Журнал «Если», 2005 № 05
Шрифт:
— Ты… Ты должен уйти!
— Нет, — сказал он спокойно. — На сей раз — нет. Не раньше, чем ты меня выслушаешь.
Что-то заскрипело снаружи. Старые деревянные ступеньки под ногами в щегольских коротких сапожках.
— Это Натан! Уходи, пока еще можешь.
— Послушай меня, — он снова ухватил ее за руку, — ты не принадлежишь этому миру. Ты здесь не своя и никогда своей не была. Я пришел, чтобы отправить тебя домой.
— Домой?… Какой еще дом, я даже не знаю, кто ты такой!
Сапожки прокрались по коридору и показались в щели под дверью.
Мария выдернула руку и оттолкнула Ланье.
— Убирайся отсюда.
Дверь распахнулась, и в комнату хищно шагнул долговязый бармен с внушительной дубинкой в руке. На миг он, казалось, опешил, увидев клиента сидящим на кровати в полном одеянии, но тут же кинулся вперед, угрожающе размахивая своим оружием. Ланье вскочил, толстая дубинка просвистела мимо его уха и врезалась в плечо.
— Нет, Натан! Не надо!
Мария попыталась оттащить верзилу, который был на полголовы выше Ланье, но бармен оттолкнул ее. Девушка неловко упала на грязный пол. Натан не обратил на это внимания, сосредоточившись на противнике, и снова замахнулся дубинкой. Ланье отреагировал не раздумывая, его выучка сработала автоматически. Время замедлилось, нога в грубом тяжелом башмаке описала изящную дугу и каблуком с железной подковкой сокрушила ребра Натана. Верзила еще только складывался вдвое, воздух с хрипом покидал его легкие, когда Ланье, сделав шаг вперед, молниеносно прикоснулся ребром ладони к его горлу, а потом ударил открытой ладонью по лицу. Натан мешком рухнул на пол и остался лежать, подергиваясь.
— Ты убил его! Убил! — закричала Мария, подползая на коленях к Натану. — Грязный ублюдок! Мерзавец!
— Но ведь он… — Ланье вывалился из боевого статуса в реальное время, и левое плечо, на которое обрушилась дубинка Натана, взорвалось болью. Его правая ладонь была испачкана красным, и он тупо посмотрел на руку, не понимая, чья это кровь, его собственная или умирающего бармена. — Он же собирался прикончить меня!
— Натану нужны были твои деньги, а не жизнь… — Слезы ручьями струились по ее лицу, искаженному гримасой гнева и отчаяния. Очевидно, Натан был для Марии гораздо большим, чем просто сутенер. Ланье протянул руку, чтобы поднять ее с пола, но девушка резво вскочила на ноги и отпрянула. — Не прикасайся ко мне! — завизжала она. — Дьявол! Не знаю, из какого ада ты явился и знать не хочу… Оставь меня в покое!
Раздался тупой хлопок, не громче, чем производит пробка, вылетающая из бутылки шампанского. Еще секунду назад она стояла тут, прижимаясь спиной к стене, а в следующую секунду пропала. Исчезла вмиг, как лопнувший пузырек мыльной пены. Остался лишь приторный запах духов.
Ланье, все еще в шоке от боли, машинально двинулся к месту, где только что стояла Мария. Наткнувшись на кровать, он собрал рассыпанные на одеяле карты, сунул колоду в жилетный карман и вытянул за шнурок из-за ворота перемещатель, висевший у него на шее. Волна перехода поглотила его и унесла, не оставив позади ничего.
Белый свет. Чистый. Пронзительный, ничем не смягченный. Свет наполнял его, прожигал до костей. Он падал вниз. Или поднимался вверх. Здесь невозможно было ориентироваться. Пространство вокруг него казалось бесформенным — белое на белом, окруженное белым. Один из бесчисленных пузырьков квантовой пены. Он видел лишь тонюсенькую нить, колеблющуюся, как паутинка на ветру, которая указывала ему путь.
Ланье дрейфовал, потому что ничего другого сделать не мог. Ослепительный
Башмаки Ланье утопали в грязной, сдобренной мазутом снежной каше. Дорогу, ведущую в город, от кромки до кромки заливала жидкая серая слякоть, сильно смахивающая на строительный раствор, но на обочинах упрямо высились сугробы почерневшего снега. Мимо, вздымая фонтаны грязи, промчался грузовик, доверху груженный голубовато-серой медной рудой: ярко-желтый монстр впятеро выше его собственного роста, кузов не уступает товарному вагону. Дорога шла от горы, над которой доминировали постройки колоссальной шахты. Владения горнодобытчиков отделялись от города изгородями из колючей проволоки и обширными переполненными свалками. Рак техно-цивилизации, въедающийся в старую плоть Земли.
Ланье было холодно, он чувствовал себя очень плохо после этого перехода. Вздохнув и собравшись с силами, он зашагал к городу. Мария еще никогда не забиралась так далеко в будущее. Ланье счел это неким предзнаменованием: дурным или хорошим, он и сам не мог сказать.
Его странная одежда привлекала любопытные взгляды водителей проезжающих машин, но не так часто, как можно было бы ожидать. На кривых окраинных улицах обнаружилось большое количество третьесортных пивнушек и кабачков, которые были хорошо заметны издалека по неоновым вывескам, мигающим над немытыми окнами. Очевидно, пьяные оборванцы, вроде него самого, вызывают в данном столетии столь же мало интереса, как и в других. Ланье подумал о том, чтобы зайти в одну из самых низкопробных забегаловок, но несколько монет, завалявшихся у него в кармане, здесь не имели никакой ценности. Он долго обдумывал эту проблему, слоняясь по городу, пока не заметил в конце односторонней улицы торговый центр. Там Ланье сменил одежду, переоблачившись в подсобном помещении, где никто его не заметил, и вышел из магазина подержанных вещей, не заплатив. Он оставил себе только перемещатель, висевший на шее, и колоду Таро, изготовленную пару столетий назад.
Потом он отправился на поиски почтового отделения.
— Чем могу помочь, приятель?
Ланье улыбнулся человеку в окошке. Он нашел на улицах достаточно мелочи, чтобы приобрести марку и местную глянцевую открытку: гора, увенчанная гигантским деррик-краном шахты, на фоне живописного заката в пикантно-розовых и апельсиновых тонах. Кран изрядно напоминал виселицу, а Дерриком звали одного заплечных дел мастера из Лондона XVII века: этот палач специализировался на повешении. Надпись на лицевой стороне открытки гласила: «Добро пожаловать!» Ланье ухмыльнулся про себя, оценив иронию, и начертал на оборотной стороне: «Я был бы счастлив видеть тебя здесь! Твой Лэн».
Точка, которая стояла после подписи, являла собой не что иное, как последнюю таблетку из рекордера Ланье. Одиннадцать месяцев его жизни, представленные в сконденсированном и архивированном виде. Координаты, рапорты, моментальные снимки, видео-и аудиозаписи, реквизиты, общие расходы, итоговый отчет. Ланье мысленно помолился неизвестно кому, чтобы его открытка дошла по назначению, а иначе он пропал.
— Ты можешь ее отправить? — спросил он у оператора, протягивая открытку в окошко.