Журнал «Если», 1997 № 02
Шрифт:
— Силу, миледи. — Его несчастный голос звучал откуда-то издалека. — Торнден по-своему неглуп, но слишком небрежен. Ты видела плохо замаскированные костры его армий.
Я молча стояла и слушала, как кровь громко стучит у меня в висках.
— Торнден не верит, что женщина может взойти на Трон, поэтому не знает страха, который сдерживает короля Тоуна и королеву Дамию. Он намеревался этой ночью взять дворец штурмом — предать его огню, если потребуется, чтобы одним ударом расправиться со всеми своими врагами. Ты знаешь, что нам нечем обороняться;
Поэтому твоя ложь о намерениях Кашона и вынудила Торндена оставить меня в покое. Только огонь мог защитить дворец от армии Набала.
Я это поняла. Впрочем, прояснилось и еще многое другое; мои мысли стали четкими, как холодная, прозрачная ночь. И в то же время, разочарование от предательства и потерь было таким глубоким, что я едва могла поднять голову. Присутствие армии Торндена отнимало у меня последнюю надежду.
— Ты знал об этом, — прошептала я, боясь разрыдаться.
Такое количество людей не могло незаметно подойти столь близко к дворцу, шпионы Райзеля наверняка докладывали о передвижениях армии Торндена. И он ничего мне не сказал.
Лишь отчаяние помешало мне закричать.
— Если бы ты поставил меня об этом в известность, мы легко переманили бы Кашона на нашу сторону, и нам не нужно было бы опасаться солдат Набала. Торнден не осмелился бы выступить против Огня, особенно после того, как он увидел, что ты способен остановить Ветер Бродвика. Если бы ты мне все открыл, этого бы не случилось.
А теперь мы упустили свой шанс. Гордясь своей победой над королем Тоуном, я сама отослала Кашона из дворца, нарушив баланс сил в пользу Торндена. Оставалось лишь надеяться, что королева Дамия сумеет противостоять силам Набала.
Меня охватила невыносимая тоска.
Я больше не могла находиться рядом с Райзелем.
— Оставь меня, маг, — сквозь зубы проговорила я.
— Миледи… — начал он и замолчал.
Райзель был слишком стар и не знал, как выразить свои сожаления.
— Оставь меня, — повторила я голосом холодным, как ночь. — Отчаяние наполняет мою душу, и я не хочу, чтобы ты был рядом.
Спустя мгновение он ушел. Сквозь распахнутую дверь на парапет упали отблески света, а потом я осталась одна и долго стояла в темноте, ни в чем не находя утешения.
Если бы он был рядом, я бы могла бросить ему в лицо: «Ты был моим другом! Кому нужна Империя, которую можно сохранить только ценой предательства?» Впрочем, я знала правду. Мой отец безошибочно оценил мага: Райзель был готов пойти на столь отвратительный поступок лишь в одном случае.
Он не сомневался, что во мне нет Волшебства.
С момента смерти Императора-Феникса все другие соображения бледнели перед моей неспособностью доказать, что я обладаю наследственным даром. Рожденная от Сущности, потомка других Сущностей, я не имела с ними ничего общего, кроме стремления быть похожей на них и любви к ним. Райзель сохранял бы мне верность, если бы у него оставалась хоть минимальная надежда на то, что коронация пройдет успешно.
Я посмотрела на луну. До полуночи оставалось меньше часа. Развязка приближалась. На мне заканчивается династия Императоров. И все их деяния пойдут прахом. У меня не было желания бежать. Я не знала, что делать со своей жизнью… Нужно попытаться взойти на Трон, словно на эшафот — другого пути я и не мыслила.
Может быть, следует подойти к Трону пораньше, совершить попытку сейчас, до наступления полуночи, чтобы сократить это мучительное ожидание и сыграть отведенную мне роль в разрушении Империи.
— Миледи.
Его голос напугал меня. Он появился не из двери у меня за спиной — я не видела света. И не слышала шагов.
Он стоял в лучах лунного сияния, прекрасный, как мечта. Уоллен.
Я попыталась произнести его имя, но сердце слишком громко стучало в моей груди. Обхватив себя руками, я повернулась к нему спиной, чтобы он не увидел моего лица. Затем, стараясь смягчить свою резкость, я заговорила как могла ласковее:
— Ты полон сюрпризов. Как тебе удалось меня найти?
— Я слуга. — Мне показалось, что я вижу, как он пожал плечами. — Плох тот слуга, который не знает, где искать свою госпожу. — Теперь я скорее почувствовала, чем услышала, как он приблизился ко мне. — Миледи, — нежно продолжал он, — вы грустите.
За этот длинный тяжелый день я окончательно отвыкла от проявлений сочувствия. На глаза навернулись слезы. Я больше не могла сдерживаться.
— Уоллен, — с тоской проговорила я, — жизнь моя подошла к концу, во мне нет Волшебства.
Если Уоллен и понял, что означало мое признание, он не подал вида. С самого начала он говорил и делал то, чего я не ожидала от него, вот и теперь он сумел меня удивить.
— Миледи, — проговорил он, — ходят слухи, что ваша бабушка не смогла взойти на Трон из-за того, что не была девственницей.
— Это глупости, — ответила я, удивленная его словами не меньше, чем неожиданным появлением. — Восхождение на Трон — это проверка крови, катализатор для выявления латентных способностей к магии, а вовсе не жизненного опыта. Девственности от будущих Императоров никто не требовал.
— Тогда, миледи, — он уверенно положил руку мне на плечо и развернул так, чтобы я оказалась к нему лицом, — не будет ничего плохого в том, что я попытаюсь утешить вас перед концом.
Я ощутила прикосновение его губ, казалось, огонь обжег разбитую Торнденом щеку. Но уже в следующий миг я поняла, что жажду этой боли, словно путник, блуждающий по мертвой пустыне. Его запах, тепло и сила ошеломили меня.
— Пойдем, — севшим голосом приказала я, когда он ослабил объятия. — Пойдем в мои покои.