Жуга. Осенний лис
Шрифт:
– Дай верёвку.
Оглушённый, моряк лежал без движения, и вдвоём они быстро связали его по рукам и ногам. Это был незнакомый белобрысый детина, рослый и довольно сильный. Жуга даже подивился, как это ему удалось свалить такого одним ударом, но вскоре понял, в чём дело: от упавшего за несколько шагов крепко разило пивной кислятиной. Зерги скривился.
– Чего нос воротишь? – усмехнулся Жуга, затягивая последний узел. – Считай, нам повезло – если уж этот так набрался, может, и остальные не лучше. Ч-чёрт, ножа нету… Поищи в карманах.
Зерги выглянул наружу, притворил дверь, вздохнул над разбитым
– Ты как? Идти можешь? – обернулся он к Зерги. Тот кивнул. – Вот и ладно. Вставай. Только держись в стороне, если что.
С этими словами он распахнул дверь и первым полез наружу.
На палубе не было ни души. Над стылой водой курился тяжёлый серый туман, сквозь который едва проступали смутные очертания недалёкого берега – корабль бросил якорь в гавани. Жуга поёжился и с любопытством огляделся окрест.
Корабль, на который доставили пленников, был невелик: шагов тридцать, если считать вдоль, и семь поперёк. Жуге он показался просто громадным, и как такая махина могла держаться на плаву, он решительно себе не представлял. Посередине высилась единственная мачта, закреплённая канатами. Скатанный и зачехлённый парус был спущен на палубу. На корме оказалось помещение, широкую и плоскую крышу которого ограждала зубчатая деревянная стена. Такая же площадка, только поменьше, была на носу, выдаваясь далеко вперёд. Чуть позади, возле мачты темнел раскрытый трюмный люк. Лодки не было.
Жуга повернулся к своему спутнику:
– Ты в кораблях побольше смыслишь. Давай показывай. Где тут у них этот… хозяин, что ли?
Зерги, который хоть и начал помаленьку подмерзать, прыснул, не сдержавшись, прикрывая рот ладонью. Жуга нахмурился:
– Ты чего?
– Если хозяин нужен, который корабль снарядил, так он сейчас дома сидит, кофе пьёт. Купцу в море делать нечего, – сказал Зерги, отсмеявшись, огляделся и понизил голос: – У мореходов, который за главного, капитан цур зее зовётся… Думается, он на берегу, сделки оговаривает или ещё что.
– С чего ты взял?
– А с того, что сторож наш упился, вот с чего! – огрызнулся тот в своей обычной манере. – При нём не посмел бы.
– Понятно, – кивнул Жуга. – Кот на крышу, мыши в пляс. Это хорошо…
– Рано радуешься, – осадил его Зерги. – На корабле всегда сколько-то человек остаётся для порядка. Эх, лодки нет! – Он огляделся и сжал кулаки. Его била дрожь.
Жуга тоже подзамёрз в рубахе, но всё ж хотел для верности ещё расспросить приятеля, что где, но в этот миг дверь надстройки со скрипом распахнулась, и на палубе показался ещё один моряк. Жуга тихо выругался, распознав коренастого собутыльника давешнего игрока.
– Курт, где ты там? – крикнул тот и в следующий миг увидал обоих. Нож, казалось, сам прыгнул ему в руку.
– Парни! Сюда! – рявкнул моряк, помедлил, выбирая противника, и… бросился к мальчишке.
– Зерги, назад! – Жуга оттолкнул его в сторону и шагнул вперёд, заступая дорогу. – Ну иди сюда, гадина…
Ремень свистнул в воздухе, обвивая запястье, Жуга рванул, и нож, кувыркаясь, полетел за борт. Моряк споткнулся, упал, пьяно выругавшись,
– Сзади!!! – не своим голосом вскричал Жуга. Первый сдуру обернулся и получил ногой в живот. Пока он стонал и охал, Жуга сцепился с оставшимися и обнаружил, что на палубе моряки оказались опаснее, чем на берегу, – кругом была чёртова уйма верёвок и деревяшек, Жуга только и делал, что спотыкался, моряки же, несмотря на хмель, их будто не замечали. Вскоре третий оклемался, и Жуга понял, что дело плохо. Силы были на исходе – он и так не оправился после драки, а теперь ещё рана на лбу открылась. Заливая глаза, потекла кровь. Остриё ножа царапнуло плечо, Жуга пропустил удар, другой и дрался, не надеясь уже ни на что, как вдруг воздух сотрясло громовое «Один!!!» и в доски палубы глубоко вонзился топор. Эту щербатую, неказистую, но отменно прокованную секиру Жуга узнал бы из тысячи, хотя бы по руне грома, выбитой на лезвии. Он обернулся и не смог сдержать радостного крика:
– Яльмар!
Оставив своих спутников на причале, великан-викинг сперва не особо торопился, но вскоре непроизвольно ускорил шаг. Мороз подгонял. Его широкие волосатые штаны замёрзли и хрустели при ходьбе. В сапогах хлюпало. Он шёл всё быстрее, а когда прямо по курсу замаячили три вожделенные подковы, чуть не побежал. Кашляя, трясясь и лязгая зубами, Яльмар добрался до комнаты, скинул с себя всё и растёрся досуха одеялом, после чего спустился в корчму, оставив при себе только штаны и топор, примостился у пылающего камина и потребовал чего-нибудь горячего.
Он сидел там почти два часа, исходя паром, словно облако в штанах, дул пиво кружку за кружкой, кромсал бараний бок и не особенно задавался вопросом, куда подевались Жуга и Зерги. К тому же к вечеру Яльмар сделал важное открытие.
Пиво сегодня было густое и крепкое до необычайности.
Строго говоря, открытие это сделали ещё до него – весь постоялый двор сегодня восторженно обсуждал сие событие. А дело было так. Подмастерье в местной пивоварне, приставленный караулить остывающий на улице чан, дабы кто-нибудь злодейским образом его не выпил, заснул, сражённый леностью и бессонной ночью, и целый чан чудесного свежего ночного пива… замёрз. Шум по этому поводу случился преизрядный. Ледышки вычерпали, подмастерье получил нагоняй, а пиво уже собрались выплеснуть, да решили прежде попробовать. Тут собравшимся и открылась новая, доселе неизвестная сторона благословенного напитка. В числе первых оказался хозяин «Трёх Подков» и спешно, не торгуясь, закупил весь чан.
Весь день у «Трёх Подков» шло каруселье. Со всех сторон к постоялому двору, влекомый слухами, стекался народ. Владельцы других кабаков с досады рвали на себе волосы, подсчитывая убытки. Главный же виновник происшедшего в это время помешивал черпаком в котле, прикрывая ладонью распухшее ухо, плакал и ругал своих родителей, отдавших его в обучение на пивоварню. Яльмар ухватил самый хвост пивной гулянки, а потому успел опрокинуть от силы кружечек пять-шесть, но и этого хватило, чтобы прийти в радужное настроение. Было за полночь, когда викинг, икая и пошатываясь, поднялся по скрипучей лестнице и направился на боковую.