Журнал Двести
Шрифт:
Я поражен. "Следопыт", конечно, подростковый журнал, но и в подростковости меру неплохо бы знать… хотя бы для того, чтобы не давать повода для издевательств.
И, по крайней мере, хотя бы не ставить контрастные по литературному уровню произведения рядом. В следующем (четвертом) номере напечатана более чем профессионально сделанная повесть Василия Щепетнева "Тот, кто не спит": спокойный такой и очень культурный триллер на советском материале. Кстати, одна из двух публикаций "Следопыта", выдвигавшаяся на "Бронзовую улитку" и "Интерпресскон". Рядом с этой повестью творение Калининой производит еще более угнетающее впечатление, нежели само по себе.
Итак, "Тот, кто не спит". Голый сюжет от первого лица. Стремительный
В следующем номере (сдвоенном 5/6) редакция порадовала нас большим рассказом Джина Вульфа "Пятая голова Цербера" — прекрасная новелла и весьма приличный перевод.
Далее последовала подборка рассказов отечественных авторов. "Родительский день" Михаила Немченко — излишне патетическая зарисовка о том, как нужно чтить свои корни. Видимо, автор полагает, что от напоминания эта мысль станет менее банальной. "Мумия" Андрея Лазарчука в комментариях не нуждается — премии "Бронзовая улитка" и "Интерпресскон" достаточно весомы и каждая в отдельности, а уж вместе… И, наконец, "Лабиринт" Абдулхака Закирова превосходный, на мой взгляд, философский рассказ на темы древнегреческой мифологии. Досадно, что рассказ этот не номинировался на "Бронзовую улитку" — его присутствие в номинационном списке пошло бы списку явно на пользу. Возможно, имеет смысл провести его по номинациям 1995 года.
В номерах 8 и 9 "Следопыт" напечатал еще одну повесть покойного Владимира Фирсова — "Сказание о Четвертой Луне". Честно говоря, я до сих пор не могу поверить, что она написана в 1969 году. Повесть невероятно современна даже сейчас, когда тоталитаризм уже забит демократическими сапогами до тяжелой икоты — а выйди эта повесть в 1987-м, скажем, стоять бы ей наравне с "Невозвращенцем"… впрочем, я, кажется, снова себя обманываю фантастика все-таки…
Параллельная реальность. Автоматы и мечи. Империя, владыка которой бессмертен до тех пор, пока каждый день выпивает жизнь из одного из своих подданных. Ежедневные казни — decapito — перестали быть зрелищем даже для обывателей. Отрубленные головы бережно, как книги в библиотеке, хранятся на полках в специальном отделении дворца…
Повествование ведется от лица одной из таких голов, возвращенной к жизни на чужом теле.
Жажда мести, заговор, революция…
Наконец-то (сколько лет прошло со времени публикации повести "Срубить крест"!) мы видим, как этот автор мог писать… Остается только гадать, сколько шедевров осталось им не написанными из-за того, что они все равно не были бы востребованы — своим временем…
По контрасту с повестью Фирсова, рассказ Сергея Другаля "Чужие обычаи" — космическая НФ, написанная в виртуозном другалевском стиле. Команда первооткрывателей высаживается на свеженькую планету и принимаются устанавливать взаимопонимание с местным первобытным населением. Судя по тому, как ребята это делают, методология процедуры контакта на Земле еще не разработана. Контактеры просто развлекаются — и заодно развлекают читателя. Один герой, установив несоответствие обычаев планеты общечеловеческим нормам, начинает активную прогрессорскую деятельность, за что и получает. Другой, установив то же самое, принимает чужие обычаи как данность и успешно (до полной потери гуманистической идеологии) вливается в первобытно-племенной коллектив. Резюме: в чужой монастырь со своим уставом не суйся. Пожалуй, редко какой рассказ я читал с большим удовольствием.
Помня, что время не стоит на месте — и авторы иногда тоже, — я постарался забыть о разочаровании от "Охоты на Большую Медведицу", первой повести Алексея Иванова, и приступил к его новому программному произведению, которое называется "Корабли и Галактика". И сразу же обрадовался — мне показалось, что у автора появилось чувство юмора. Ну что еще я мог подумать, если с первых строк стало ясно, что я читаю классическую по форме космическую оперу, нарочито патетическую и выспренную, да еще и с великолепными пародийными эпизодами — одно описание космической крепости с подъемным мостом, контрфорсами и краснокирпичными заплатами чего стоит! В общем, читаю, радуюсь и думаю, что все хорошо, только надо было автору для еще большего юмору тупо писать вообще все существительные с заглавной буквы — не только Корабли, Люди и Космос, а еще и, скажем, Пульт, Антенна и Сопло. И вдруг замечаю — что-то не так. Кажется, автор все эти пародийные прелести использует как антураж для серьезной космической оперы — насколько космическая опера вообще может быть серьезной. То есть, это у Алексея Иванова эстетика такая — то, что я однозначно воспринимаю как хохму, он не менее однозначно воспринимает как изыск. Вот ведь какая разница восприятий… И теперь меня мучает и гложет вопрос: это у меня восприятие такое уродское — или господин автор не в состоянии адекватно подобрать инструментарий для создания своих произведений? Впрочем, повторяю, читается все это забавно и даже может сильно понравится младшим школьницам.
И закончить обзор я хочу упоминанием о повести москвича Александра Громова "Наработка на отказ". Громов написал сильную и динамичную вещь о Человечестве, которое обречено бесконечно повторять свои ошибки, главная из которых — пренебрежение этичностью средств, используемых для достижения поставленной цели. Это космическая фантастика — действие разворачивается на другой планете, которую колонизируют сразу несколько держав. Каждая делает это по-своему, но основное внимание автор обращает на одно поселение, давно ставшее самодостаточным социумом. Социум этот быстро ассимилирует новичков (тем самым сводя почти на нет влияние материнского социума) и семимильными шагами движется от относительной свободы к неприкрытому тоталитаризму.
В "Наработке на отказ" есть почти все, что я хотел бы видеть в добротно сделанном произведении массовой коммерческой (что не значит дурной) НФ — герой с ясно различимым характером, изобретательно написанный антураж, загадка. Несколько подкачал сюжет автору, кажется, не хватает пока дыхания на такие длинные дистанции и он никак не может выдержать ритм. Впрочем, это могут быть издержки технические — "Следопыт" напечатал повесть (роман?) в журнальном варианте… А в общем, могу только порадоваться, что в нашей фантастике появился новый многообещающий автор.
И в 1993, и в 1994 годах "Уральский следопыт" приходил в Санкт-Петербург судорожно. К декабрю здесь появился только четвертый номер. Увы. Обзор останавливается на полпути…
Как жизнь.
Василий Владимирский
Юрий Брайдер, Николай Чадович. Избранные произведения. Том I. / Нижний Новгород: "Флокс", 1994.- (Золотая полка фантастики)
Я люблю роман "Евангелие от Тимофея" и потому заранее прошу простить меня за возможную пристрастность. На это есть свои причины. Кому-нибудь может показаться, что мои оценки слишком субъективны и эмоциональны, но… Простите.
Как известно, "Евангелие…" вместе с новым романом "Клинки Максаров", первоначально напечатанном в значительно сокращенном варианте в "Меге" #1 за 1994 год, составляют первую половину обещанной тетралогии "Тропа". Стоит ли говорить, что вариант романа, сокращенный в три раза за счет с кровью вырванных из текста кусков, был весьма далек от совершенства. Однако мне кажется, что "Евангелие…", в свое время почти обойденное вниманием критики, заслуживает того, чтобы остановиться на нем отдельно.