Журнал «Если», 1994 № 02
Шрифт:
Кэти танцевала с Рейфом Скоттом. Проплывая мимо, она улыбнулась Линнел; и Линнел тут же сама пошла ей навстречу! Неужели Кэти столь странно на нее влияет? Нет, конечно, нет! Кэти понятия не имеет о телепатии. Уж это я знал точно. К тому же я сам установил вокруг нее барьеры.
Линнел тронула Кэти за руку, почти смущенно; Кэти тут же отреагировала и обняла Линнел за талию. Они с минуту постояли так, прижавшись друг к другу, потом Линнел выскользнула, словно освободившись.
— Смотри, вон Каллина, — сказал я, когда она подошла ко мне.
Хранительница, гордо подняв голову, шествовала сквозь толпу, сияя своим ослепительно прекрасным,
— Где ты была, Каллина? — требовательно спросила Линнел. Она с каким-то горестным изумлением разглядывала странный костюм сестры, но ни словом не обмолвилась по этому поводу.
— Да-да, — поддержал я, в упор глядя на Каллину и мысленно повторяя тот же вопрос: где ты была?
Она как будто ничего и не заметила, а в ее небрежном тоне не ощущалось никакого подтекста, на который я так рассчитывал.
— Мы с Дериком беседовали. Он утащил меня в угол и долго нес какую-то бессвязную ерунду. Он совершенно пьян. Я так ничего и не поняла. — Она изящно повела плечиком. — Хастур зовет меня. И Белтран с ним. Видимо, пора начинать церемонию.
— Каллина… — начала было Линнел со слезами в голосе, но та прошла мимо, словно не замечая протянутых к ней рук сестры.
— Не жалей меня, Линнел, — сказала она. — Мне это не нужно.
Могу поклясться: она была совершенно уверена, что справится со всеми проблемами сама.
Не знаю, может, мне следовало что-f о сказать ей или что-то сделать. Но она молча прошла мимо; глаза ее были задумчивы и сияли синим льдом, как у Ашары. С горьким чувством бессилия смотрел я вслед удаляющейся Каллине, точно в саван, закутанной в сверкающие одежды.
Мне бы уже тогда следовало обо всем догадаться — когда она вот так, не попрощавшись, ушла, погруженная в молчание, отстраненная, как сама Ашара, уединившись и замкнувшись в своем горе. Я тупо выслушал Хастура, сделавшего официальное сообщение о заключении брака, и молча смотрел, как он соединяет жениха и невесту двойными брачными браслетами. И когда Хастур отпустил руку Каллины, она стала женой Белтрана.
Я оглянулся на Реджиса и увидел, что он вдруг резко побледнел. Я обнял его и повлек к выходу. Едва холодный воздух коснулся лица юноши, он судорожно вздохнул и пробормотал:
— Спасибо. Видимо, ты был прав.
И тут ноги у него подкосились. Руки бессильно обвисли. Он был почти в обмороке. Я оглянулся. К нам приближалась Дио, опираясь на руку Лерриса.
Вдруг Леррис остановился, как вкопанный, дико озираясь. Дио вцепилась ему в локоть.
Это была лишь первая волна телепатического шока. А затем словно разверзлись ворота ада. Зал являл собой кошмарное зрелище — пространство как бы сжалось и начало закручиваться в спираль. Вопль Дио словно увяз, не в силах пробиться сквозь ставший невероятно плотным воздух. Потом Дио вдруг судорожно забилась, словно пытаясь стряхнуть с себя нечто ужасное. Она сделала шаг, пошатнулась…
И тут я заметил двух мужчин — только они сохраняли спокойствие среди всеобщей паники: арлекин и тот, второй, в плаще с капюшоном. Но теперь капюшон был откинут, и на Дио мрачно глядело жестокое лицо с тонкими губами. Дайан! Дио сделала еще один неверный шаг, упала на пол и замерла без движения.
Я боролся с парализующей леденящей сш®)й свертывающегося пространства. И тут между «арлекином» и «плащом» оказалась Линнел. Они не коснулись ее, однако словно связали по рукам и ногам. Мне показалось, что она успела вскрикнуть,
Кэти бросилась к упавшей Линнел. Думаю, она осталась единственным человеком во всем зале, кто мог свободно передвигаться. Когда она подняла голову Линнел, я успел заметить, что гримаса боли и ужаса, искажавшая лицо той, исчезла, черты разгладились. Секунду Линнел лежала спокойно, потом ее снова охватили конвульсии, и вскоре она успокоилась навсегда — маленькая, безвольная, обвиснув на руках Кэти и уронив голову ей на грудь.
А над ними росли и увеличивались в размерах, словно разбухая, фигуры арлекина и человека в плаще с кагаошоном. Они становились все выше и мощнее. На мгновение под маской арлекина мелькнули мрачные черты Кадарина. Потом все лица слились, соединились в одно — прекрасное и ужасное лицо, которое я видел в Башне Ашары. Потом все поглотила тьма.
Уже через несколько мгновений вновь стало светло. Но мир вокруг разительно переменился. Я услышал пронзительный крик Кэти, затем дружно завопили гости, и я рванулся вперед, к Линнел, грубо расталкивая встречных локтями.
Она недвижно лежала на коленях у Кэти, маленькая, жалкая, беспомощная. Позади нее почерневшие и обуглившиеся панели стены и пола указывали на то место, где закручивалось пространство.
Я опустился на колени возле Линнел. Она, без сомнения, была мертва. Я знал это еще до того, как положил руку на ее похолодевшую грудь. Каллина, отодвинув Кэти в сторону, склонилась над сестрой, а я уступил место старому Хастуру и обнял Каллину; она тяжело оперлась на мою руку, но самого меня вроде бы и не заметила.
Вокруг колыхалась толпа гостей, раздавались крики, распоряжения, мольбы. Толпа проявляла то самое ужасное любопытство, что всегда возникает в трагических ситуациях. Хастур сказал что-то, и толпа постепенно начала рассасываться, отступать. Впервые за сорок поколений, подумалось мне, такое произошло среди карнавала.
Каллина не уронила ни слезинки. Она по-прежнему опиралась на мою руку и была настолько потрясена, что глаза ее казались совершенно пустыми, а сама она будто окаменела. Сейчас мне необходимо было позаботиться в первую очередь о ней: увести ее подальше от настырного внимания толпы. Странно, я ни разу даже не вспомнил о Белтране, хотя все время ощущал под рукой холодок брачного браслета на запястье Каллины.
Ее губы чуть шевельнулись:
— Так вот чего добивалась Ашара…
И, глубоко вздохнув, без чувств упала мне на руки.
Глава XII
Когда я проснулся, тонкий красный луч новой зари пробивался сквозь световые панели стен; я лежал неподвижно, пытаясь понять, не было ли происшедшее лишь безумным кошмаром, овладевшим мною вследствие контузии. Потом вошел Андрее, и искаженное горем лицо старого землянина, трогательное в своем уродстве, убедило меня, что все случившееся — правда. Я ничего не помнил после того, как Каллина потеряла сознание, и это неудивительно. Меня ведь предупреждали, чтобы я не переутомлялся после ранения в голову; а я сумасбродно бросился в бой с самыми мощными силами Дарковера.