Журнал «Если», 2005 № 05

Баканов Владимир Игоревич

— Я смог восстановить только часть истории, — сказал он, когда Герберта наконец освободили. — Остальное засекречено.

Далее адвокат объяснил, что Герберт подписался на несколько малоизвестных иностранных журналов, а компьютер ошибочно посчитал подписную плату переводом денег за рубеж.

— Они исправляют эту ошибку, так что вы по крайней мере помогли другим ученым, — утешил адвокат.

Кроме того, Герберт часто ездил в такие подозрительные места, как Марокко, Сирия, Монголия, Таджикистан, республика Чад и Судан.

— Лично

я понимаю, что все дело в вашем интересе к пустыням, — продолжал адвокат, отмахиваясь от несвязных протестов Герберта. — И многие из этих стран не имеют ничего общего с терроризмом. Но находятся рядом с потенциально террористическими государствами, и это привлекло внимание компьютера. Получается также, что, кроме вас, все эти страны в комплекте посетили совсем немногие путешественники, и это тоже сыграло свою отрицательную роль.

Кроме того, по его предположению, Герберт сделал две очевидных ошибки.

— Первая — это крайне неудачное решение платить наличными за билет в один конец. Одно это почти наверняка должно было вызвать подозрения. Далее: перед тем как покинуть город, вы оплатили все свои счета. Да, верю, им подошел срок, но в сочетании с билетом в один конец это выглядело чертовски подозрительно. Думаю, однако, что истинным фактором, сыгравшим роль спускового крючка, было трудноуловимое сочетание всего этого с вашими предыдущими поступками. Скажем, вы, в отличие от остальных, не побежали покупать аварийный комплект средств жизнеобеспечения или потратили слишком большую, а может, слишком малую часть дохода на еду, одежду и путешествия. Или взяли напрокат в «Блокбастере» недостаточное количество фильмов. Словом, одному Богу известно. Беда в том, что какими бы невинными ни были ваши действия в отдельности, компьютер увидел нечто подозрительное в самой модели поведения.

Герберт покорно кивнул, но адвокат втайне опасался, что биолог всегда будет иметь неприятности с подобными программами-профайлами. Беднягу угораздило родиться истинным чудаком — в эпоху, когда всякое уклонение от стереотипа не только не приветствовалось, но и попадало под обстрел недружелюбных глаз и подвергалось тщательному изучению.

«Не высовывайся, Герберт», — подумал адвокат, прощаясь с клиентом. Но вслух не сказал. Спасение Герберта заключалось именно в его нескрываемой эксцентричности… не нужно быть гением, чтобы понять: перед вами ходячая ошибка программистов. Однако при этом не мешало бы ему получше держать себя в руках.

Десятитысячной жертвой стала Энджела Ламонте. Она зашла в книжный магазин «Робин Меконс: от А до Я» и как раз подбиралась к кассе с охапкой книг.

За кассой стояла сама Робин.

— Ну, как продвигается роман? — спросила она.

Их дружба длилась не один год. Точнее сказать, больше десяти лет, и по крайней мере половину этого срока Энджела трудилась над собственным романом. Книга эта (если когда-нибудь будет закончена, что само по себе являлось спорным вопросом) писалась в жанре альтернативной

истории, и действие происходило в Китае, во время второй мировой войны.

Сама Энджела никогда не бывала в Китае, зато дед служил одним из пилотов, доставлявших провиант попавшей в окружение китайской армии через Гималаи из Индии. В детстве она зачарованно слушала его истории. О сюжете, впрочем, предпочитала не распространяться, упоминая только, что в основе лежит гипотеза, предполагавшая, будто именно китайцы опередили американцев в создании атомной бомбы, использовав машину времени, чтобы украсть плутоний из будущего.

— Медленно, — вздохнула Энджела. — Но ничего страшного. Сбор материалов куда интереснее самого процесса.

Нужно признаться, Робин всегда подозревала что-то в этом роде, но все-таки мудро промолчала.

Беседа мирно текла до той минуты, когда Робин подсчитала итог и нажала клавишу, Энджела вынула кредитку, Робин прогнала ее через терминал и окаменела, пялясь на экран.

— Странно.

— Что там?

Старая дружба все же имеет некоторые привилегии. Робин поманила Энджелу за прилавок и ткнула пальцем в монитор.

— С чего это ты вдруг стала Янтарной? Ты же всегда была идеально Зеленой.

Энджеле все это ужасно не понравилось.

— Что такое «Янтарная»?

— Условная категория. Думаю, что-то новенькое. Кто-то упоминал о ней в прошлом месяце на съезде книготорговцев, но я не обратила особого внимания.

На самом деле Робин была куда больше заинтересована в трехсторонней дискуссии между представителем ассоциации торговцев, правительственным чиновником и адвокатом союза потребителей относительно того, нужно ли позволять продавцам видеть цветовые коды покупателей. Сейчас продавцы имели право знать, с кем имеют дело, но спор собрал большую толпу.

— Думаю, программа не вполне уверена, как тебя классифицировать, и следовательно, жди визита ФБР.

— Но я ничего не сделала.

— Знаю. Ты такой же террорист, как и я. Но компьютер должен поверить, что у тебя есть все шансы убедить в этом ФБР, или тебя прямиком переведут в Оранжевые.

Правда, судя по тому, что она слышала, люди, споткнувшиеся на программе-профайле системы безопасности, так и не сумели вернуть себе статус Зеленых. Отныне Желтый — лучшее, на что могла надеяться Энджела. Впрочем, можно жить и с этим, хотя налицо ужасная несправедливость, и вообще, какая досада и неприятностей не оберешься.

К сожалению, плохие новости на этом не кончились. Робин показала на другую часть экрана.

— Боюсь, банк аннулировал твою карту. Они всегда делают это с Оранжевыми и Красными, так что тут нет ничего удивительного. Боятся, что действующие карты могут использоваться для поддержки терроризма. — (Попытайся быть оптимистичной.) — Вероятно, они снова восстановят ее, как только ФБР тебя оправдает.

И без того вечно бледное лицо Энджелы стало белым как полотно.

— И что же мне делать?