Жуга. Осенний лис
Шрифт:
Так прошло два дня. Работа двигалась помаленьку. Жуга каждое утро и вечер запаривал свои травы. Легконогая Ганка появлялась то тут, то там, поспевая по хозяйству, и исчезала по вечерам: то и дело у ворот мелькал Балаж. Реслав часто глядел ей вослед, вздыхал; Ганка смеялась, ловя его взгляды, подшучивала над неуклюжестью Реслава, над шевелюрой Жуги. Как вскоре узнали друзья, Довбуш был вдовцом, и дочка вела хозяйство – кормила кур и скотину, смотрела за домом, готовила еду. Реслав предложил было прогуляться в корчму – попить пивка, послушать поселян,
Третий день выдался таким же погожим и ясным, как и прежние. С утра пораньше взялись за крышу, а к полудню в гости наведался сосед – долговязый усатый Янош-закорючка, местный сплетник.
– Здорово, Довбуш! – с порога начал он. – Новости слыхал?
– А что?
– Пёс у Юраша сдох.
– Ну, сдох и сдох, мне-то что? – беспечно бросил Довбуш и вдруг насторожился. – Погоди-ка, погоди… У какого Юраша? С околицы?
– У него, у него, – закивал Янош, присел на лавочку, вынул трубку и закурил. – Совсем ещё молодой пёс был – двух лет не исполнилось.
Заинтригованный, Жуга отложил недовязанную охапку соломы и прислушался. Янош покосился на него, понизил голос.
– Отравили, может? – предположил Довбуш. – Злодий какой повадился?
– Может, и отравили, – согласился Янош. – А может, и нет. А скажи-ка ты мне, друг Довбуш, работнички твои не озоруют? А то, гляди, мало ли что…
– Бог с тобой! – Довбуш оглянулся на Жугу с Реславом. – Добрые хлопцы и работают споро… Не они это.
– Как знаешь. А только сказывают, не травил пса никто. Слышал, как выл он последние ночи? Леший балуется, люди говорят, как есть лешак! Не они ли накликали?
– Ты, эта… думай, что говоришь! – Довбуш перекрестился. – Тьфу на тебя. Не зря тебя, Янош, закорючкой прозвали. Как череда – уцепишься, не выдернешь. Ну, сдох пёс, эка невидаль! А ты сразу – леший…
– Ну сам посуди – все повадки его! Собаки с цепей рвутся, молоко киснет у коров. Крынки на заборах кто-то бьёт, стреху дерёт, грядки топчет…
Теперь уже и Реслав перестал работать. Заметив это, Янош засуетился, поспешил сменить тему и вскоре, сославшись на дела, ушёл.
– Н-да, – заметил Реслав, – неладное творится. Что скажешь, Жуга?
– Не знаю, – нахмурился тот, поскрёб босую пятку. – Что до собаки, так ведь и вправду выла. А только… Только не было Хозяина в деревне.
– А ты почём знаешь?
– Знаю – и всё, – отрезал он. – Не Хозяин то был.
– А кто ж?
Жуга промолчал, скрутил очередную связку, забросил на крышу.
– Не к добру всё это, – пробормотал он. – Не к добру.
Неожиданная мысль пришла Реславу в голову.
– Жуга! – окликнул он. – Слышь, Жуга, а отчего тебе не сделать так, чтобы вязки наверх… ну, это… чтобы сами летали, а?
– Тебе надо, ты и пробуй.
– Да ты не обижайся! Я ж сурьёзно. Сложный наговор,
Теперь уже Жуга заинтересовался. Свернув новую связку, он положил её на землю и отошёл в сторонку. Похромал вокруг, нахмурившись, вытянул руки и пошевелил пальцами.
– Велото-велото, – начал он, – энто-распа!
Вязанка пошевелилась слабо, будто в ней кто сидел – хомяк, там, или крыса, но с места не двинулась. Реслав с любопытством наблюдал сверху за его действиями.
– Не то… – пробормотал Жуга, походил вокруг и снова произнёс что-то не менее заковыристое.
Реслав почувствовал, как в воздухе разлилось напряжение, но вязанке, видимо, и этого было мало.
– Тут, ежели по-синему брать… – начал было Реслав, но Жуга отмахнулся: «Погоди!»
– Виттеро-авата-энто-распа! – выкрикнул он.
Вязанка зашевелилась и вдруг вспыхнула с торцов яркими язычками пламени, занялась и заполыхала. Жуга ахнул и принялся затаптывать огонь. Реслав кубарем скатился с лестницы, метнулся до колодца, подоспел с ведром воды, после чего совместными усилиями вязанку потушили.
– Ф-фу, – облегчённо вздохнул Реслав. – Переборщили малость.
– Да, сплоховал я, – признал Жуга, – зелёный не надо было брать.
– Травник ты, Жуга, – с неодобрением заметил Реслав. – И наговоры у тебя чудные. Маг Тотлис меня как учил – семь трав есть, силой наделённых, остальные стихии в камнях ищи – минералах да металлах разных… Электрон, вон, смотрю, сам носишь, а заговоры не по науке строишь.
– Не обучен я наукам, – буркнул Жуга. – А что до трав, то каждый корешок свою силу имеет. Ты, эвон, смотрю, каждый наговор по пальцам считаешь, словно овец: то – туда, это – сюда… А я так не могу. Что в голову приходит, то и говорю.
– Нешто наугад? – поразился Реслав. – Как так?
– Всяко бывает. – Жуга покосился на вязанку. – Не знаю как. Чую иногда, аж до дрожи – верные слова, вот и получается. А ты, школяр, что ж сам сказать не мог?
Реслав вздохнул:
– Не обучен я такие длинные вирши составлять. Не успел.
– Я тоже хотел в обучение пойти, – задумчиво произнёс Жуга, – да вот, на тебя посмотревши, что-то раздумал. Так ли уж умён был маг твой? Семь трав – скажешь тоже… А этот ещё… что за эл… элрон такой?
– Электрон? Да камень жёлтый, морской. Крестик у тебя из него сделан, иль не знал? Эллинское слово.
Жуга нахмурился:
– Про крест не ведаю: сколько себя помню, всегда он при мне. Может, и впрямь электрон. Ну, хватит языки чесать. Лезь давай наверх – может, закончим сегодня.
– Дай-то Бог…
Реслав работал на крыше и потому первым заметил неладное: от деревни к выселкам Довбуша направлялась толпа человек в двадцать, одни мужики. Шли быстро, возбуждённо жестикулируя и размахивая руками. Возглавлял шествие вездесущий Янош.