Жрица очищающего огня
Шрифт:
Другими словами, получалось, что у Утай был совершенно легальный чип, установленный в медицинских целях.
Но о каких именно «целях» шла речь?..
Как всегда прозорливая Утай прочитала этот вопрос в глазах Харуюки и мягко провела пальцами по виртуальной клавиатуре.
«UI> Простите, что не прояснила ранее, Арита-сан. Наш разговор шёл так естественно, что я совсем забылась… у меня эфферентная афазия, и я не могу говорить. Поэтому я разговариваю через чип и чат.»
— Эффе… рентная? — переспросил Харуюки.
Слово «афазия» он когда-то слышал и помнил, что оно означает синдром потери речи. Но второе слово требовало пояснений, которые тут же появились перед ним благодаря ловким пальцам Утай.
«UI> Грубо говоря, афазии делят на эфферентные и сенсорные. При сенсорной афазии человек теряет понятие о речи вообще, и в этом случае с ним невозможно разговаривать даже через чат. Эфферентная афазия же заключается в том, что нарушается нервный контакт с голосовыми связками. Но саму речь я всё ещё знаю, поэтому могу говорить с помощью текста.»
Кое-как осилив отобразившийся текст и осознав разницу между типами заболеваний, Харуюки неуверенно спросил:
— Э-э… а если ты напрямую подключишься через нейролинкер, то сможешь говорить мысленным голосом?..
Утай словно предвидела этот вопрос, так как ответ набрала сразу же:
«UI> Механизм мысленного голоса в нейролинкерах опирается не на сами мысли, а на распознавание сигналов, которые мы передаем языку, губам, щекам и так далее. Некоторые люди, страдающие от лёгкой эфферентной афазии, могут использовать мысленный голос, но что-то отключило те нейроны моего мозга, которые отвечают за создание речевых сигналов. Смотрите.»
Утай прекратила печатать, а затем указала пальцем правой руки на свой рот.
Харуюки внимательно следил за тем, как приоткрываются тонкие розовые губы. Между похожими на жемчужины зубами показался кончик языка. Она глубоко вдохнула, а затем попыталась издать звук, но тут…
Её челюсти с резким звуком сомкнулись. Жилы на горле вспухли и слегка задергались под давлением напрягшихся до предела мышц челюсти. Стиснутые против воли зубы заскрипели. Привлекательное лицо Утай исказилось от боли.
— П… прости меня! Перестань, не надо больше! — рефлекторно закричал Харуюки и подался вперёд.
Но протянуть руку к одеревеневшему плечу он не решился и так и застыл на полпути.
К счастью, спазм Утай продлился лишь несколько секунд. Она слегка пошатнулась, затем протяжно выдохнула, подняла голову и продолжила печатать, правда, немного медленнее.
«UI> Простите, что так напугала Вас. Поначалу я не собиралась пытаться заговорить всерьёз, но мне вдруг показалось, что у меня получится, и я… сделала глупость, забыв о последствиях. Приношу свои извинения.»
— Тебе не за что так извиняться, — ответил Харуюки, замотав головой. В своих мыслях он уже вовсю раскаивался за то, что в чём-то подозревал её просто потому, что у нее был чип. Параллельно с этим, он продолжал изо всех сил убеждать её. — Это… это я прошу прощения за то, что поддался любопытству и задал этот вопрос. Я ведь понимаю, как работает мысленный голос… и, немного подумав, сам нашел бы ответ. Это мои действия уместнее назвать глупостью…
Больше он был не в силах смотреть на неё и свесил голову. На фоне освещаемых закатным солнцем плиток сарая плыли розовые буквы:
«UI> Спасибо Вам. Я по этому поводу не переживаю, так что, пожалуйста, не переживайте и Вы, Арита-сан. Давайте лучше вернём на место инвентарь. В сарае уже достаточно чисто, чтобы считать уборку завершённой. Уверена, животному здесь понравится.»
Харуюки осторожно поднял взгляд на миниатюрное лицо Утай. Слова текста не врали — на нём не было ни капли неприязни, и Харуюки, наконец, смог расслабиться и кивнуть.
— Ладно… но приборкой займусь я, а ты лучше поскорее переоденься. С той стороны школы есть запасной выход, пройдешь немного по коридору и найдёшь слева туалет… — быстро заговорил он, поднимая с земли щётку, но тут перед ним резко выскочил новый текст.
«UI> Ничего страшного. Разрешите мне поработать до самого конца. Я возьму…»
Утай вдруг прервалась и шумно вдохнула…
После чего очаровательно чихнула.
И это был первый раз, когда Харуюки услышал голос Синомии Утай.
17 часов 45 минут. Закончив последнюю на сегодня миссию, заключавшуюся в возврате на место чистящего инвентаря, Харуюки открыл журнал комитета по уходу. В записи о сегодняшнем дне уже стояли две подписи. Харуюки поставил третью и отправил файл на школьный сервер.
— Фух… — с облегчением выдохнул он и вновь окинул взглядом вычищенную клетку.
На коричневом полу из керамических плиток ещё осталось несколько луж, но по сравнению с тем слоем прогнившей листвы, который накрывал его до начала работы, разница была очевидна. Металлическая сетка и деревянные стены по-прежнему были покрыты пылью, но её можно без проблем смахнуть и завтра.
Естественно, грязь и листья не могли пропасть бесследно, и потому превратились в кучу возле сарая. Её можно будет вынести в мусорных пакетах после того, как она высохнет. По прогнозам в ближайшее время дождей не ожидается, и проблем с этим возникнуть по идее не должно.
— Даже не верится, что мы закончили… — тихо произнес Харуюки.
Закончившая переодеваться Синомия Утай напечатала в ответ:
«UI> Если честно, я приходила сюда вчера, чтобы оценить состояние клетки. Мне казалось, что на приведение её в надлежащее состояние уйдёт три-четыре дня, но такими темпами сюда уже завтра можно будет привезти животное, которое я планирую здесь держать. И это очень кстати, потому что администрация меня постоянно подгоняет. Большое Вам спасибо, Арита-сан.»