Журнал «Если», 1993 № 10
Шрифт:
Маркель осторожно приподнялся на коленях; при этом его раненая нога, о которой он совсем позабыл, напомнила о себе резкой, острой болью. Заскрипев зубами, он опустился на спину. Сухие ветки захрустели, и на мгновение ему показалось, что бойцы не могли не услышать его. Но когда он снова осторожно глянул сквозь завесу листьев, то увидел, что их внимание полностью поглощено судорогами несчастного желианта. Они со смехом переговаривались (грубый вариант английского), и Маркель уловил несколько знакомых слов.
Ему показалось, что прошло довольно много времени, прежде чем марсианский патруль снова скрылся
Выждав еще немного, он покинул свое укрытие и подошел к огромной сильно пахнущей туше желианта. Несколько ресничек мерзлеца уже принялись за работу, забравшись в рану, и мухи с жужжанием кружились над ней. Странное побулькивание заставило Маркеля вздрогнуть, ему потребовалось несколько секунд, прежде чем он определил источник звуков — это был небольшой зверек, прильнувший к луже крови и старательно работавший длинным языком. Его гибкое тело мелко вздрагивало от наслаждения.
Странно, подумал Маркель, что это зрелище не вызвало у него отвращения. Наоборот, он даже вспомнил, что ему тоже пора подкрепиться. Достав две пищевые таблетки, он проглотил их, с грустью подумав о чем-нибудь более существенном. Самым правильным решением было незаметно следовать за бойцами — они явно из того отряда, который и напал на десант. Отряд, наверное, сейчас еще патрулирует окрестности, наблюдая за подходами к катеру, и Маркеля могут обнаружить, если он попытается раздобыть кубик и кое-какое снаряжение.
Но произошло иное. Едва он углубился в зеленую сумеречную чашу, как резкий окрик приковал его к месту:
— Стоять!
В этот момент он оказался рядом с пышным букетом фиолетовых цветов, которые Маркель не без внутренней дрожи определил как вриолли. Теперь на эту опасность можно было не обращать внимания, поскольку справа от него появился марсианин, один из бойцов, только что подстреливших желианта. Солдат медленно приближался к Маркелю, направив на него карабин и удовлетворенно улыбаясь.
— Ты не слишком хорошо маскируешься! — произнес он с чудовищным акцентом.
Позади него послышались торопливые шаги командира патруля. Маркель уже видел краем глаза бледно-голубую форменную куртку, мелькавшую среди кустов. Он подумал, что если их только двое, то все будет в порядке — у него есть шансы выбраться. Не успела эта мысль оформиться, как он уже падал на землю, направляя на бойцов лучемет. Солдат дико закричал и выронил карабин. Перекатившись дальше влево, Маркель хлестнул лучом в направлении, где должен был находиться второй патрульный. Послышался выстрел, и Маркель почувствовал, как пуля ушла в мягкую почву рядом с ним.
Он прополз как можно быстрее еще несколько метров в сторону и снова нажал на гашетку. Не ослабляя нажима, он в течение нескольких секунд водил лучом перед собой, охватывая дугу в треть окружности. Ему показалось, что он услышал крик; тем не менее он переждал еще немного, прежде чем продвинулся еще дальше влево, под защиту могучего ствола настоящего дерева.
Здесь он осторожно поднялся на ноги, держа оружие наготове. Среди извивающихся между кустами полос дыма не было заметно ни малейшего движения. Немного пройдя вперед, он попытался разглядеть трупы, но дым накрыл его, выжав из глаз слезы. Теперь он снова почувствовал невыносимую боль в ноге; опустившись на землю у ствола дерева, он внимательно осмотрел ее. Рана опять начала кровоточить.
Тщательно, насколько это было возможно, он продезинфицировал рану и достал коагулянт. Разумеется, это не могло ослабить боль, скорее наоборот. Положив руку как раз там, где нужно было нажать определенным образом, чтобы включить инжектор, он задумался.
И опять вспомнил Клэр, ее лицо, ее голос. Сделав укол, он на несколько часов провалился в беспамятство. Конечно, к тому времени, когда он очнется, рана уже затянется. Но за эти часы Клэр может обратиться к нему… Послание, покинувшее Землю восемь лет назад, достигнет его мозга в те минуты, когда он не будет способен услышать его.
Боже, не бред ли это? Можно ли сейчас предаваться подобным рассуждениям? Сейчас главное — выжить!.. В это мгновение в его голове родилось иное соображение.
Он попытался разглядеть освещенные солнцем вершины деревьев, но ничего не увидел. Сняв очки, он, стиснув зубы, встал. Теперь ему удалось определить, что Сириус опустился низко над горизонтом. Надвигалась ночь… Полностью стемнеть должно было часа через три. Но если он сделает укол, то очнется гораздо позже, и все это время будет совершенно беспомощен и беззащитен перед всеми ночными тварями.
Но боль не утихала, захватив уже всю нижнюю половину тела. Это показалось ему странном. Неужели в атмосфере псевдолеса, в насыщавших его воздух ароматах было нечто, возбуждавшее и усиливавшее болевые ощущения?
Очень скоро он почувствовал, что тело, мокрое от пота, стало неимоверно тяжелым, неспособным оторваться от земли, притягивавшей его, словно магнит железо. Последние лучи заходящего солнца внезапно пробились сквозь густую листву; Маркелю почудилось, что пространство между стволами заполнено мерцающими витражами, словно в древнем соборе. Нет, он очутился в тюрьме, стены которой были возведены из света и красок… И когда он застонал, тысячекратно усиленное эхо вернулось к нему, отразившись от этих призрачных стен.
В конце концов он все же, по-видимому, нажал на нужную кнопку на поясе, потому что на витражи хлынули струи холодного дождя, размывшие тысячи отражений лица Клэр, и услышал шорох падающих на землю капель. На какой-то миг он очутился среди лета, в палатке; его затопили запахи земных трав, и он почувствовал нежное тепло прижавшейся к нему Клэр. Потом все вокруг почернело и исчезло.
4
Открыв глаза, он удивился, что ночь была такой светлой. Он лежал на спине, и земля под ним казалась очень холодной. Все тело словно одеревенело, и он с ужасом подумал, что больше никогда не сможет пошевелиться. С громадным трудом повернув голову, он увидел луну. Это была первая из лун, та, что побольше. Вообще-то она выглядела просто громадной. И она была бледно-зеленоватого цвета. Ничего подобного ему не приходилось видеть раньше.