Жрица очищающего огня
Шрифт:
— И… что потом случилось?.. — хрипло спросил Харуюки после секунды молчания.
Черноснежка выпрямила спину, сложила руки на колени и тихо произнесла:
— Через сто двадцать секунд после начала боя пал последний легионер. Первый Нега Небьюлас не просто распустился. Он погиб от рук Богов в тот самый момент.
— Остальное я расскажу завтра, когда мы соберёмся вместе с Тиюри и Такуму, — сказала Черноснежка обомлевшему Харуюки и осушила свою чашку.
Если честно, у него оставалось ещё много вопросов. В чём именно заключалась
Но он понимал, что это были вопросы, ответы на которые должны были услышать все текущие члены Нега Небьюласа, включая Такуму и Тиюри. Кроме того, стильные аналоговые часы на стене показывали, что им придётся покинуть школу уже через несколько минут.
Черноснежка быстро убрала кружки, взяла с дивана школьную сумку и, поторопив друзей словами: «Давайте домой», пошла к двери. Харуюки успел заметить, что лицо её уже вернулось к своему обычному виду.
Когда она встретилась с ним прошлой осенью, отбросила свой зрительский аватар и вернулась в Ускоренный Мир, она боялась даже посмотреть в глаза своему прошлому. Более того, когда Жёлтый Король показал ей запись тех событий, она потеряла волю к борьбе и впала в состояние «Зануления», в котором невозможно сражаться.
А значит, даже такой опытный боец, как Черноснежка, день за днём боролась со своей собственной слабостью.
«Сейчас не время беспокоиться», — убедил себя Харуюки, встал и направился к двери вслед за ней.
Его долг как легионера нового Нега Небьюласа состоял в том, чтобы становиться всё сильнее и сильнее. Ему нужно в течение недели избавиться от паразитировавшей на нём «Брони Бедствия», чтобы уже к субботе вновь с гордостью защищать территорию. Он еще не знал, что именно за «план очищения» разработала Черноснежка, но какие бы преграды и страдания не встали на его пути, Харуюки готов был их вытерпеть.
Воодушевившись, Харуюки сжал правую руку в кулак.
Но в этот самый момент доказательство того, что Черноснежка по-прежнему находилась не в своём обычном расположении духа, промелькнуло перед его глазами:
«UI> Саттин, я на всякий случай спрошу. Ты действительно собралась идти домой в таком виде?»
Харуюки удивлённо скосил взгляд. За длинными волосами Черноснежки, укрывавшими её спину, виднелась спортивная футболка. Снизу из коротких шорт выглядывали стройные ноги. Харуюки настолько увлёкся разговором, что и забыл о том, что всё это время Черноснежка провела в спортивной форме, которую надела в расчёте на то, что ей придётся ещё убирать клетку.
— А, а-а, вот чёрт. Погоди секунду, — на редкость поспешно проговорила Черноснежка.
Затем она пробежала между изумлённым Харуюки и снисходительно смотрящей Утай в сторону шкафчика на южной стороне комнаты…
Бросила на пол сумку, ухватилась руками за подол футболки и быстро сняла её с себя.
На мгновение на глазах Харуюки выжглась её бледная спина и кружевные бретельки её белья.
— Фгха?! — произнес он нечто непонятное, допуская то ли большую ошибку, то ли наоборот.
Черноснежка вновь резко обернулась, заметила неподвижно стоящего Харуюки и быстро прикрыла руками грудь. Её лицо начало быстро наливаться красным, а Харуюки подумал:
«Хорошо, что мы в реальном мире. Будь мы в Ускоренном, она бы уже казнила меня самой мощной из своих Инкарнационных Атак.»
В следующее мгновение на его голове оказалась со свистом пролетевшая чёрная футболка, окутав его нос приятным ароматом, а глаза — непроглядной темнотой.
Выгнав Харуюки и быстро переодевшись, Черноснежка всё же вышла из комнаты школьного совета. Вслед за ней всё с тем же снисходительным видом шла Утай. За ворота школы они вышли за двадцать секунд до семи часов, обезопасив себя от возможных последствий.
Не успел Харуюки с облегчением вздохнуть, как над ним раздался строгий голос:
— Харуюки, уже темно, так что проводи Утай домой! Завтра, как только закончишь комитетскую работу, подходи в школьный совет! Не забудь передать Такуму и Тиюри! На этом всё! До свидания! — на предельной скорости проговорила Черноснежка, смешав в одной реплике и приказы и прощание.
Затем она тут же развернулась и ушла в сторону Асагаи. Харуюки проводил взглядом её развевающиеся чёрные волосы, слушая затихающий звук каблуков. Наконец, он смог протяжно выдохнуть.
— Я же ничего плохого не сделал… — пробормотал он.
В ответ стоящая рядом Утай провела пальцами по воздуху.
«UI> Саттин всегда втайне от всех была очень неловкой и стеснительной.»
— Угу… это я уже более-менее понял…
Харуюки кивнул, а затем кратко замотал головой, приводя мысли в порядок. Несмотря на всё произошедшее, он до сих пор не завершил все сегодняшние задания. Оставалась только что порученная Черноснежкой миссия по сопровождению Утай до её дома.
Окинув взглядом небо, Харуюки увидел, что цвет заката практически исчез, и уже свет фонарей освещал облака, а не наоборот. Несмотря на то, что сеть социальных камер плотно накрывала эти дороги, идущая в такой поздний час домой одинокая четвероклассница вызвала бы немало вопросов. И вообще…
— Э-э… Синомия. Уже семь часов, тебе разве разрешают так долго находиться снаружи? — спросил он, и Утай, не меняясь в лице, напечатала в ответ:
«UI> Ничего страшного. Ты ведь помнишь, что я бёрст линкер?»
У Харуюки ушло несколько секунд, чтобы понять смысл этой фразы, но затем он поджал губы от осознания.
«Учитель» Харуюки, Скай Рейкер, однажды сказала ему, что у большинства бёрст линкеров есть одна общая травма. И этой травмой было то, что с младенчества их окружали не руки родителей, а нейролинкер. Воспитанных таким образом детей максимум отругают за поздние прогулки. Это же подтвердила и Утай.
И Харуюки, который мог прийти домой хоть после девяти часов и не найти дома никого, прекрасно её понимал.