Жуков. Мастер побед или кровавый палач?
Шрифт:
В вопросах оперативного искусства в начале войны он разбирался плохо. Ощущение, что он владеет оперативными вопросами, у меня лично начало складываться в последний период Сталинградской битвы, а ко времени Курской дуги уже можно было без преувеличения сказать, что в этих вопросах он чувствует себя вполне уверенным.
Что касается вопросов тактики, строго говоря, он не разбирался в них до самого конца войны. Да, собственно говоря, ему как Верховному Главнокомандующему и не было прямой необходимости разбираться в вопросах тактики. Куда важнее, что его ум и талант позволили ему в ходе войны овладеть оперативным искусством настолько, что, вызывая к себе командующих фронтами и разговаривая с ними на темы, связанные с проведением операций, он проявлял себя
Профессиональные военные знания у Сталина были недостаточными не только в начале войны, но и до самого ее конца. Однако в большинстве случаев ему нельзя было отказать ни в уме, ни в здравом смысле, ни в понимании обстановки. Анализируя историю войны, надо в каждом конкретном случае по справедливости разбираться в том, как это было. На его совести есть и такие приказы и настояния, которые плохо и вредно сказывались на деле. Но большинство его приказов и распоряжений были правильными и справедливыми».
Сравнивая двух Верховных Главнокомандующих – СССР и Германии, Сталина и Гитлера, можно отметить, что в ходе войны Сталин «обучался» военной науке лучше Гитлера. Именно холодная расчетливость «кремлевского горца» была более эффективна (особенно во второй половине войны), чем яростный мистицизм немецкого вождя-пророка, в истерике в конце войны кричавшего своим генералам на военных советах: «Мы еще одолеем судьбу!»
Но когда Курская битва все же началась, немцам за 5 и 6 июля ценой больших потерь – с обеих сторон – все же удалось продвинуться на отдельных участках на глубину до 10 км.
«В 16 часов 10 минут 4 июля противник начал наступательные действия передовыми отрядами, – констатировал Жуков. – Эти действия, видимо, носили разведывательный характер. 5 июля из района Стрелецкий-Томаровка-Зыбино-Трефиловка после артиллерийского удара и авиационного налета враг перешел в наступление, введя в дело не менее 450 танков.
Первая атака была отбита.
Во второй половине дня, введя в дело тяжелые танки «тигр», противник вновь ринулся в наступление. На этот раз ему удалось сломить сопротивление 52-й гвардейской стрелковой дивизии, которой командовал полковник И. М. Некрасов, и занять ряд населенных пунктов, в том числе Березов, Гремучий, Быково, Козьма-Демьяновку, Вознесенский. Соседняя 67-я гвардейская стрелковая дивизия полковника А. И. Баксова, подвергшаяся сильному удару, оставила Черкасское и отошла на рубеж Красный Починок.
За день боя немецко-фашистским войскам были нанесены колоссальные потери, но и войска фронта потеряли до 60 танков, 78 самолетов, значительное количество личного состава».
Авиация противника, по словам Жукова, «невзирая на колоссальные потери, свирепствовала». Но многоуровневая глубокая оборона Красной армии прорвана так и не была. Однако это было лишь начало сражения. «Перегруппировав свои ударные танковые части, противник с утра 7 июля бросился в ожесточенную атаку на Поныри… Целый день в районе Понырей не смолкал непрерывный гул ожесточенного наземного и воздушного сражения. Враг бросал в бой все новые и новые танковые части, но и здесь ему не удалось сломить оборону». 8 июля острие атаки оказалось направлено в сторону Ольховатки, где опять сошлись в смертельной схватке немецкие танкисты и воины советской противотанковой артиллерии.
Жуков продолжал непрерывно следить за развитием ситуации: «Из анализа действий противника чувствовалось, что в районе Белгорода его войсками руководят более инициативные и опытные генералы. Это действительно было так. Во главе группировки стоял генерал-фельдмаршал Манштейн, один из способнейших и волевых полководцев…»
Поэтому неудивительно, что именно в районе Белгорода противник наносил особо мощные удары. 6 июля в направлении на Обоянь разразилось сражение с участием авиации и танков. По свидетельству Жукова, «за 6 июля противник потерял здесь более 200 танков, десятки тысяч солдат и около 100 боевых самолетов». Потери советской стороны тоже были очень значительными. Жуков признавал, что расчет не всегда оказывался верным: «Так, Ставка и Генштаб считали, что наиболее сильную группировку противник создает в районе Орла для действий против Центрального фронта. На самом деле более сильной оказалась группировка против Воронежского фронта, где действовали 8 танковых, одна моторизованная дивизии, 2 отдельных батальона тяжелых танков и дивизион штурмовых орудий. В них было до 1500 танков и штурмовых орудий. Танковая группировка противника, действовавшая против Центрального фронта, насчитывала лишь 1200 танков и штурмовых орудий. Этим в значительной степени и объясняется то, что Центральный фронт легче справится с отражением наступления противника, чем Воронежский фронт».
«Когда сражение за Поныри было проиграно немцами, то тут наступил коренной перелом во всей Курской битве, – вспоминал генерал-майор Михаил Овсянников. – И вот для того, чтобы боевую ситуацию как-то повернуть по-другому, в свою пользу, немцы и ввели танковые войска под Прохоровкой».
Сражение под Прохоровкой разыгралось 12 июля, и именно оно вызывает более всего споров о количестве участвовавших танков. А также о том, были ли там у немцев трофейные танки Т-34. Вообще, по свидетельству как немцев, так и представителей антигитлеровской коалиции, «тридцатьчетверка» и автомат ППШ были самым лучшим оружием той войны. У немцев трофейные советские автоматы ценились очень высоко. Танки «тигр» были, конечно, очень мощными, но их не хватало.
В советское время со сражением на Курской дуге вообще и битвой танков под Прохоровкой в частности были связаны многочисленные мифы, которые своим возникновением обязаны не только пропаганде и отчасти «лакированным» воспоминаниям, но и тому факту, что только через пятьдесят лет после сражения, уже в России, был снят гриф секретности с многих оперативных и отчетных документов частей нашей армии.
27 января 1943 года Государственным Комитетом Обороны было принято постановление № 2799, предписывающее начать формирование в Красной армии танковых армий однородного состава. В этом постановлении была указана численность личного состава армии (примерно 46 тысяч человек и 650 единиц танков) и ее состав (два танковых корпуса, один механизированный корпус, артиллерийская дивизия, минометный и гаубичные полки, части обеспечения).
Но само формирование танковых армий началось только 22 февраля 1943 года, после подписания Народным комиссаром обороны И. В. Сталиным соответствующей директивы, предусматривающей формирование двух танковых армий, в том числе – 5-й гвардейской танковой армии, ставшей основной ударной силой в сражении на Курской дуге. Эта армия, чье формирование, согласно директиве, должно было завершиться к 25 марта 1943 года, формировалась на базе 3-го гвардейского Котельниковского танкового корпуса.
В декабре 1942 года 7-й танковый корпус генерал-майора Ротмистрова в составе Сталинградского фронта сыграл важную роль в разгроме котельниковской группировки немцев, захватив железнодорожную станцию, поселок Котельниковский и вражеский аэродром. П. А. Ротмистров был произведен в генерал-лейтенанты танковых войск, получил орден Суворова 2-й степени. Руководимый им в этой операции танковый корпус 29 декабря 1942 года был переименован в 3-й гвардейский танковый корпус с присвоением почетного наименования Котельниковского.
Стоит отметить, что переименование военного соединения в гвардейское означало не только перевод его на другие штаты, но и реальное получение привилегий – в том числе первоочередное комплектование как личным составом, так и техникой, усиленное питание и более высокие оклады у офицерского состава. Но эти привилегии давались не просто так – поскольку Ставка Верховного Главнокомандования 18 апреля 1943 года в своей директиве приказывала использовать гвардейские соединения «в наступательной операции – для прорыва на направлении главного удара, а в оборонительной – для контрудара». К началу сражения на Курской дуге численность 5-й гвардейской танковой армии достигла 41 тысячи человек.