Журнал ЕСЛИ №11 ЗА 2004 ГОД

Сборник

И все же, почему фантасты так редко придумывают поразительные астроинженерные конструкции или почти невозможные миры? Только ли из-за прискорбной слабости воображения? Да нет – то, какие манипуляции проделывают с нашей планетой писатели, доказывает, что фантазия у них не оскудела. Видимо, дело в том, что описание иного мира никогда не было самоцелью ни для писателей, ни тем более для читателей. «Человек в необычных обстоятельствах» – вот главнейший объект внимания авторов-фантастов. А уж создать эти обстоятельства для героя можно не только на далеких мирах. И ведь даже в самой технически проработанной и научно обоснованной книге Х.Клемента «Экспедиция «Тяготение» читателей занимают вовсе не физические константы, придавшие Месклину именно такой вид и форму, а взаимоотношения месклинита Барленнана и его друга – землянина Чарли Лэкленда по прозвищу Летчик. Тривиальная мысль, но при этом совершенно верная: «Как и любая литература, фантастика пишется людьми, о людях и для людей. Все остальное – только антураж».

Создание

же немыслимых, невероятных, невообразимых миров – это работа над фоном произведения. И порождает ее переизбыток творческой силы, неудержимая фантазия писателей. Так давайте же позавидуем этим действительно настоящим демиургам от литературы!

ЭКСПЕРТИЗА ТЕМЫ

Почему невероятные, действительно поражающие фантазию миры – большая редкость в российской НФ?

Владимир ИЛЬИН:

Вопрос довольно провокационный и вызывает соблазн спросить в ответ: а что понимать под «невероятным» миром? Ведь, по сути, любое фантастическое произведение рисует мир, который в той или иной степени невероятен – хотя бы потому, что не существует, даже если в нем присутствуют известные нам реалии.

Почему же в современной научной фантастике такие миры – редкость? На мой взгляд, одно из возможных объяснений кроется в самой специфике НФ. Ведь она «вышла из шинели» классического реализма и потому требует от автора достижения эффекта достоверности. Пожалуйста, пишите о чем угодно, господа научные фантасты, но пистолета ТТ во времена первой мировой войны еще не существовало, обычный человек не способен усилием воли летать, как птица, а Атлантида испокон веков находилась в районе Южного полюса, а не на экваторе. А если все-таки вы беретесь утверждать обратное – будьте добры, убедите нас, что такое возможно, а мы посмотрим, стоит вам верить или нет…

Поэтому, чтобы создать мир, который в восприятии читателей мог бы существовать на самом деле, писатель должен тщательно продумать все последствия своих экспериментов с объективной реальностью. Разумеется, это нелегкая задача, и чаще всего она завершается крахом. Потому что всегда может найтись зоркий критик, рецензент или читатель, который воскликнет: «Да такого просто НЕ МОЖЕТ БЫТЬ, ПОТОМУ ЧТО НЕ МОЖЕТ БЫТЬ НИКОГДА!».

К тому же для сотворения абсолютно «ненормального» мира автор должен либо обладать соответствующей научной квалификацией, либо проштудировать гору справочной литературы, а это требует много времени, но времени нет, потому что издателя поджимают требования рынка, и он не может долго ждать, да и поклонники требуют: «Давай, давай, пиши быстрее», а еще надо чем-то кормить семью…

И тогда, махнув рукой на экзотику, фантаст решает в очередной раз взять наш старый добрый мир (только слегка подкорректированный), можно – в прошлом (но тогда придется стать в какой-то степени историком), можно – в будущем (но тогда придется заделаться футурологом), а лучше всего – писать о нашем времени. Так-то надежнее будет… И вообще, размышляет писатель, стуча по клавишам, зачем придумывать новые миры, если мне абсолютно неважно, на каком фоне будут действовать мои герои? Ведь главное – чтобы в книге были сюжет и идея. Или один сюжет. Или одна сплошная идея… А экзотикой пусть занимаются фэнтезийщики. Им-то проще, потому что мир, создаваемый ими, заведомо не существовал, не существует и, скорее всего, не будет существовать никогда. И они не связаны никакими запретами – как маги и волшебники, о которых они пишут.

Разумеется, эта причина не является единственной. Нельзя сводить проблему лишь к лени и стремлению ряда авторов «экономить усилия и время». Кому-то наверняка просто неинтересно заниматься творением новых миров, если он сосредоточен на чем-то другом: на изучении психологии людей, на различных проблемах, связанных с эволюцией человечества, и т.д. Признаться, к этой группе отношусь и я сам, поскольку меня больше интересует фантастика «о людях», а не «об обстоятельствах».

Следует отметить и то, что в последнее время фантастика научная все больше смыкается с фантастикой ненаучной, в результате чего возникает фантастика паранаучная, которая позволяет себе нарушать строгие каноны НФ ради реализации авторских замыслов. Допущения, которые в НФ середины XX века были всего лишь «шагом влево, шагом вправо», теперь становятся все более смелыми, ограничения и запреты попираются, полет фантазии не знает границ. Выигрыш от этого очевиден: подобные эксперименты помогают мысленно смоделировать даже самые невозможные ситуации, чтобы на этом материале опробовать какие-то глобальные идеи. В этом случае невероятные миры только приветствуются, но опять же не как самоцель, а как средство решения определенных художественных задач.

Алексей КАЛУГИН:

Произведений, в которых авторы создавали бы новые, кажущиеся невероятными, но в целом не противоречащие логике, здравому смыслу и законам физики миры, и в самом деле не так уж много. Я попытался отыскать что-нибудь среди отечественной фантастики и ничего не смог вспомнить. Российские (как и прежде – советские) фантасты не увлекаются конструированием парадоксальных миров. Обычно места, в которых разворачиваются действия

их произведений, являются если и не калькой с земных реалий, то все равно чем-то очень знакомым и легко узнаваемым. Тому, как мне кажется, существуют две причины. Первая заключается в том, что российские фантасты традиционно уделяют большое внимание героям своих произведений, их внутреннему миру, мотивации их поступков. При этом фон, на котором разворачиваются действия, может быть чисто условным, набросанным несколькими широкими мазками. Казалось бы, это все равно не исключает возможности создания необыкновенного мира, который, несомненно, придал бы произведению дополнительную яркость. Но вот тут-то как раз и вступает в действие второй фактор. Дело в том, что нынешние издатели в большинстве своем считают фантастику разновидностью приключенческой литературы, и не более того. По их представлениям, в фантастическом романе все должно быть просто и узнаваемо. Звездолеты, роботы и бластеры – это нормально, к этому все уже успели привыкнуть. Но при встрече с чем-то действительно новым, необычным, среднестатистического редактора тут же «клинит». И, что самое ужасное, ситуация ухудшается на глазах. Великолепный роман Ларри Нивена «Интегральные деревья» был впервые напечатан в журнале «Если», затем в 1996 году издан отдельной книгой, крошечным тиражом. И все. С тех пор – ни единого переиздания. Если бы сегодня российский писатель принес те же самые «Интегральные деревья» в любое из издательств, регулярно выпускающих фантастику, его бы в лучшем случае сочувственно похлопали по плечу. Ничего, мол, с каждым бывает, а вот напиши-ка ты нам лучше что-нибудь про звездные войны и космические империи, а еще лучше – про красных девиц с мечами наголо, драконов и колдунов. В 1997 году я написал роман «Там», действие которого разворачивается в гигантском мегаполисе, замкнутом на себя, подобно ленте Мебиуса. Все издательства, которым я предлагал рукопись, от нее отказались. Опубликовать роман удалось только в 2003 году в издательстве «Махаон», никогда прежде фантастикой не занимавшемся. Как-то не очень все это стимулирует…

Геннадий ПРАШКЕВИЧ:

Если говорить о русской фантастике, то фантастических миров, которые поражали бы по-настоящему, в ней действительно нет. Может, потому, что и астероиды К.Э.Циолковского, и Марс А.Н.Толстого, и Венера А.Р.Беляева или братьев Стругацких, и железные и золотые планеты И.А.Ефремова или С.А.Снегова – созданы для выявления особенностей не самих этих миров, а попадающего в них Человека. Мы ведь не можем всерьез обсуждать, к примеру, фэнтезийные миры, потому что там, где возможно все, ничто не имеет значения. Мы (читатели, писатели, пользователи, потребители и т.д. и т.п.) интересны друг другу только тем, что знаем скрытого, своего о себе и о своем мире. Голые абстракции так же скучны, как откровенный бытовизм. Как ни крутись, основные вопросы перед нами давно поставлены: кто мы? откуда? куда идем? с какой миссией? Ответы – неизвестны. Даже самые невероятные придуманные миры не дают и не могут нам дать ответов, ибо все эти миры – игра. Конечно, увлекательная игра может поражать, но она быстро надоедает, и мы переходим к другим играм, а вечные вопросы остаются, и писатель соответственно своему дару пытается ответить на них. Отсюда и построенные ими модели. Они не должны подавлять своей невообразимостью. Ведь мы живем не в придуманных мирах, и главные вопросы поставлены перед нами опять же не придуманными мирами.

МАСТЕР-КЛАСС ЛИТЕРАТУРНОГО ВОЛШЕБСТВА

Евгений ЛУКИН. «ПОРТРЕТ КУДЕСНИКА В ЮНОСТИ». АСТ – ВЗОИ.

Это первый за достаточно долгий промежуток времени сборник популярного волгоградского фантаста и поэта, укомплектованный новыми произведениями. «Портрет кудесника в юности» – цикл из двадцати пяти рассказов, имеющий подзаголовок «Баклужинские истории». С четырьмя из них читатели уже знакомы по публикациям в «Если».

Евгений Лукин не изменяет своему творческому кредо: он по-прежнему не стремится в космические дали и туманное техногенное грядущее. Объект его исследований – наш мир, российская глубинка, частная жизнь Человека Русского Обычного. Однако социальной сатиры, характерной для его романов, в сборнике почти нет; интонация городских сказок (а это самое близкое определение «Баклужинских историй») иная – шукшинская, добрая, лишь подправленная ироничной усмешкой.

Впрочем, по ходу чтения догадываешься: мир-то не совсем наш. То ли Лукин, вопреки своим правилам, забежал-таки в некое будущее, где столицей России является город Суслов (предположительно, бывший райцентр); то ли это Россия расположена в смежном измерении. А может, все дело в том, что текст российского (а раньше – советского) гимна оказался «со сглазом» (и не в первый раз – вспомните «Союз нерушимый республик свободных»), и Россия опять двинулась не по начертанному поэтом маршруту (под эту теорию, кстати, Лукин подводит эзотерическую и даже математическую базу). Множественность миров – физических и астральных – Лукин приветствует, однако «база» здесь не материалистическая, а сакральная. К тому же в мире-пространстве Баклужино колдовство, ведовство, знахарство, равно как шныряющие неприкаянные души умерших, посещение астрала и прочая экстрасенсорика не являются чем-то аномальным. Более того, материалистом быть стыдно и неприлично.