. Так что это… пусть твои постояльцы не сильно отсвечивают, лады?
Я молча кивнул и положил еще серебряную десятку на стол – уже полновесную, клерийскую – которую вояка лихо сгреб ладонью.
Валл был не дурак и понимал, кого я тут прячу, не мог не понимать.
Но еще в первую же нашу встречу он почувствовал, что со мной и Лу лучше не связываться. Пусть я вел себя как простолюдин и счетовод, назывался счетоводом и добавлял в говор мусорных словечек, а Лу ходила, как хорошая жена, глаза долу, но Валл бы не протянул так много лет в армии, если бы у него не было животной чуйки. А чуйка говорила десятнику, нет, даже кричала, что перед ним не простой, пусть и рослый счетовод, и его маленькая черноволосая жена с огромными глазами, а два опасных хищника. С которыми лучше не связываться. Навык этот у десятника был прокачан настолько сильно, что он даже время от времени косился на мой посох, который выглядел совсем уж убого: у любого барда или артиста оружие будет лучше. Но нет, Валл при наличии у меня в руках посоха, который я, якобы, использовал как трость и опору, неосознанно конечно, но всегда становился вне радиуса прямого удара. Будто знал, что вот эта палка опаснее любого меча.
Поэтому все месяцы, что Валл провел со своими солдатами в городе, он не доставлял мне и Лу проблем. Нащупал, что можно получать откат на пивко и падших женщин не первой свежести, да и довольствовался этим. Я даже думал, что если бы не предложил ему денег и не угостил выпивкой раз-другой, так он бы просто обходил мой дом стороной. Но литры самогона, потраченные на вояку, все же принесли кое-какие дивиденды. Я одним из первых узнал, что в город тихо прибыл высокопоставленный жрец Единого.
И сейчас Валл попал меж двух огней. Он не мог ослушаться приказов окольцованного – так за глаза называли жрецов из-за белого или черного, в зависимости от ранга и обязанностей, круга на плаще или длинной, в пол, монашеской рясе. Тут же в городе нарисовался фанатик, опасный, истово верующий фанатик, который был готов отправить любого верующего в Семерых на костер. И плевать ему, что Осфилд находился на территории Бланда – город был, фактически, ничейным, приграничным. Никто и не хватится, а веру в своего бога нести ему хотелось.
– Ну, пойду я! – голос бухого десятника стал веселым и зычным, как и обычно, – Хороший ты мужик, счетовод! И жена твоя, не девица, а просто прекрасный цветок! Глаз не оторвать! Передавай привет от старика Валла ей! Эх! Был бы моложе лет на двадцать, мигом бы ее у тебя увел!
Мы оба посмеялись этой незлой шутке, и я уже стал проводить десятника к дверям, как на дворе послышался какой-то шум, ругань, а потом крики.
Валл мгновенно толкнул дверь плечом и увидел, как один из его бойцов катается по земле, держась за промежность, а второй замер весь бледный, глядя куда-то в пустоту. Над поверженным же противником стояла Рисанриэль, чьи глаза сейчас полыхали от рвущейся наружу магии огня.
– Оскопить тебя надо было бы, кваттский ублюдок! Понятно?!
На левой руке девушки, которая была чуть вытянута в сторону второго бойца, метался огненный шарик. Небольшой, диаметром с крупную монету, но чрезвычайно опасный. Такой прошивал любую броню в упор насквозь, а целили такой «пулей» в район сердца или в голову, разгоняя до неприличных скоростей.
Увидел магический огонь и Валл, впрочем, Риса уже погасила пламя, еще раз от души пнув противника между ног. Завершил экзекуцию смачный плевок на скрючившегося от боли бойца.
Только после этого я заметил, что платье Рисы было чуть надорвано в районе лифа. Видимо, кто-то из солдатни решил пощупать магичку за «мягенькое», а бюст у нее был весьма выдающимся.
Я только мысленно застонал, впрочем, подобная же реакция была и у Валла. Ну как так?! Почему сегодня?! Случись это в любой другой день, мы бы с десятником затащили солдатиков в дом, напоили до поросячьего визга, а потом завели в трактир, где искали клиентов в том числе и падшие женщины. И весь конфликт был бы замят. Даже если бы они что-нибудь и сболтнули, то никто бы не придал этому значения уже через неделю. А не хватило бы «обслуживания» – добавил бы деньгами. Но нет, это должно было произойти сегодня, когда в город прибыл один из служителей Единого, который первым делом справился, где тут лобное место, чтобы разжечь костер.
– Валл, было приятно иметь знакомство, – тихо, только десятнику, сказал я, – но мы оба понимаем… С этим умником бойцы прибыли?
– Да, десятка два еще.
– Вот пусть они и идут, своих ребят не пускай и сам не иди. Ногу сломай, если надо, понял?
Десятник внимательно посмотрел на меня, будто бы хотел сказать: «А я знал! Всегда знал!» Ответом мне был короткий кивок.
Среди людей Валла не было верующих, а многие так втихаря продолжали молиться Семерке, особенно – Фору, ранее самому популярному богу в северной империи.
Я же становился перед тяжелым выбором: сдать двух магиков, чтобы сохранить легенду, либо же впрячься за туповатую Рисанриэль и ее наставника в полный рост. Два десятка солдат и один жрец… Если бы Лу была дома, я бы вообще не волновался о происходящем, но сейчас я был один, а арбалетные болты летали быстро… Плюс, я никогда еще не сталкивался с полноценным жрецом культа Единого, только слышал, что они могли подавлять способности магов. Значит, и моя ментальная магия будет не слишком эффективна? Или нет? Работаю-то я не со стихиями, а через бездну.