Журнал «Если», 1997 № 08
Шрифт:
— Совершенно не впечатляет, — возразил Рейл. — Смотрите, что будет дальше.
Дальнейшее заставило бросить боевые посты даже самых дисциплинированных членов экипажа. Пылающая сфера с одним синим глазом, именуемая Измиром, медленно подплыла к иллюминатору, без колебаний просочилась сквозь него и безразлично замерла в пустоте футах в десяти от обшивки корабля.
— Вы правы, — прошептал Ганун. — Настоящее чудо!
— Понятия не имею, как у него это получается, — сказал Рейл. — Но вряд ли какая-либо жизненная форма, даже обладающая беспримерными адаптационными способностями, сумела бы выкинуть
Пузырь послушно повторил фокус и возвратился в каюту. Двое из экипажа проверили целостность иллюминатора и развели руками.
— Ни единой царапины! Ни щербинки, вообще ничего.
— Прошел, как в распахнутую дверь! — Ганун не мог отвести от Измира взгляд.
— К счастью, он не желает причинять вред кому-либо или чему-либо, — продолжил Рейл. — Можете мне поверить, я пытался защищаться с его помощью от оомемианов, но не добился толку. Не знаю, было ли это сознательным решением, хотя один раз он принял форму изумрудной трапеции и прошел сквозь голову убийцы-оомемиана. Тот так оторопел, что забыл про стрельбу.
— Все это находится за пределами моего разумения. Ясно одно: мы имеем дело с физическими свойствами и возможностями, о каких никто никогда не мог и помыслить. Неудивительно, что ваши соплеменники, а также оомемианы готовы высылать на его поимку целые флотилии. Как вы с ним управляетесь?
— Он как будто готов слушаться кого угодно, хотя, кажется, мне отдает предпочтение. Не спрашивайте, почему. Я пытался расшифровать его лепет, но в итоге засомневался: а речь ли это? Возможно, это просто спонтанный электрический разряд.
— Я бы сыграл с тобой в кегли, — сказал Кервин сияющей сфере, — только что бы мы стали разбивать?
Синий глаз сместился и уставился на него. Этот взгляд приводил в замешательство, хотя Кервин не мог понять, почему он чувствует себя не в своей тарелке. Возможно, это объяснялось сверхъестественными способностями, только что продемонстрированными Измиром.
— Говорите, ему нравится этот ваш боулинг? — задумчиво переспросил Ганун. — Нравится проникать сквозь сплошные заграждения… Что еще ему по душе? Смещать планеты с орбит? — Он посмотрел на Рей-лаг — Вряд ли вы хотя бы на йоту приблизились к пониманию, в чьем обществе провели последний год. Никто из нас не понимает, что тут происходит.
Кервин перенес внимание на голографическую сферу.
— Если победу одержат оомемианы, мы этого так никогда и не поймем.
— Верно, мой юный друг. Оомемианы ведут себя порой пренеприятным образом. Но мы — нейтралы.
— Когда речь заходит об Измире, нейтралитет уже ничего не значит, — напомнил ему Рейл. — Боюсь, они даже рискнут развязать войну с Домом и его союзниками, лишь бы вернуть его себе.
— После этого представления я уже ко всему готов. — Капитан указал кивком на иллюминатор, который по-прежнему привлекал к себе внимание ошеломленной команды. — Теперь меня ничто не удивит.
Он, разумеется, ошибался, однако по причинам, о которых до поры до времени не догадывался…
Как и предвидел Ганун, появление оомемианского флота затруднило пруфиллианцам преследование. К концу следующего дня оба флота находились чуть ближе к спасающемуся бегством кораблю,
Команда Гануна забавлялась играми, записями развлекательных программ, чтением и так далее, дожидаясь исхода сражения. Происходящее по-прежнему казалось Кервину нелепостью, о чем он поставил в известность Рейла, не пожелав снова раздражать Гануна.
В этот момент по всему кораблю зазвучали сигналы тревоги. Впервые за несколько дней команда действовала активно. Оказывается, при желании подчиненные Гануна могли бегать. Кервин и его спутники бросились в боевую каюту.
Ганун был вездесущ: он отдавал приказания, проверял боевые позиции, внимал докладам, анализировал данные. Земляне застали его у пульта управления, за которым сидели трое офицеров.
— Нет, это невозможно! Проверьте еще раз. Вы уверены?
— Да, капитан.
При появлении в каюте возбужденного Кипятка Кервин обернулся.
— Эй, косматые родственнички! Я только что побывал в наблюдательной кабине. Вы представить не можете, что я видел!
— Только не сейчас, Кипяток! — Кервин силился понять, что творится, до боли вслушиваясь в речь своего переводчика, обрабатывавшего в один присест сразу несколько диалогов. — Кому какое дело, что ты видел?
Он ошибся. Слова Кипятка заинтересовали всех. Через минуту все могли наблюдать в иллюминаторе то, что уже видел он.
Воцарилась такая тишина, что Кервин не поверил своим ушам. Никто не шевелился, за исключением Измира, по обыкновению отрешенно скользившего вдоль потолка.
Миранда, уперев руки в бока, тоже смотрела в иллюминатор.
— Вот, значит, как? Что же теперь? Выходит, мы еще не скоро попадем домой?
За иллюминатором завис звездолет. О его приближении не сообщил ни один из сверхсовершенных приборов, которыми был оснащен корабль Гануна. Он просто появился из пустоты, не оставив им времени для бегства, хотя Кервину казалось, что они все равно не сумели бы от него улизнуть. Какой метод передвижения на нем ни использовался бы, он явно радикально отличался от двигателей пруфиллианцев и всех остальных. Возможно, он даже не перемещался, а просто появлялся и исчезал. У Кервина, как и у остальных, были наготове сотни вопросов.
— Каковы его размеры? — шепотом спросил Ганун у подчиненных.
В ответ прозвучали цифры, но в них не было проку. Корабль нельзя было осмыслить. Такие слова, как «чудовищный», «гигантский» и прочие были к нему неприменимы.
Комментарии Кипятка опирались, напротив, на реальные наблюдения.
— Штуковина размером примерно с Китай. Или с Бразилию. Впрочем, с географией я был не в ладах, меня больше привлекали автомобили.
Неровные края корабля были ярко освещены. Ни оружия, ни двигателей не было видно. Гладкую поверхность ничто не нарушало. Это было просто нечто огромное и серое, плывущее в пространстве, как излучающая свет Луна.