Журнал «Если», 1995 № 05
Шрифт:
— Я что, так знаменит? — удивился я. — Занимаю такое важное положение?
— Нет, Вэл, скорее наоборот. Тебя сделали главным виновником пожара в Шатли.
Ее спокойная, холодная констатация этого факта потрясла меня. Наверное, я побледнел.
— Я… я его устроил?
— Нет-нет, конечно! Истории никогда не требуется настоящий виновник. Скорее, козел отпущения. Появился даже неологизм: матерс. Не Матерс с большой буквы — ведь никто же не пишет теперь: Бойкот. Просто матерс, что означает неизбежность катастрофы, которая должна последовать за супернекомпетентностью.
— Матерс? — глупо переспросил я.
— Это, конечно, несправедливо, я понимаю. Но история часто бывает несправедливой. Бесчеловечный монстр становится национальным героем. Неглупый человек, совершивший одну-единственную ошибку, превращается в посмешище. Дурак, случайно поступивший правильно, — в образец мудрости. Ты…
— Но что сделал я?
— Ничего, — мягко ответила она. — Я уже говорила, что это несправедливо. На тебя навешают все подряд. Тебя даже будут путать со старым Амосом как-там-его, который умер за много лет до твоего рождения, но его грехи станут твоими. Ты же знаешь, он сам устроил несколько пожаров. Общее впечатление от Вэла Матерса будет примерно таким: абсолютно бессердечный, беспринципный и, вдобавок, глупый. Он давал взятки и лгал для того, чтобы подчинить себе все страховое дело в Шатли, а потом устроил в городе пожар…
— Но ведь этого просто не может быть! — воскликнул я. — История не может…
— Есть История, где все получают по заслугам, и есть легенды… Ученому, да и просто здравомыслящему человеку понятно, что тебе, возглавляющему всю страховую службу города, было крайне невыгодно устраивать этот пожар. Но логика и факты оказывают лишь косвенное влияние на создание мифа.
Она слабо улыбнулась.
— Теперь, Когда я предупредила тебя, ты, возможно, сумеешь каким-то образом защитить себя. Если, конечно, выберешься отсюда…
— Я обязательно выберусь, — с жаром заявил я. — Если то, что ты сказала, правда, то где-то скрывается истинный злодей, а если это не я.
— О, тут ты опять ошибаешься, Вэл. Это ты.
— Но ты же только что… Миранда вздохнула:
— Теперь мы с тобой в одной лодке, два козла отпущения — ты виноват в пожаре, а я в том, что наша миссия не удалась… Подожди, я сниму костюм, и тогда я расскажу тебе всю историю до конца.
С очевидным облегчением она разделась. В стасисе было прохладно, но костюм не пропускал тепла. На ее обнаженной спине и груди собралась влага.
Большой разноцветный синяк под правой грудью показывал то место, куда пришелся небрежный удар Грега.
И Миранда все рассказала мне.
Про великанов, про себя, про Джоту и про пожар.
Глава 9
Пожар начался в хранилище публичной библиотеки, примерно спустя час после закрытия. Это было (или будет?) установлено позднее, когда удалось собрать все факты. Правда, к тому моменту вопрос представлял лишь академический интерес. Предполагалось, что один из библиотекарей оставил непогашенный окурок. Подозрение пало на Мэгги Хобсон, пожилую библиотекаршу. Мэгги была одинокой старой девой, жила рядом с библиотекой и погибла в огне.
Книгохранилище с сильной вентиляцией, которая обеспечивала дополнительный доступ кислорода, разгорелось так стремительно, что, когда пламя вырвалось из заточения, произошел небольшой взрыв, и вскоре вся библиотека превратилась в настоящий ад.
Огонь рос, никем не замеченный, вследствие одной из множества случайностей, которые, в конечном счете, и привели к гибели всего Шатли. Библиотека, хотя и находилась в центре города, но была построена чуть в стороне от главной улицы. Ее викторианский, псевдогреческий фасад, украшенный колоннами, выходил в тихий переулок.
Большой магазин, находящийся рядом с библиотекой, в этот вечер был закрыт и совершенно пуст.
Огонь незаметно переполз из библиотеки в магазин, а уж оттуда перебросился на деревянные дома. Следующей была церковь, а за ней — склад автомобильных покрышек.
Никогда еще огонь в центре бодрствующего города — пожар начался в половине десятого — не успевал разгореться столь незаметно для жителей. Пламя набирало силу за закрытыми дверями старых складов, внутри покинутых зданий.
Конечно, очень скоро страшное зрелище открылось взорам горожан, но к этому моменту библиотека, склад автомобильных покрышек, шесть магазинов, четыре или пять домов, внутренний дворик склада, церковь и заправочная станция горели с такой силой, что потушить их не было надежды.
Если бы пожарные сразу прибыли на место пожара, они бы и тогда не знали, с чего начинать.
Но судьба приготовила для несчастного Шатли еще один сюрприз. В 9.35, всего за несколько минут до того, как стало известно о большом пожаре в самом Шатли, пожарные машины были отозваны на загоревшуюся ферму, находящуюся в трех милях от города.
Всего через несколько секунд после первых криков «Пожар! Пожар!» пламя поглотило городскую телефонную станцию и радиостанцию пожарных.
Дым стал быстро распространяться по улицам. Люди начали задыхаться. Многие в панике бросились бежать. Некоторые смельчаки ринулись в огонь, пытаясь спасти жен, детей и родителей. Страшный жар быстро с ними покончил. Это был исполинский пожар — огонь ослеплял, человек мигом терял ориентировку и погибал.
Большинство, однако, быстро поняли, что нужно убегать. И они спаслись. Хотя яростная стена огня надвигалась довольно быстро, человек, охваченный страхом, бежал куда быстрее. Да, огонь стремительно перескакивал с одного дома на другой, но на это все-таки уходило время.
И люди, оказавшиеся на улицах, спасались. Некоторым даже, если они не особенно задерживались, удалось предупредить других…
Но был еще и Тринити Холл.
Я мог бы сразу догадаться, когда увидел гору скелетов. В Шатли имелись и другие подобные заведения, но только в этом просторном двухэтажном здании могли оказаться сотни людей.
В одном зале в тот вечер устраивалась встреча пенсионеров. На следующем этаже шли занятия школы танцев. Лестница, хотя и была довольно узкой и деревянной, вполне удовлетворяла необходимым требованиям пожарной безопасности. Беда заключалась в том, что и пенсионеры, и молодежь пожелали изолироваться друг от друга и поплотнее закрыли двери.
Огонь с двух сторон охватил Тринити Холл, и люди, запертые в залах, сгорели в считанные минуты: 61 пенсионер и 139 юношей и девушек в возрасте от тринадцати до девятнадцати лет. Ровно двести человек. Именно эта ужасная трагедия, как сказала мне Миранда, и должна была навеки опорочить мое имя.