Журнал Двести
Шрифт:
Понятно, что у меня "в зобу от радости дыханье сперло". Ударными темпами была завершена последняя, четвертая часть, отправлена, прочитана, одобрена… И вот наконец — "Прилетайте заключать договор".
16 октября 1991 года я подписал четырехстраничный договор с "Кавказской Библиотекой". Рукопись была одобрена, для меня это было главное, а во всякие мелочи и набранные мелким шрифтом примечания я не вникал. Книга будет издана! Я даже получил аванс — три тысячи рублей; правда, две из них пришлось отдать художнику, которому я заказывал иллюстрации, но это неважно.
Итак, запомним дату: 16.10.1991. День, который я
До того, как подписать договор, я спросил — а что, если издательство не сможет выпустить книгу? "Нет проблем, — ответили мне, впишем специальный пункт!" И его действительно вписали. Вот он, дословно: "Если в течении года со дня одобрения рукописи она не будет сдана в набор, автор вправе, не спрашивая согласия издательства "Кавказская Библиотека", передать данное произведение в другое издательство".
Таким образом я пребывал в полной убежденности, что после 16.10.1992 года могу сделать со своим трудом все, что захочу.
Однако любезные хозяева "Кавказской Библиотеки", подписывая со мной договор и уверяя меня, что через год я вновь обрету право распоряжаться своим романом по собственному усмотрению, отчего-то умолчали о том, что без официального "Акта одобрения", подписанного директором издательства и снабженного круглой печатью, рукопись считается КАК БЫ НЕ ОДОБРЕННОЙ! И только не то через два, не то через три года после подписания договора, если я не получу письменного отказа — роман становится юридически "одобренным". Моя грубейшая ошибка состояла именно в этом — не зная всех тонкостей, я и помыслить не мог о том, чтобы требовать от своих благодетелей какие-то еще "Акты"!
Время шло, я названивал в Ставрополь. "Редактируем,"- отвечали мне — и с каждым разом все менее и менее бодро. Так прошел целый год. Под конец мне это надоело. "Очевидно, они ничего не сделают, — подумал я. — Издательство бедное, слабое… Куда им в нынешнем хаосе!" Тем более, что и сами ставропольцы все время говорили о значительных трудностях и бесконечных препятствиях…
Потом я узнал, что "Кавказская Библиотека" предложила "Северо-Западу" сотрудничество в работе над моей книгой, однако соглашение заключено так и не было (хотя я в декабре 1992 года письменно просил директора "Кавказской Библиотеки" найти компромисс). "Северо-Запад" предлагал крупные отступные, но…
Короче, к концу 1992 года я был твердо убежден, что дело с изданием заглохло окончательно. Не изменил моего мнения и приезд в Петербург В.Д.Звягинцева. Он лишь показал мне несколько сделанных художником неплохих иллюстраций, однако я не помню, чтобы Василий Дмитриевич говорил что-то конкретное о перспективах. За собой я числю один-единственный грех: во время этой встречи со Звягинцевым не расставил всех точек над "i". И, когда он предупредил меня, чтобы я не обращался в "Северо-Запад", я не нашел в себе сил сказать: "Нет, я свободный человек и отдам рукопись туда, где ее издадут". Я кивнул. Я согласился. И это — моя вина. Частично искупить ее я мог одним-единственным способом — что и сделал впоследствии, не приняв денег от "Кавказской библиотеки". И 14 января 1993 года я отнес рукопись в "Северо-Запад". К тому времени я даже бросил звонить в Ставрополь, и лишь много позже узнал, что в те дни рукопись как раз готовилась к сдаче в набор; и она была сдана — 17.01.93 года. Я об этом, повторюсь, в январе 93-го так и не узнал.
Вот, собственно, и все. Сам Василий Дмитриевич укоряя меня, ставил в вину лишь то, что я не предупредил его о своем решении передать рукопись в другое издательство. Возможно, в этом случае я и впрямь чересчур уж придерживался текста договора, но это было продиктовано эмоциями. На мое письмо ответа так и не пришло, достоверной информации не было. И я разозлился. "Не можете издать — и Бог с вами!" — решил я тогда…
Конец истории известен. Сам Василий Дмитриевич в блистательной речи перед руководством "Северо-Запада" заявил, что я все равно не имел никакого права никуда ничего передавать. Правда, формально я тоже мог кое к чему придраться, к вещам типа отсутствия моего письменного одобрения редактуры и оформления… Стороны договорились не судиться. Пусть издания конкурируют между собой…
Такова истина. В заключение скажу лишь, повторяясь, что от предложенного мне в декабре 1993 года В.Д.Звягинцевым гонорара в один миллион рублей за первый изданный ими том я отказался.
Кстати, о "сумасшедших деньгах", за которые Перумов перепродался "Северо-Западу". У нас с Бережным челюсти отвисли, когда мы узнали сумму гонорара за "Кольцо Тьмы".
Триста баксов за двухтомник объемом в шестьдесят четыре листа, с визгом разошедшийся тиражом в сто тысяч…
Сергей Переслегин
"Лефиафан", Бывший "Фатерланд", или Повторение Пройденного
Перумов, Ник. Эльфийский клинок. Эпопея "Кольцо тьмы". Том 1 — СПб.: Северо-Запад, 1993.- 736 с.
Перумов, Ник. Черное копье. Эпопея "Кольцо тьмы". Том 2 — СПб.: Северо-Запад, 1993.- 896 с.
"Hа постройку гиганта пошло 34500 тонн стального проката, 2000 тонн отливок, 2000 тонн чугуна, 6500 тонн дерева. (…)
Эти могучие трехпалубные суда валовой вместимостью свыше 50.000 рег.т. подавляли своими размерами, массивностью, тяжеловесностью и внешне напоминали каких-то допотопных динозавров."
Знаменитые тексты Дж. Р.Р.Толкиена продолжают свои странствия в информационном пространстве России, порождая новые и новые толкования. Вслед за песнями и стихами, играми и пародиями наступила очередь Больших и Серьезных (по крайней мере, в представлении авторов) книг.
Роман H. Перумова "Нисхождение тьмы или Средиземье 300 лет спустя" не только издан весьма известным издательством ("Северо-Запад"), но и был включен в номинации премии "Интерпресскон": нашлись, следовательно, люди, считающие эту книгу лучшим фантастическим произведением 1993 года. Так что, внимания это объемистое творение заслуживает.
Зачем пишутся продолжения?
Наверное, прежде всего из любви к исходному тексту, его миру и его героям, из желания любимы средствами и почти любой ценой продлить им жизнь. Жизнь — потому что, как правильно заметила Ольга Ларионова "Конец — это вовсе не обязательно трагическая развязка: пиф-пиф или десертная ложка яду. Конец — это даже тогда, когда "они поженились и жили долго и счастливо". (Рассказ "Вернись за своим Стором". Сб. "Кольцо обратного времени")