Журнал «Если» 2003 № 01

Уэстлейк Дональд Эдвин

Я отдал Рафаэлю оружие в довесок к чаевым и пообещал показать ему Перт, если он окажется в наших краях, и мы втроем улетели в Майами первым же рейсом. Они остановились в «Центральном парке», а я взял одноместный номер в дешевой гостинице для туристов, и больше я Джейсона не видел до того дня, когда в марте пришел к нему в офис.

На его столе стояло фото Тины — портрет, который он снял в мае. Тина на фото была рада меня видеть. А Джейсон — нет.

Ну, что вам теперь нужно? процедил он, испепеляя меня взглядом. Я прислонился к дверному косяку. — Вам ведь заплатили?

— Да.

— Тогда вы уже обошлись нам достаточно дорого, — рявкнул он. — Вы знаете, что Тина пропала?

— Ее мать сказала, что у нее все в порядке. — Ее родители развелись, а дом в Далкейте продали. — И что Тина живет в квартире неподалеку отсюда, но адрес мне не сообщила.

— Она не хочет меня видеть, — жалобно буркнул Джейсон. — Я звоню ей каждый день или два, но ближе она меня не подпускает. Вы ее видели?

Я постарался сделать невинное лицо, но вряд ли у меня получилось.

— Я даже не знаю номера ее телефона, — ответил я, что было чистой правдой. — Послушай, у меня все еще осталось несколько вопросов. Кто сказал тебе о клонах и этой клинике?

— Да пошел ты!

Я покачал головой.

— Наверняка тот, кому ты доверял. Как ты платил? — Он сверкнул глазами. — Ладно, как платил твой отец? Или он поручил расчеты кому-нибудь вроде Нормана?

— Не знаю, — отрезал он. Наверное, не соврал.

— Неужели он не проверил эту информацию? Твой отец не настолько доверчив, а ведь эта процедура обошлась бы в небольшое состояние. — Он нахмурился. — Ты знаешь владельца клиники?

— Нет. А вы?

— Тоже нет. Но я это выясню. — С помощью Рэтклифа и Тери, разумеется. — Понимаешь, мне пришло в голову, что, хотя это очень дорогая процедура, Тина, сама о том не подозревая, стала бы весьма эффективной ходячей рекламой клиники. Красивая молодая женщина, которую сопровождает один из самых завидных холостяков страны, несколько фото на страницах светских новостей и в бульварных газетках, обсуждение такой дорогой и эксклюзивной операции в Сети…

Он фыркнул:

— Ага, вы же у нас крутой детектив, верно? Господи, да вы даже не смогли узнать номер телефона девушки!

Я пожал плечами. Я недавно видел Тину, хотя и не во плоти, и не по видеофону. Иногда она входит в мои сны, и мне кажется, что она всегда там была, дожидаясь меня.

— Узнаю, когда понадобится. А ей известно, как найти меня. Сиди, не утруждайся. Я сам найду выход.

Он кивнул и еле слышно пробормотал:

— Я люблю ее, мистер Хорн.

Я не ответил. Портрет Тины смотрел мне вслед. А Джейсон — нет.

Перевел с английского Андрей НОВИКОВ

Дональд УЭСТЛЕЙК. ЛАЗУТЧИК В ЛИФТЕ

Лифт не пришел, и это стало последней каплей. День явно не задался. Сначала не получилась глазунья: растекся желток. Потом заело молнию, затем из кондиционера полетела пыль, регулятор прозрачности оконного стекла заклинило в положении «максимум». Нет нужды оглашать весь перечень моих сегодняшних бед, достаточно сказать, что, когда не пришел лифт, к картине просто прибавился завершающий штрих. Ну надо же такому случиться именно сегодня! Ведь я уже несколько месяцев набирался храбрости и наконец решился сделать Линде предложение. Нынче утром я позвонил ей и напросился в гости.

В десять часов, — сказала мне Линда, мило улыбаясь с экрана видеофона. Она прекрасно знала, о чем я намерен вести речь. Ну а если Линда говорит «в десять», значит, в десять.

Поймите меня правильно: я вовсе не хочу сказать, что Линда чересчур взыскательна или стервозна. Ничего подобного. Но точность — ее пунктик. Конечно, всему виной работа. Линда — диспетчер вагонеток-рудовозов. Водят эти вагонетки роботы, а значит, они ходят точно по расписанию. Если вагонетка слегка запаздывает, ее никто не ждет. Как бы само собой разумеется, что она захвачена каким-то другим Проектом.

Проработав диспетчером три года, Линда, конечно же, малость тронулась умом. Помнится, однажды, когда мы только-только начали встречаться, я пришел к ней домой, опоздав всего на пять минут, и застал Линду в истерике. Она была уверена, что меня убили. Ей просто не пришло в голову, что опоздать можно и по менее зловещей причине. А когда я рассказал, почему задержался (порвался шнурок на ботинке), Линда так обиделась, что четыре дня не разговаривала со мной.

До сих пор я как-то умудрялся сохранять душевное равновесие, несмотря на ежедневные мелкие огорчения. Даже пока поглощал яичницу (я не мог выбросить ее: это яйцо было моим утренним пайком, а я изрядно оголодал) и торопливо занавешивал сиявшее лучезарной прозрачностью окно на своем сто пятьдесят третьем этаже, я неустанно повторял заготовленные речи и мучительно выбирал самую действенную.

У меня была припасена бытоустройственная версия: «Милая, кажется, на семьдесят третьем уровне сдается неплохая временная квартирка». Была и романтическая: «Дорогая, я сейчас без тебя жить не могу. Я люблю тебя безумно и временно и хочу разделить с тобой отрезок жизни. Ты станешь моей на такой-то и такой-то срок?» Я заготовил даже практично-деловую версию: «Линда, мне понадобится жена на год-другой как минимум, и я хочу провести это время только с тобой».

Вообще-то я любил Линду не временно, а гораздо основательнее, хотя не мог бы признаться в этом ни ей, ни тем паче посторонним людям. Но, даже будь мы генетически желательны (а мы таковыми не были), все равно Линда слишком дорожила свободой, ревниво оберегала свою независимость и не согласилась бы ни на какой брачный союз, кроме ВиБ (временный и бездетный).

Короче, я репетировал все версии, хотя и понимал, что, когда настанет время говорить, язык мой, вероятно, прирастет к нёбу, и в лучшем случае я сумею лишь буркнуть: «Пойдешь за меня?» Попутно я бился с молнией и кондиционером. Но все-таки ухитрился покинуть свое жилище без пяти минут десять.

Линда проживала на сто сороковом, всего в тринадцати этажах от меня, и я никогда не тратил на дорогу больше двух-трех минут. Так что из дома я вышел, можно сказать, загодя.

Но лифт не пришел. Я нажал кнопку, подождал… И произошло нечто непонятное: ничего не произошло. Прежде лифт всегда приходил спустя самое большее тридцать секунд после нажатия кнопки. Мой этаж был полустанком — его обслуживал лифт, который курсировал между сто тридцать третьим и сто шестьдесят седьмым этажами, где можно было пересесть либо на другой местный лифт, либо на экспресс. Значит, наш лифт сейчас находился не более чем в двадцати этажах от меня, да и до часа «пик» еще далеко.