Жуков. Маршал на белом коне
Шрифт:
О том, как начиналось контрнаступление и как оно задумывалось, маршал рассказал после войны в беседе с военными историками: «Контрнаступление под Москвой не было похоже на контрнаступление под Сталинградом или в другом районе. Под Москвой контрнаступление вылилось из контрударов. Его развитию, конечно, способствовал ввод новых соединений и удары авиацией по войскам противника. Были ли у нас в штабе фронта и в Ставке разговоры о контрнаступлении? Такие разговоры, конечно, велись. Например, заместитель начальника Генерального штаба Василевский вёл разговор с командующим войсками Калининского фронта И. С. Коневым о том, что этому фронту надо тоже включиться в контрнаступление. Этот разговор, как видите, носит чисто агитационный характер и свидетельствует о том, что заблаговременного разработанного плана
В первой половине декабря контрнаступление на флангах фронта развивалось весьма успешно. Например, на левом крыле фронта перед войсками 10-й и 50-й армий и группы Белова противник временами просто бежал. По-иному складывалась обстановка на центральном участке фронта. Здесь мы его медленно выталкивали. И это объяснялось тем, что в армии, действовавшие в центре фронта, при переходе от контрударов в контрнаступление, мы не дали ни одного солдата, ни одного пулемёта, ни одной пушки. Всё, что нам поступало из резерва Ставки Верховного Главнокомандования, мы передавали во фланговые группировки. Мы стремились в максимальной степени ослабить и обескровить танковые армии противника и выйти на фланги и в тылы группы армий “Центр”».
Всякая затяжная война кормится молодыми телами, этот молох пьёт молодую кровь. Сталин вырастил молодое поколение здоровым, энергичным, жизнерадостным, дав молодёжи всё: школы, институты, спортивные площадки и стадионы, работу на заводах, фабриках, в МТС. Школа, пионерские организации и комсомол заложили такую основу патриотизма, такую силу, которую не смогли сломить ни лавины танков, укомплектованных опытными экипажами, ни эскадры самолётов, ни виселицы, ни концлагеря. Уже в 1941-м на фронт, в окопы пришло поколение родившихся при советской власти. Это были особые люди. Физически крепкие, умеющие метко стрелять из винтовки, ходить на лыжах. Многие прошли через аэроклубы и технические кружки различной направленности. Но все эти умения и навыки лишь дополняли главное — они нанизывались на такой прочный и высокий стержень нравственности, сломить который не смогло ничто. Зоя Космодемьянская, Саша Чекалин, молодогвардейцы… А сколько безымянных! А подростки, точившие в заводских цехах корпуса для снарядов! Они не доставали до станков, и старики-мастера подставляли им под ноги ящики!..
Солдаты Гитлера были не хуже. Более того, в чём-то они даже превосходили русских солдат. Но их не хватило на Россию! Сталин это сразу понял и делал всё, чтобы втянуть германский рейх в долгие и изнурительные позиционные сражения, истощить его материальный и людской ресурс, а потом…
Размышляя над судьбами войны и предвоенного индустриального мира, тоже весьма напряжённого, маршал писал: «Думается мне, что дело обороны страны в своих основных, главных чертах и направлениях велось правильно. На протяжении многих лет в экономическом и социальном отношениях делалось всё или почти всё, что было возможно. Что же касается периода с 1939-го до середины 1941 года, то в это время народом и партией были приложены особые усилия для укрепления обороны, потребовавшие всех сил и средств.
Развитая индустрия, колхозный строй, всеобщая грамотность, единство и сплочённость наций, материально-духовная сила социалистического государства, высочайший патриотизм народа, руководство ленинской партии, готовой слить воедино фронт и тыл, — это была могучая основа обороноспособности гигантской страны, первопричина той грандиозной победы, которую мы одержали в борьбе с фашизмом.
То обстоятельство, что, несмотря на огромные трудности и потери, с 1 июля 1941 года по 1 сентября 1945 года советская промышленность произвела колоссальное количество вооружения — более 825 тысяч орудий и миномётов, около 103 тысяч танков и самоходных орудий, более 134 тысяч самолётов, говорит о том, что основы экономики страны с военной, оборонной точки зрения были заложены правильно, прочно и своевременно».
В интервью писателю Василию Пескову в 1970 году маршал сказал о молодёжи военного поколения: «Я считаю, что молодёжь принесла главную жертву войне. Сколько прекрасных молодых людей мы потеряли! Сколько матерей не дождались с войны детей! С командного пункта я много раз видел, как молодые солдаты поднимались в атаку. Это страшная минута: подняться в рост, когда смертоносным металлом пронизан воздух. И они поднимались. Многие из них только-только узнали вкус жизни. Девятнадцать-двадцать лет — лучший возраст в обычной человеческой жизни. Всё впереди… А для них очень часто впереди был только немецкий блиндаж, извергавший пулемётный огонь…».
Когда под Москвой всё задвигалось, заполыхало и загромыхало, когда армии правого и левого крыла, а потом и центра начали докладывать об освобождённых городах и захваченных трофеях, Жуков, в эти дни почти не смыкавший глаз, лёг на свою походную солдатскую кровать, укрылся шинелью и уснул так, что его не могли добудиться несколько суток. Даже когда позвонил Верховный, его не смогли поднять на ноги. Через несколько часов Сталин позвонил снова. Но и в этот раз мертвецки спящего комфронта растолкать не удалось. Так и доложили. Тогда Сталин сказал: «Пусть спит, пока сам не проснётся».
В те дни в жизни нашего героя появилась женщина.
Почти у всех старших офицеров на войне были фронтовые подруги. А уж у генералов, командующих армиями и фронтами, — как правило. Некоторые на своих фронтовых любимых потом женились. И счастливо прожили жизнь, нарожали и вырастили детей, нянчили внуков. К примеру, маршал Конев. Другие своих подруг впоследствии устроили в жизни, позаботились о жилье и достатке, обеспечивали детей, если они рождались. Как, к примеру, маршал Рокоссовский.
У нашего героя всё вышло иначе.
Из воспоминаний Александра Бучина: «Лида Захарова появилась в нашей маленькой группе обслуживания Жукова в дни битвы под Москвой, осенью 41-го года. Георгий Константинович тогда расхворался, и к нему прикомандировали фельдшера — младшего лейтенанта медслужбы Захарову. Худенькая, стройная, она была для нас, как солнечный лучик. Более незлобивое существо трудно себе было представить. К ней быстро привязались мы все, в том числе и Жуков. Но она никогда не забывала, что прислана следить за здоровьем генерала армии. Поэтому не отходила от него ни на минуту. Застенчивая и стыдливая, она терпеть не могла грубостей и сильно терялась, когда занятый по горло Георгий Константинович отмахивался от её заботы. Иной раз уходила от него в слезах. Свой нрав Жуков не укорачивал даже с ней, хотя и любил Лиду, но как-то по-своему сурово. И тиранил её, бывало, и по-солдатски подсмеивался над ней, но от себя никуда не отпускал. Немало людей сменилось в группе обслуживания Жукова в те годы, но Лида оставалась. На людях Лида постоянно соблюдала дистанцию. В машине с нами не ездила. Только сзади, с охранниками. Жила, правда, в одном вагоне с Жуковым. Но там же жили и три генерал-лейтенанта. Однажды, в июле 43-го, в нашей маленькой группе был праздник — мы поздравляли Георгия Константиновича с награждением второй медалью “Золотая Звезда” Героя Советского Союза. И Лиде поручили вручать Жукову громадный букет. Видели бы вы это вручение! От смущения она была просто пунцовой, не смела даже поднять глаз на своего кумира. Как в тот момент Лида была трогательна в своём отглаженном форменном платьице с лейтенантскими погонами, орденом Красной Звезды и медалью “За отвагу”! Даже взгляд Жукова потеплел. Нам показалось, что в тот момент он был гораздо счастливее, чем когда-либо».
Лидия Захарова была рядом с Жуковым всю войну. Затем последовала за ним в Одессу, после Одессы в Свердловск. Это тихое, кроткое существо сопровождало маршала и в годы его славы и великого триумфа, и в период опалы. Человек величайшей внутренней культуры и такта, она не переступала ту грань, за который её кумир мог бы увидеть претензию на что-то большее, чем то, что между ними произошло. И тем была счастлива.
Была ли любовь? Была. Долгая и мучительная. В середине 1950-х годов, когда Жуков вернулся в Москву и занял пост министра обороны СССР, он разыскал Лидию и выхлопотал ей новую квартиру. Лидия работала по специальности — фельдшером в сельском медпункте в том самом подмосковном Перхушкове, неподалёку от которого когда-то находился штаб Западного фронта. У Жукова тогда уже была Галина. Лидия к тому времени вышла замуж. Жила вполне счастливо. За квартиру была благодарна. А он в какой-то мере успокоил свою совесть.