Журнал «Если», 2001 № 03

Булычев Кир

Роман состоит из пяти почти независимых частей, объем которых, видимо, умышленно уменьшается — если первая занимает почти полкниги, то последняя напоминает небольшой рассказ.

Первая часть «Низкие люди в желтых плащах» переносит читателей в 1960 год в провинциальный американский городок. Главный герой, одиннадцатилетний Бобби Гарфилд, знакомится со странным новым соседом — стариком по имени Тед Бротиген. Тед постоянно чего-то боится и поручает Бобби наблюдать за появляющимися в городке незнакомцами и особенно за людьми в желтых плащах. Из некоторых реплик соседа становится ясно, что он пришелец то ли из параллельного мира, то ли из другого времени. Нарастающим ожиданием трагического финала пронизана вся первая часть книги, хотя общая атмосфера повествования близка брэдбериевскому «Вину из одуванчиков». В развязке выясняется, что Бротиген прибыл в это место и время из мира «Темной башни», еще не завершенной фантастической эпопеи Кинга.

Вторая часть, действие которой происходит через несколько лет, абсолютно реалистична и связана

с первой лишь упоминанием некоторых событий из предыдущей. Студенческая жизнь времен вьетнамской войны носит, скорее, автобиографический характер.

Третья часть, являющая собой переработку старой повести Кинга, тоже завязана на вьетнамскую войну, следы которой ощущаются и в четвертой. И каждый из фрагментов книги — это фактически отдельное произведение. Их сюжетные линии изящно закольцованы в заключительном, пятом, эпизоде. Однако есть и чувство некоторой досады. Переводчик, хорошо известный своими работами над классикой литературы, может и не знать классику НФ. Но редактору издательства не к лицу выпускать на страницы «День триффид» Д.Уиндхэма. Да и стоит, наверное, заглядывать в другие книги своего издательства, чтобы узнать, например, что в цикле «Темная башня» главный герой — Стрелок, а отнюдь не Пистолетчик. В целом же, попытку Кинга поиграть в Большую литературу следует признать успешной.

Илья Североморцев

Брайан Олдисс

Босиком в голове

Доклад о вероятности эй

СПб.: Амфора, 2000. — 319 с. Пер. с англ. А. Чеха, А. Румянцева — (Серия «Классическая фантастика»). 5000 экз.

Новый мир не за горами: после бомбардировок с применением психомиметического оружия, совершенных ВВС Кувейта, по всей Западной Европе люди стали съезжать с катушек и жить богатой внутренней жизнью, уводящей далеко от реальности. Грезы наяву, преобразующиеся в политические и культурные жесты, — такова атмосфера конца 60-х. Любой тип порядка, прежде установленный, будь то армейский устав, социальная иерархия, политические институты, вызывает отторжение, неприязнь, удивление, недоуменный смех, стремление все разрушить и посмотреть, что вырастет на расчищенном месте.

Первый роман именно об этом — как «босая нога разума» наивно и скукоженно нащупывает границы своего материального вместилища. Слепок исторического момента: новое поколение обнаружило в реальности слишком много дыр и пытается научиться жить с этим видением. Позднее их назовут постмодернистами. Новое слово в литературе: не поток сознания, а «поток сознаний», логика сновидения. «Новая волна» в НФ: все это нарисовано с помощью арсенала фантастической поэтики, фантастических образов — резких, контрастных, провоцирующих сшибку эстетических пристрастий читателя. Тяжкий труд для переводчика, от которого требуется знание философских и психоделических трудов от Гегеля до Гурджиева.

Тем, кому дорог здравый смысл, эту книгу читать не рекомендуется. Остальным — добро пожаловать в психоделический автопробег, в ходе которого выходец из коммунистической Сербии Колин Чартерис заявляет о себе как о Божьем сыне и новом пророке. Варианты навязчивых фантазий неисчислимы, но лишь немногие позволяют их носителю одерживать верх над конкурентами и выбиваться в вожди, и в каждый отдельно взятый момент времени реальность только одна. Чтобы преобразить реальность, надо изменить коллективно разделяемые представления, наложить их на иную телесно-географическую сетку координат, вместить в иной паттерн. Второй вошедший в книгу роман — «Доклад о вероятности Эй» — куда благопристойнее, он более известен и чаще переводился на другие языки. Роман тоже с сумасшедшинкой, но тихой. Как может быть связано происходящее с тем смыслом, который наблюдатель обнаруживает в наблюдаемом? Скорее всего, это просто еще один критический выпад в адрес гегельянства. Еще одна попытка решить философско-мировоззренческие вопросы на языке фантастики, демонстрирующая суть (или что там вместо нее?) англо-американской «Новой волны».

Сергей Некрасов

Сэмюэль Дилени

Драгоценности Эптора

СПб.: ИД «Невa», М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2000. — 478 с.

Пер. с англ. А.Лидина (Серия «Имена ЗФ»). 5000 экз.

Дилени — прекрасный автор, но с изданиями в России ему не везет. Продолжая традиции ФЛП-шных серий, издатели не слишком старались (с нетерпением ждем выхода в этой серии книги заявленного автора по имени А. Вам Вог — наверняка имеется в виду Ван-Вогт). Роман «Драгоценности Эптора» — первый опыт Дилени в НФ. Незаурядный и стильный, он сделал двадцатилетнему автору имя еще до начала «Новой волны», признанным классиком которой фантаст стал несколько лет спустя.

Вообразите мир после двух атомных войн и столетий запустения. Радиация и магические стихии породили множество замысловатых мутаций и странных людских сообществ. Между двумя материками, Лептаром и Эптором, столетиями идет загадочная война, в которой важную роль играет вопрос о судьбе неких магических амулетов. На поиски одного из них отправляется небольшая экспедиция, участники которой (среди

них один чернокожий) ясно понимают, что оказались игрушкой в чужих руках — то ли верховной жрицы Белой богини Арго, то ли самой судьбы. Роман отличается редким для фантастики проникновением в суть языческих культов и переводом приемов классического реализма на язык авантюрной прозы. Архетипические литературные образы, переплетаясь, создают завораживающую картину, и начинает казаться, что интересней этого мерцания красок и журчания слов нет ничего на свете. Перевод «Драгоценностей Эптора» раньше был представлен в интернете, «Баллада о Бете-2» неоднократно публиковалась, в том числе отдельной книжкой. А вот рассказ «Стекляшки» и повесть «Хомо аструм» к российскому читателю пришли впервые. Последняя повесть была написана вслед за знаменитой новеллой «Время, рассматриваемое как спираль из полудрагоценных камней». В ней звучат многие прежние мотивы, но в творчестве писателя уже наметился серьезный поворот. Основная тема повести — противоречие между природой и культурой. Биологические ритмы рождения и гибели — является ли человек лишь «поденкой» в их хороводе? Или все же есть некий общий смысл движения и развития человечества? «Что меня не убивает, делает меня сильнее» — Дилени пытается переосмыслить эту ницшеанскую формулу в рамках технократической галактической цивилизации. Одно из центральных мест в повести занимает образ «золотистых» — людей с экзальтированной психикой, способных путешествовать в другие галактики и общаться с другими расами. И столь же безнравственных, как сама жизнь. Кто они — изгои, элита, новый виток эволюции?.. Или личный авторский мотив: опыт этнической самоидентификации на стыке различных культур. Выходец из Гарлема, подобно другим соплеменникам, ценящий свою эмоциональность и культурную особость в обществе белых, Дилени смог стать Новой звездой (Nova) в мире научной фантастики, не признающем никаких границ, кроме галактических.

Сергей Некрасов

Лев Вершинин

Сельва умеет ждать

Москва: ЭКСМО, 2000. — 448 с. (Серия «Абсолютное оружие»). 13 000 экз.

Новая книга Льва Вершинина — продолжение нашумевшего романа «Сельва не любит чужих» (1999). Действие построено по принципу «хроники событий», и этот прием выводит на сцену Вершинина-историка. «Экшн» Вершинина — история страстей человеческих, где каждый кошмар, ласково именуемый кризисом, каждый акт концентрированного безумия, нежно прозванный реформой, нарисованы сталью, кровью и плотью. XXIV век ничем особенно не отличается от ХХ-го, а ХХ-й — от, скажем, XIV-го. Вершинин пишет, не смешивая краски: добро может быть жестоким, когда защищается, но никогда не превратится в собственную противоположность. Не существует никакой «сумеречной» зоны, где Тень и Свет переходят друг в друга, вместо этого — четкая демаркационная линия. Человечество мечется между хаосом естественных страстей, «войной всех против всех» и железной диктатурой преступников, где арифметика применяется в основном для подведения итогов по очередной серии проскрипций… Удержать социум на полпути от одного к другому — благо; для этого потребна сильная власть, а еще того более — целый набор редких человеческих качеств: верность долгу, отвага, честь, неподкупность, способность делать свою работу в любых условиях…

Еще в первой книге Вершинин поставил эксперимент с идеей мощной державы, которая, с его точки зрения, должна быть беспощадной и бескомпромиссной. Иначе захворает какой-нибудь орган государственного тела, пойдет гниль по всем прочим… Сидят друг напротив друга президент Даниэль Коршанский и генерал-мятежник Ваэльо Бебрус, попытавшийся когда-то сделать президента императором против воли самого Коршанского, проигравший и попавший в узилище. За двадцать пять лет, протекших со времен памятного восстания, гнили добавилось, здоровье галактической Федерации стало явственно портиться. Ошибся президент, «требовавший дать галактике демократию, на первых порах — хотя бы внешние ее атрибуты». Во второй книге Бебрус призван на службу. Он занимается излечением Федерации хирургическими методами, теряя своих бойцов и щедро проливая кровь сановных уголовников. Кто владеет истиной в этой жуткой внутренней войне? Господь рассудит.

Дмитрий Володихин

Андрей Валентинов

Ория: Печать на сердце твоем

Москва: ЭКСМО-Пресс, 2000. — 512 с. (Серия «Нить времен»). 8000 экз.

Перед нами третья книга из цикла квазиисторических романов «Ория», время действия которых — VI век н. э., а место — территория, населенная славянскими племенами. Собственно, фантастического элемента в романах почти нет, не считая умеренных вкраплений магии и редких упоминаний о некоей могучей древней цивилизации. Но эффект необычного достигается языковыми средствами. Слегка изменены географические названия, имена — и вот возникает неожиданная перспектива, дохристианская Русь кажется параллельным миром, а значит, читатель вправе ожидать привычных фэнтезийных схем. Однако перед нами не фэнтези, но добротный исторический роман. Проблематика «Печати» та же, что и в предыдущих книгах этого автора. Власть и личность, цель и средства, долг и совесть, гибкость ситуативной этики и пределы этой гибкости.