Журнал «Если», 1994 № 09
Шрифт:
Белый свет, исходивший изнутри обруча, резал глаза.
Да, луч был белым, в нем не проглядывало ни вот столько зеленого, из чего следовало, что воин не пытался защитить себя предохраняющими заклятиями. Выходит, он не волшебник и, вдобавок, изрядно глуп. Интересно, знает ли он хоть что-нибудь о Глирендри?
Впрочем, какая разница? Тот, кто владеет клинком, неуязвим: его не возьмут никакие чары, кроме чар самого Глирендри. По крайней мере, так утверждала молва.
— Посмотрим, — проговорил Чародей, порылся в своем добре и извлек из кучи деревянный предмет в форме окарины,
Он немного помедлил. Заклинание верности было простым и безопасным, однако имело побочный эффект: ослабляло умственные способности жертвы.
— Самооборона, — успокоил себя Чародей и дунул в окарину.
Воин продолжал идти все тем же размеренным шагом. Еще немного — и он достигнет вершины.
— Что ж, — промолвил Чародей, — ладно. — Он взял в руки металлический диск, а затем, покопавшись в куче диковинных предметов, достал обоюдоострый, отточенный нож, лезвие которого украшала затейливая надпись на неизвестном языке.
На вершине холма бил ключ, дававший начало ручью, бежавшему по склону мимо хижины Чародея. Воин остановился на дальнем его берегу, оперся на меч и уставился на колдуна. Дышал он с натугой — подъем оказался не из легких.
Чародей видел перед собой изборожденную шрамами гору мышц. Ему показалось несколько странным, что у такого молодого человека столько шрамов. Впрочем, они, похоже, нисколько не беспокоили воина. По-видимому, тот был здоров, как бык. Темно-синие блестящие глаза варвара были посажены чересчур близко.
— Я Хап, — заявил воин. — Где она?
— Ты имеешь в виду Шарлу? Какое тебе до нее дело?
— Я пришел освободить ее, старик. Слишком долго ты…
— Эй, погоди! Шарла моя жена.
— Ты опорочил девушку, лишив ее чести, заставил…
— Шарла оставалась со мной по собственной воле!
— Думаешь, я поверю? Чтобы такая красивая девушка могла полюбить дряхлого старика?!
— Я что, выгляжу дряхлым?
Чародей вовсе не походил на старика. Он казался зрелым мужчиной, лет на двадцать постарше Хапа, которому не уступал ни ростом, ни телосложением. Выходя из хижины, он не позаботился об одежде. Спину его украшали не шрамы — красно-зелено-золотистая татуировка — изысканный пятиугольный узор, который словно зачаровывал своими переплетающимися линиями.
— Вся деревня знает твой возраст, — сказал Хап.
— Тебе две сотни лет, если не больше.
— Хап, — проговорил Чародей. — Беллхап как-тебя-там ру-Кононсон. Я вспомнил: Шарла рассказывала мне, что ты привязался к ней, когда она последний раз спускалась в деревню. Надо было мне сразу что-нибудь предпринять.
— Старик, ты лжешь. Ты зачаровал Шарлу. Всем известно, какой силой обладает заклинание верности.
— Я не пользуюсь им. Не хочу побочных эффектов. Кому понравится, что его окружают дружелюбные олухи? — Чародей указал на Глирендри. — Ты знаешь, что у тебя в руке?
Хап мрачно кивнул.
— Тогда тебе не мешает поостеречься. Может быть, еще не слишком поздно. Попробуй переложить меч из правой руки в левую.
— Я уже пробовал. Ничего не получается. — Хап взмахнул шестидесятифунтовым клинком,
— Значит, слишком поздно.
Сверкнула ослепительная вспышка.
Достигнув холма, метеорит уменьшился в размерах до бейсбольного мяча. Он должен был угодить Хапу прямиком в темечко, однако взорвался на долю секунды раньше. Когда сияние померкло, обнаружилось, что варвар стоит в кольце маленьких кратеров.
У воина отвисла челюсть. Потом он закрыл рот и двинулся вперед. Меч тихонько загудел.
Чародей повернулся спиной.
Хап скривил губы — мол, ну и трус ты, братец, — а затем вдруг отскочил. От спины колдуна отделилась тень.
Тень была настолько черной и плотной, как будто отражалась на стене лунной пещеры, внутрь которой проник луч солнца. Она опустилась на землю, оторвалась от Чародея — подобие «глазка» на двери в кромешную тьму, какая наступит с гибелью мироздания, — выпрямилась и прыгнула.
Глирендри действовал словно по собственной воле. Он рассек демона сначала вдоль, потом поперек; тот как бы врезался в невидимый щит, но, умирая, все еще пытался дотянуться до Хапа.
— Умно, — выдохнул варвар. — На спине пентаграмма, в пентаграмме демон. Умно.
— Но бесполезно, — ответил Чародей, — поскольку не сработало. Другое дело Глирендри, но владеть им — сущее безумие. Я снова тебя спрашиваю: ведаешь ли ты, что держишь в руке?
— Могущественнейший из всех клинков. — Хап воздел меч над головой. Правая рука воина была длиннее и мускулистее левой — над ней явно потрудился Глирендри. — С таким мечом я могу не опасаться ни волшебников, ни ведьм и не просить о помощи демонов. Мне пришлось убить женщину, которая любила меня, но я с легкостью заплатил ее жизнью за этот клинок. Когда я воздам тебе по заслугам, Шарла станет моей, и…
— Она плюнет тебе в глаза. Послушай меня. Глирендри — настоящий демон. Если ты наделен хотя бы крупицей здравого смысла, то самое время отрубить себе руку.
— Ты хочешь сказать, что в мече сидит демон? — уточнил Хап, который, похоже, слегка забеспокоился.
— Пораскинь своим умишком, остолоп! Этот меч — не из металла. Он — демон, плененный демон, который порабощает тех, кто им владеет. Если ты не избавишься от него, то за какой-нибудь год состаришься и умрешь. Его пленил колдун из северных земель, который потом отдал клинок одному из своих приспешников, Джерри откуда-то-там. Джерри покорил половину континента, после чего впал в старческое безумие и умер.
С этими словами Чародей подкинул в воздух медный диск. Тот начал вращаться. Чародей встал таким образом, чтобы диск находился между ним и варваром. Воин шагнул в сторону, избегая прикасаться к металлическому предмету, вращавшемуся с умопомрачительной скоростью. Чародей тут же сменил позицию. В его руке сверкнул нож.
— Ты меня не запугаешь, — проговорил Хап. — Пока я держу Глирендри, колдовство мне не страшно.
— Верно, — отозвался Чародей. — Диск через минуту все равно утратит свою силу. Кстати, я знаю один секрет, который хотел бы поведать тебе, секрет, какого не открыл бы и другу.