Журнал Двести
Шрифт:
Ряд авторов получил поощрительные премии.
А еще были беседы, беседы, беседы… И не было скандалов.
Конечно, все вышесказанное не означает, что обстановка вокруг фестиваля была безоблачной — иначе не посетовал бы Женя Носов в информационной передаче местного телевидения на почти полное отсутствие у "Белого пятна" спонсоров, — однако о трудностях можно было догадаться лишь по осунувшимся лицам ребят. В общем, они в очередной раз подтвердили наше советское "Можем, если захотим". И пусть бросит в них камень тот, кто никогда не жил от аванса до получки и не считал последние медяки в кармане.
Одним словом, недовольными были только горничные на этажах. Впрочем, как известно, для горничной лучший постоялец — тот, кто оплатит номер, а жить будет где-нибудь в другом месте…
Что же явило миру "Белое пятно"?
— во-первых, позиции турбореализма в настоящее время настолько прочны, что всякое произведение, не относящееся к данному направлению современной русской фантастики, не имеет практических шансов быть удостоенным престижных и претендующих на престижность премий;
— во-вторых, исходя из диалектики, поскольку турбореализм достиг высшей точки своего развития, близится время взлета какого-то иного направления (какого, покажет будущее), так что алчущим славы самое время дерзать и работать. И помнить, что та же диалектика заставит турбореализм драться с течениями — претендентами на передовые позиции в русской фантастике.
А на закуску пара замечаний, ставших главными лично для автора этих строк:
1) тот факт, что "Додола" расположилась следом за романом турбореалиста Андрея Лазарчука, окончательно убедил меня, что направление в фантастике, которое привлекает меня в последние два года (назовем его, к примеру, sin's fiction или фантастикой первородного греха), не только имеет право на существование, но и интересно другим;
2) этот кон был первым, на котором я не чувствовал себя бездомным бродягой, попавшим в богатый и гостеприимный дом, презренным и накормленным. Однако, если разобраться, и не допущенным в этот дом далее передней.
И потому спасибо тебе, "Белое пятно". Верю, что ты переживешь родовые муки и займешь собственное место в ряду отечественных конов.
Борис Завгородний
"Белое" — значит хорошее!
Черт, так и подмывает дать сиим заметкам название — "У вас все пятно белое" — но, увы, увы, так уже удачно пошутила местная молодежная газета. Впрочем, ничего особенно "белого", то есть неизвестного, на этой встрече и не было. Хотя, как сказать, как сказать: в Новосибирск большинство из нас приехали впервые — город интересный, хоть и не без странностей. Река там течет, говорят метро есть, но в массе своей мы все больше пешком ходили — все действо происходило в десяти-пятнадцати минутах от гостиницы.
Но начнем, как говорили первые фэны, ab ovo: Об этом коне, или, как его обозвали устроители, фестивале фантастики, я узнал случайно. Зашел как-то к Феликсу Дымову, а там и узнал. Тут же набрал номер, договорился с Миркесом, что приеду — набрал кучу рекламок для раздачи и стал ждать. Фестиваль обещал быть интересным. Во-первых, в отличие от других конвенций, здесь проводился конкурс рукописей — кои сразу же прочтут, обсудят, наградят и даже издадут (дал бы Бог). А во-вторых, в наше-то время — и устраивать новую конвенцию? Без обиняков реку — смело! Впрочем, забегая вперед скажу прямо: устроители "Белого Пятна", среди коих в рекламе значились Женя Носов и Миша Миркес, с этой задачей справились — и неплохо. Другое дело — это была одна из самых дорогих конвенций, что я помню. Туда-сюда, считай-прикидывай, а каждый из участников по лимону на это действо затратил! Однако! — как сказал бы мой знакомый чукча!
Итак — отъезд. Я в своем репертуаре — прихожу, сажусь в поезд в полной уверенности, что проснусь уже не в Питере, а в Москве. А там у Каширина билет на самолет и… Но выясняется: мой поезд ушел сутки назад. Ничего не понимаю — как так: вот билет, вот я. Разволновался страшно! Денег нет ни копейки, платить за новый билет нечем, в Москве пропадает билет на самолет… Да еду я! И именно этим поездом! Ряд сложных телодвижений — поезд трогается. Долгий разбор — раздача слонов (то есть книг), что я вез в Новосибирск — в результате лишился четырехтомника Говарда и части книг, что сам издавал. Но получаю ну очень жесткое место (вместо своего: купейного, мягкого, уехавшего сутки назад) — кое как добираюсь до Москвы. Там проще — там встречают, там с шиком везут на метро, там Стас Дорошин, с которым мы не так давно в Волгограде выдавали себя за ветеранов I и II Пунических войн… Короче, время до самолета пролетело быстро. Ну а потом, Новосибирск — и лучшая "Интуристовская" гостиница. И постепенно вижу: Лазарчука и Успенского с супругой, Лукьяненко и Буркина, Рубана, Кудрявцева и Ефанова, Колупаева, Байкалова и Васильева, и многих, многих других. А с Василием Головачевым, вот даже в одном самолете летел. Подходит Пищенко, который уже давно здесь, покинув свой родной Бастующий Тирасполь ради свадьбы дочери, подходит Гена Прашкевич — тут же приобретается "Столовое вино #21" и распечатывается. Кстати, о "Столовом вино #21", а в простонародье иначе как "Смирновкой" необзываемой. Пить старались только его. Поэтому и на завтрак все ходили. К тому же "Интурист" все же — шведский стол был. Правда, это в ресторане погорячились — к концу кона разобрались, отменили. А то ведь мели все со стола со страшной силой.
Соседом в моем двухместном люксе был Володя Борисов. Но увы, поговорить особо не удалось. Фэн из его клуба, учась здесь, в Новосибирске, упал с крыши… и какая конвенция? Все к чертям нужно вызывать машину из Абакана, нужно… да, печальная история. Впрочем, место Борисова тут же занял Сергей Жарковский. Кто его помнит — да узнает, жив Курилка! Из двенадцатилетнего мальчика, которым он пришел в Волгоградский клуб "Ветер Времени", из юного дарования, окрыленного похвалой Аркадия Натановича Стругацкого, он превратился в студента Литинститута, человека семейного, отца двойняшек, журналиста. Но нашим человеком остался — что радует. А приезд на "Белое пятно" — это его премьера после долгого затворничества от фэндома. Тем более, было что привезти — десятилистовую "Сказку".
Программа фестиваля. Сначала нас сводили на конкурс эмблемы и плаката "Белого Пятна". Это мне понравилось, это необычно — вначале всем раздали именные значки (а, ребята, сила! Молодец Миша!) Долго ходили вокруг эмблем и плакатов — были, были хорошие работы. Сама задумка, конечно, на грани — попробуй-ка изобрази то, чего нет — то есть "Белое Пятно". Но справились — работ поболе ста было! Хозяева привлекли к конкурсу местные художественные школы, художественное отделение Новосибирского педуниверситета. Долго ходил, смотрел, думал — есть что выбрать. Вокруг была масса интересных девушек, как я узнал — авторов сих рисунков. Предложил: пусть каждая встанет возле своего рисунка, а мы выберем лучший! Или лучшую? Всегда путаюсь с падежами! Предложение не прошло — конкурс анонимный. Не понимаю — почему? Я ведь и не собирался спрашивать фамилий. Да, конкурс открывал, и речь держал Прашкевич. А итоги, это когда все уже были разъехавши, таковы: Игорь Ельченко — лучшая эмблема, Влад Курилов — за лучший дизайн плаката.
Дальше свободное время — кто куда, а я в небольшой компании поехал к Прашкевичу, оценивать его кулинарные способности. Манты, коими он так гордится, действительно хороши. А уж под "Столовое вино #21" — и ваще лучше вроде бы ничего не едал. Но, конечно, не одним чревоугодием и пьянствованием водки занимались. Немало интереснейших случаев "из жизни" рассказано было. И новостей. Сергей Казанцев (да, он тоже был) — сообщил, что следующая "Аэлита" будет посвящена памяти Виталия Ивановича Бугрова. Что после его смерти, хозяин "Уральского Следопыта" решил закрыть отдел фантастики (безумец!), но Казанцев сумел убедить его, что погубит журнал, и, уйдя с "хлебной" работы, снова перешел в "УС", возглавлять отдел фантастики за какую-то ну очень смешную зарплату. Что ж, меня это еще раз убеждает — в жизни всегда есть место подвигу! В общем, славно посидели.
Было еще открытие самого фестиваля. Я почему-то оказался в президиуме, и почему-то в тапочках, кои долго и нудно снимали две телекамеры. Из президиума усмотрел в зале престарелую актрису с бывшим когда-то красивым, но уже трагическим лицом. Познакомился, познакомил друзей. Дальнейшее — театр. К фантастике отношения не имеет. Хотя, когда на третий или четвертый день ее трагический образ и голос с надрывной слезой исчез в тумане — все вздохнули с облегчением. Было два спектакля — один чрезвычайно короткий (вначале на секунду закрыл глаза, открыл — он уже кончился), другой по Стругацким под названием что-то вроде "Любовь и ненависть Рэдрика Шухарта" — не смотрел и не знаю человека из всей толпы конвенционеров в количестве человек пятидесяти, который бы его видел, поэтому и сказать ничего не могу. Меня же лично очень испугало название.