Жуков. Маршал на белом коне

Михеенков Сергей Егорович

Одиннадцатого июня 1937 года в Москве Специальное судебное присутствие Верховного суда СССР на закрытом судебном заседании рассмотрело дело М. Тухачевского, И. Якира, И. Уборевича, Р. Эйдемана и др. Обвинение: шпионаж, измена родине, подготовка террористических актов… В тот же день в 23 часа 35 минут председательствующий В. В. Ульрих огласил приговор — высшая мера наказания — расстрел. 12 июня 1937-го приговор был приведён в исполнение.

Любопытная деталь: в первом издании своих мемуаров Жуков упомянул о репрессиях лишь вскользь. Вот как отреагировал на это обстоятельство биограф маршала писатель Владимир Карпов: «Читая первое издание книги Г. К. Жукова „Воспоминания и размышления“, я удивился, что Георгий Константинович, называя своих командиров —

Уборевича, Сердича и многих других, говорит об их высоких командирских качествах, прекрасных отношениях с ними и на этом ставит точку. А о том, что они были расстреляны, он, прямой и смелый человек, упоминает вскользь или вообще умалчивает. Всё это выглядело тем более странно, что книга была написана им уже после XX съезда КПСС — первое её издание вышло в 1969 году, когда вроде бы не было причин для недомолвок или умолчания».

И далее Владимир Карпов рассказывает о том, в каком виде попала ему в руки рукопись маршала: «…на её полях замечания „руководящих товарищей“, которые высказывали пожелания не только по поводу репрессий, но и по поводу освещения тех или иных боевых действий, оценок некоторых генералов и т. д.». По мнению Владимира Карпова, из рукописи маршала изъяты «целые страницы, особенно то, что касалось репрессий».

Четыре года спустя бывший посол США в СССР (1937–1938) Джозеф Девис размышлял наедине со своим дневником: «Сегодня мы знаем, благодаря усилиям ФБР, что гитлеровские агенты действовали повсюду, даже в Соединённых Штатах и Южной Америке. Немецкое вступление в Прагу сопровождалось активной поддержкой военных организаций Гелена. То же самое происходило в Норвегии (Квислинг), Словакии (Тисо), Бельгии (де Грелль)… Однако ничего подобного в России мы не видим. „Где же русские пособники Гитлера?“ — спрашивают меня часто. „Их расстреляли“, — отвечаю я. Только сейчас начинаешь сознавать, насколько дальновидно поступило советское правительство в годы чисток».

Даже если в размышлениях бывшего американского посла в России есть лишь доля истины, над этим стоит глубоко задуматься. К сожалению, по этой теме исследованы далеко не все исходные материалы, а некоторые свидетельства погибли вместе с их носителями — следователями и надзирателями, которые допрашивали причастных и терзали невинных.

Во время повальной волны «чисток» в Красной армии, конечно же, пострадало, погибло много невинных. Коса наркома НКВД Ежова, этого маленького злобного человека, как свидетельствуют современники, страдавшего комплексом неполноценности как раз по поводу своего небольшого роста, оказалась огромная, и размахивал он ею широко… Пока позволял Сталин.

С одной стороны, НКВД — если следовать одной из версий — в 1937–1938 годах действительно выкосил из Красной армии «пятую колонну». Но надо признать и очевидное: «дальновидность» советского правительства, о которой говорит американец, очень дорого нам обошлась и ударила по армии, её боеспособности и кадровому составу, пожалуй, в той же мере, в какой (если признавать наличие «пятой колонны») и помогла ей избавлением от внутренних врагов. Ведь судя по результатам предвоенных манёвров, аналитическим разборам, ныне опубликованным и доступным, «командиры, репрессированные в 37-м», действительно «не сумели подготовить Красную армию к войне с Германией, ибо не сумели (или не захотели) обучить свои войска» [51] .

51

Журнал «Родина» (2000. № 4).

Исторический термин «пятая колонна» родился именно тогда. А точнее — в октябре 1936 года. В те дни, когда Жуков обмывал только что вручённый ему орден Ленина, испанский генерал, командующий армией франкистов Эмилио Мола, перед атакой на Мадрид, который храбро защищали республиканцы, передал по радио обращение к жителям столицы, и в нём, в частности, он сообщал, что наступать на осаждённый

город он намерен четырьмя колоннами, но у него в резерве есть и пятая, которая уже находится в Мадриде, и она ударит в спину противнику в самый решительный момент битвы.

Накануне Второй мировой войны самые дальновидные и жестокие правители государств постарались избавиться от «пятой колонны». Как известно, Гитлер в Германии позаботился об этом заблаговременно. Была проведена чистка рядов от ненадёжных и скомпрометировавших себя. К примеру, министр имперской обороны фельдмаршал Бломберг был вынужден уйти в отставку из-за скандала: пресса шумела по поводу того, что он женился на бывшей проститутке. Командующего сухопутными силами генерала фон Фрича обвинили в гомосексуализме и отстранили от должности. Оба выступали против планов Гитлера, опасаясь прежде всего того, что агрессия в отношении соседних стран приведёт Германию к ещё большему краху, чем это произошло в результате Первой мировой войны. Вместе с высокопоставленными диссидентами из вермахта были уволены «шестнадцать поддерживающих их генералов, а сорок четыре сняты с должностей». По некоторым данным, из германской армии в связи с историей Бломберга и Фрича было уволено до тысячи офицеров. Таким образом, «большая чистка» была проведена и в германских вооружённых силах. Правда, без стрельбы в затылок. Те, кто пострадал несправедливо, впоследствии были восстановлены в должности и звании и воевали на Западном, на Восточном фронтах и в Африке.

Но есть и другая правда. Многие немецкие офицеры и штатские, не расстрелянные в 1938 году, были расстреляны в 1944-м после неудачной попытки покушения на фюрера. Значит, все эти годы камень за пазухой всё же носили.

Во всяком случае, когда вермахт вторгся в пределы СССР и захватил громадные территории, по нынешней географии целые страны, «пятая колонна», которая, несомненно, у нас существовала и в меру своих сил и возможностей действовала, не смогла сплотиться в сколько-нибудь боеспособное формирование. А потому гражданская война в 1941–1945 годах в нашей стране не началась. Как бы её ни провоцировали в тылу Красной армии, в частности на Северном Кавказе.

В то же время нельзя не задуматься над мыслью Жукова, изъятой из первого издания «Воспоминаний и размышлений»: «Уборевич больше занимался вопросами оперативного искусства и тактикой. Он был большим знатоком и того и другого и непревзойдённым воспитателем войск. В этом смысле он, на мой взгляд, был на три головы выше Тухачевского, которому была свойственна некоторая барственность, небрежение к черновой повседневной работе. В этом сказывалось его происхождение и воспитание».

Иероним Петрович Уборевич успел заложить много прочных камней в строительство Красной армии. Особенно в воспитание командирских кадров. Его учениками были несколько будущих маршалов Великой Отечественной войны. В их числе Иван Степанович Конев.

Конев, служа в Белорусском военном округе в те же годы, что и Жуков, командовал 37-й (Речица), а затем элитной 2-й стрелковой дивизией им. М. В. Фрунзе (минское направление). Кстати, так же как и Жуков, в августе 1936 года, за прекрасную боевую выучку войск и успешные действия во время очередных манёвров был награждён боевым орденом, правда, более скромным — Красной Звезды.

И Жуков, и Конев впоследствии, размышляя о массовых репрессиях в Красной армии, говорили о том, что расстрел Уборевича — большая потеря для войск. Тем более в самый канун войны.

Сетования Жукова на то, что армия перед германским вторжением испытывала дефицит командиров высшего звена, опровергаются статистикой, согласно которой «после репрессий 1937-го в армии, особенно на уровне среднего и высшего командного звена число генералов, закончивших Академию им. Фрунзе, заметно возросло». В этот период уже была хорошо отлажена система переподготовки командного состава РККА. Через различные курсы, в том числе академические, прошли будущие генералы и маршалы Советского Союза Василевский, Ватутин, Баграмян, Малиновский.