Журнал «Если» 1993 № 03
Шрифт:
Падение привело его в чувство, панический страх отступил. Надо бежать, останавливаться нельзя!
Быстрее к опушке леса… Скорее вверх на дерево… выше по ветвям… теснее прижаться к стволу, слиться с ним — стать тенью, исчезнуть и ждать!
Из леса по тропе на вересковую пустошь вылетела погоня.
Гончие не были собаками — стая тварей, отдаленно напоминавших волков: их шкуры лоснились в лунном свете. Лошади оказались вовсе не лошадьми, а более крупными, мощными животными с раскидистыми ветвистыми рогами. Наездники — две женщины и четверо мужчин — были одеты в форму Хранителей. Их распущенные
Один из Хранителей протрубил в рог прямо под деревом, на котором прятался Локридж. Американец едва удержался на ветке; этот трубный глас гнал с места, подхлестывал: беги, беги, беги. «Низкочастотный сигнал!» — мелькнуло в дальнем, еще не потерявшем способность мыслить уголке сознания. Он еще теснее прижался к дереву.
— Йо-ху, Йо-ху! — кричала ехавшая впереди женщина, потрясая копьем. Ее лицо напоминало лицо Сторм.
Погоня промчалась мимо. Вскоре гончие потеряли след и забегали по кругу, злобно скуля. Всадники спешились. Сквозь вой животных и рев ветра Локридж слышал, как они перекликаются друг с другом. Одна из женщин настойчиво указывала рукой в сторону леса. Она догадывалась, где должен искать спасения загнанный зверь. Но ее опьяненные преследованием попутчики крутились на одном месте. Через некоторое время они бросили безуспешные поиски и направились на запад.
Локридж соскользнул с дерева. Нужно немедленно идти в деревню — такого хода они вряд ли ожидают.
Набрав в легкие воздух, он прижал локти к бокам и побежал. Лунный свет заливал землю, серебрилась изморозь на траве и кустах, блестели воды залива; охотники без труда могли его обнаружить, но другого выхода не было. Колючие ветви хлестали его по ногам, встречный ветер упирался в грудь, но нужно было бежать, бежать без остановки. Мир опустел, осталось только предчувствие — томительное ожидание нападения, удара рогов или копья. Что подгоняло его, что придавало ему такую сверхчеловеческую силу — ужас или введенный Джоном в его кровь стимулятор?
Этот бег напоминал полет во сне: одним спринтерским рывком он достиг берега.
Поселок оказался жалкой кучкой убогих строений. Несмотря на бетонные стены и гладкие синтетические крыши, дома выглядели еще боле запущенными и жалкими, чем жилища Тенил Оругарэй. Сквозь щели в плохо подогнанных дверях и ставнях просачивался тусклый свет. Локридж постучался в первый же дом.
— Откройте!
Никто не ответил, вообще не донеслось ни звука — дом словно вымер. Он пересек немощеную грязную улицу и заколотил в дверь другого:
— Помогите! Во имя Нее, помогите!
Кто-то захныкал, напряженный мужской голос ответил:
— Пошел прочь!
Издалека, с пустыря снова донеслись звуки охоты. Они приближались.
Локридж с разгона ударил в дверь плечом. Доски оказались прочными, он отскочил, морщась от боли…
Он бежал по поселку и взывал о помощи. В центре деревушки находилось что-то вроде площади. Рядом с колодцем стоял крест, футов двадцати высотой. На нем был распят юноша. Он был уже мертв.
Локридж пробежал мимо креста. Теперь он явственно слышал грохот копыт. На окраине поселка начинались картофельные
— Эй ты. Быстрее сюда.
Локридж, споткнувшись о порог, влетел в комнату. Женщина затворила дверь на засов. Сквозь собственное тяжелое дыхание он слышал полупьяное бормотание старухи:
— Они не полезут сюда. Какая радость — добивать замученного доходягу? Впрочем, как вижу, лесной дикарь — мужчина. Ну и пусть. Она искусает себе локти от злости, если, конечно, узнает. Я-то свои права тоже знаю, да-да. Они взяли моего Олу, но теперь я, его мать, считаюсь святой весь год. И только сама Кораш вольна меня судить, а наша леди Истар не посмеет беспокоить Ее по такому ничтожному поводу.
Силы начали возвращаться к Локриджу. Он выпрямился. Женщина беспокойно затараторила:
— Эй ты, попробуй только что-нибудь сделать, не успеешь глазом моргнуть, открою дверь и закричу. У меня соседи — крепкие парни, им только дай потешиться — живо зацепят тебя своими крючьями. А там уж не знаю, сами ли они тебя разорвут на куски или отдадут Истар для охоты. Словом, не забывай, малый, твоя несчастная жизнь у меня в руках, вот так-то…
— Я не причиню вам зла, — ответил Локридж, присев. Он посмотрел на нее: — Может быть, я чем-то смогу отплатить вам за добро…
С удивлением он обнаружил, что женщина не так уж стара. Сутулая спина, неряшливая ночная рубашка, узловатые, скрюченные пальцы, шелушащаяся кожа и наполовину беззубый рот обманули его. В ее длинных, до пояса, волосах не мелькнуло ни единой седой нити, на лице почти не было морщин, а глаза, хоть и пьяные, сохраняли ясность молодости.
Однокомнатная хижина была скудно обставлена: пара лежаков, стол, несколько стульев, сундук, буфет… правда, в углу, служившем кухней, стояла какая-то электронная аппаратура; на стене — экран видеотелефона. Напротив — маленький ковчежек с серебряной Лабрис…
Она заговорила:
— А ведь ты не лесной дикарь!
— Полагаю, нет. Хотя не знаю, кто они такие, — Локридж насторожился, на слух определив, что погоня изменила направление. Он облегченно перевел дыхание; теперь он знал — этой ночью ему не суждено умереть.
— Но пришел-то ты из леса, убегал от них, а вот говоришь складно, почище меня…
— Да, я, будем считать, чужестранец… Но не враг, — тут же уточнил Локридж. — Я как раз направлялся в ваши края, когда нарвался на охотников. Мне очень важно найти… ну, штаб Кораш. Вас щедро вознаградят за спасение моей жизни, — он поднялся, чувствуя, что промерз до костей. — Вы не одолжите мне какую-нибудь одежду потеплее?
— Куда тебе теплее, — закряхтела она. Потом смилостивилась: — Ну, ладно, может быть, ты и врешь, а еще того хуже — сам дьявол, засланный искушать бедных крестьян. Все равно — мне в жизни никогда не везло. Туника Олу тебе подойдет. — Она порылась в сундуке и протянула ему поношенную накидку, сшитую из одного куска материи. Когда Локридж расправил накидку, женщина осторожно погладила ее.
— Его дух еще должен оставаться в ней, — медленно произнесла она. — Может быть, Олу еще не забыл меня. Если так, то мне ничего не страшно.