Журнал «Если», 2004 № 07
Шрифт:
Д.Б., словно обжегшись, поспешно выпустил ее руку.
— Извини.
На площадке верхнего этажа их ждал Ганс. Не переставая разговаривать с кем-то по переговорному устройству, он вывел обоих на крышу и помог подняться в самолет. Когда машина взмыла в воздух, Д.Б. набрал какой-то номер и сердито спросил:
— Что, черт возьми, случилось? Выслушав ответ, он снова спросил:
— Его поймали?
Еще немного послушав, Д.Б. сказал:
— Очень хорошо. А теперь соедините меня с Пэтти. После небольшой паузы он почти прорычал
— Моя дорогая, вы потерпели самое настоящее фиаско! Неужели вы так и не сделали ни одного снимка? — Еще пауза. — Тебе легко говорить — на тебя не охотится какой-то свихнувшийся придурок с пистолетом, которому не терпится прославиться!.. Ах вот как? В таком случае пошлите всех к чертям! Когда в следующий раз соберетесь организовывать утечку информации, будьте повнимательнее. Нельзя сообщать мое расписание кому попало!
Он дал отбой и некоторое время сидел, погрузившись в глубокую задумчивость.
Сейдж, однако, успела уловить самое важное.
— Так значит, это было подстроено?! — воскликнула она, кипя от возмущения. — Пэтти специально прислала фотографов, чтобы они сфотографировали нас вместе?! Что ж, теперь я поняла: вы все-таки решили осуществить ее план, и вам наплевать, нравится он мне или нет! Вы использовали меня!
Д.Б. мрачно посмотрел на нее.
— Эгоистичный ублюдок! — выпалила Сейдж. Ее негодование было столь велико, что она едва не взмыла над креслом на пару дюймов. Впрочем, возможно, это самолет провалился в воздушную яму.
— Пэтти говорит, твой индекс популярности поднялся до самой стратосферы, — с легкой обидой отозвался Д.Б.
Сейдж бросила быстрый взгляд за окно. Небо за стеклами почернело, но земля внизу все еще была залита солнечным светом.
— Боже мой, самолет, кажется, тоже! — в испуге воскликнула она, крепче сжимая подлокотники кресла. — Куда мы летим, Д.Б.?
— Я же пригласил тебя поужинать со мной, — напомнил он.
— Да, но где мы будем ужинать?
— В Гонконге, если ты не против.
Большая часть центрального района Виктория в Гонконге когда-то была полностью разрушена мощным землетрясением, и теперь на его месте высились три сияющих серебряных башни — таких высоких, что они вполне могли служить символами гордыни и презрения к ближним. Самолет, кружа, снижался прямо к ним, и клонившееся к закату солнце вспыхивало на облицовке — небоскребов багровым заревом.
— Южное здание принадлежит мне, — рассеянно сообщил Д.Б. — Но туда мы, пожалуй, не пойдем.
Именно в этот момент Сейдж поняла: все, что говорили ей о Д.Б., не преувеличение, и он по-настоящему богат.
Они вышли из самолета и оказались на открытой всем ветрам посадочной площадке, которая — словно гриб к стволу дерева — прилепилась к стене северной башни. От сумасшедшей высоты у Сейдж захватило дух. Небоскребы на противоположном берегу залива казались игрушечными, а гавань в обрамлении живописных гор пестрела крошечными точками — то были огромные суда, пришедшие со всех концов света. Она бы смотрела и смотрела на эту красоту, но Гансу явно не нравилось, что Сейдж стоит так близко к краю площадки, и в конце концов она вслед за Д.Б. вошла внутрь башни.
Метрдотель усадил их за столик у окна, откуда тоже открывался чудесный вид, но Д.Б. оставался сердитым и замкнутым до тех пор, пока они не распили целую бутылку «пино нуар». Только тогда он стряхнул с себя угрюмое настроение и спросил, как прошел ее день.
— Да вот, хотела у тебя поинтересоваться, знает ли некоронованный король информационного рынка, что Лев Троцкий исчез из коллективной памяти человечества? — спросила Сейдж. Д.Б. упорно придерживался фамильярной интонации, и она решила ответить тем же.
— Гм-м, — пробормотал Д.Б. — Знаешь, у меня тоже был не самый легкий день.
— Неужели тебе все равно? — удивилась Сейдж.
— Ты о Троцком? — Он пожал плечами. — Троцкий был частью массива информации, которую общество отвергло еще в прошлом столетии. Но ты, наверное, хочешь знать, почему это произошло?
— Почему? — обреченно спросила Сейдж.
— Потому что эти сведения не обладали развлекательным потенциалом, — объяснил Д.Б. — А развлечения — тот необходимый минимум, которого люди ожидают от тех, кто ими правит. Как только всем стало ясно, что классовая борьба закончена и что от нее остались только пятилетние планы, люди тотчас сообразили, какая же это скукотища, и постарались как можно скорее о ней забыть.
Сейдж немного помолчала, стараясь как-то примирить этот ответ со своими представлениями о Д.Б.
— Ты хочешь сказать, что у вас больше нет трудовых конфликтов? — спросила она наконец.
— Трудовых конфликтов? — искренне удивился Д.Б. — Но, дорогая моя, ведь информацию производят не на фабриках!
— Но чтобы ее произвести, по-прежнему необходим труд.
— Да, конечно, но я ведь говорил тебе — я не нанимаю тех, кто занимается добычей информации. Журналисты, исследователи — это самые скверные наемные работники, каких только можно себе представить. Человек, придерживающийся хотя бы минимальных профессиональных стандартов или, если угодно, цеховых правил, по определению не может быть полностью лоялен по отношению к компании-нанимателю. Поэтому я только покупаю их продукт, а им оставляю их смешные понятия о профессиональной чести.
— И финансовый риск, — добавила Сейдж. — Иными словами, вся ваша экономика основывается на эксплуатации производителей информации, которые к тому же лишены права распоряжаться результатами своего труда.
— Таковы условия игры, Сейдж. В конце концов, у нас серьезный бизнес, а не дружеская вечеринка.
— Ты мыслишь категориями прошлого века!..
— Прошу прощения, но это ты явилась из прошлого, а не я.
— К тому же ты самый настоящий махинатор и вообще сукин сын!