Журнал «Если», 2005 № 06
Шрифт:
— Благодарю, молодой хозяин. Те две женщины были немало разочарованы, что не вы — владелец верблюдов, но я вас не выдал.
— Погоди-ка! — встрепенулся Велли. — Те девчонки? Хорошенькие?
— У каждого свое представление о красоте, сэр, но да, те две.
— Огромное тебе спасибо.
— Я только заботился о вашем благополучии, сэр, — произнес Бентли, не в силах, однако, скрыть ехидной ухмылки.
— Бьюсь об заклад, так оно и есть, — буркнул Велли, гадая, как исправить содеянное Бентли. Но тут же понял, что при полном незнании языка, шансы на пикантное приключение фактически равны нулю. Правда, была еще и Катара. Она, разумеется,
К сожалению, это, по-видимому, оказалось единственным развлечением, предлагаемым Матрикой. На ужин подали полмиски вареного зерна, единственную полоску вяленого мяса и полчашки воды.
— Здорово! — иронически хмыкнул Велли, сидевший у огня вместе с остальными членами племени, то и дело подбрасывавшими в костер сухие ветки терновника.
— Да, сэр, — согласился Бентли с куда большим энтузиазмом. — Исключительное угощение.
— Что? Вот эта бур…
— Оглянитесь как следует. Разве похоже, что они могут позволить себе нечто лучшее?
Велли присмотрелся к грубым домотканым одеяниям, потрескавшимся мискам, жалкой еде. У них даже приличных стульев нет!
— Ты прав. Но не могу ли я получить еще воды?
— Уверен, это последние капли.
— Могли бы нацедить капли из фляг, которые украли у нас, — проворчал Велли. Но настаивать не стал, по опыту зная, что это ни к чему не приведет.
Позже, после ужина, три женщины, напавшие на них, поднялись и стали подробно излагать события сегодняшнего дня. Бентли переводил, как мог, но до него самого доходили только случайные отрывки. Однако кочевницы смеялись до упада. Велли тихо радовался, что ничего не понимает.
Когда грабительницы закончили рассказ, остальные завели жалобную песню с переливами, отдававшимися странно потусторонними отзвуками в лавовом туннеле. Еще одна женщина продекламировала стихотворение. Потом запели дети. Развлечения продолжались допоздна. Когда запас историй истощился, начались танцы. Катара пригласила Велли потанцевать, и пара на несколько минут стала центром всеобщего внимания, тем более что Катара маняще извивалась перед ним, а остальные подбадривали их улюлюканьем и свистом.
Вскоре после этого Велли извинился и поспешил уединиться в палатке, подозревая, что прояви он хоть малейший интерес, наверняка получил бы партнершу на ночь. Но слишком свежи были воспоминания о том, каким образом он очутился в этом племени.
Поэтому ночь он провел совершенно один, учитывая, что Бентли вернулся как раз перед рассветом.
— Надеюсь, ты хорошо провел время, — заметил Велли полушутя.
— Это было… интересно, — обронил Бентли. — Но сейчас нам пора. Не забывайте, еще предстоит выиграть скачку.
Несмотря на вчерашнее противостояние, Катара и одна из ее вчерашних сообщниц, Нетья, казалось, искренне радовались случаю проводить англичан к месту завершения гонки. Обе женщины были в прекрасном настроении, когда седлали верблюдов у выхода из пещеры, а Велли машинально повел своего в полумрак раннего утра.
— Куда это ты, заблудившийся младенец? — осведомилась Катара. Веллингтон давно уже оставил попытки убедить ее звать себя по имени.
— Полагаю, назад, в каньон. Это, видимо, единственное доступное для нас направление, если вы только не предлагаете проехать по туннелю, — со смехом ответил Велли, сам забавляясь абсурдностью такого предположения. Но смех замер на губах, когда Катара кивнула.
— Смотрю, до тебя мигом дошло. Едем.
Она прикрикнула на верблюда, одного из бывших верблюдов Велли, и погнала его по туннелю. Как и было договорено, он и Бентли сидели на тощих, вонючих животинах кочевников.
— Да ты шутишь… — начал было Велли.
— Ничуть. Лавовый туннель идет до самого подножия Павониса. На всем пути имеются только два провала, но мы легко можем протиснуться через каждый. Это самый короткий маршрут: короче не бывает.
— Под… землей? Всю дорогу?
— О нет. После выхода из туннеля до финишной черты остается еще километров двенадцать или около того.
Двенадцать километров — и они на месте?! Это означало, что большая часть маршрута действительно пройдет под землей.
Велли покачал головой. Замкнутые пространства не раздражали его: говоря по правде, куда больше беспокоил смрад. Если его верблюда и мыли когда-нибудь, это случилось в раннем детстве, поскольку Велли был уверен, что на клокастой шкуре по сей день сохранился каждый оттенок запаха, приобретенного в его не столь уж короткой жизни. Слава Богу, что кочевники позволили Велли и Бентли оставить дыхательные маски! Собственно говоря, эти маски и составляли большую часть снаряжения. Люди Матрики путешествовали налегке, особенно под землей. Ни надувных камер, ни даже палаток не требовалось: тяжелые домотканые плащи заменяли и тюфяки, и одеяла. А ведь Велли чувствовал себя трагически неподготовленным даже при наличии спальников, кислородных баллонов, аптечки, запасной одежды, фонарика, бинокля и не слишком больших запасов еды и воды. Господи, да все это вмещалось всего в две сумки, притороченных к седлу его же верблюда. Так Водяную гонку не ведут! Если бы не набег, Велли и оправдаться было бы нечем: его могли обвинить в обмане и подлоге и немедленно дисквалифицировать.
Верблюды упорно шли вперед, следуя цепочке фонариков, свисавших со сталактитов, вернее, очень длинных капель застывшей лавы, встречавшихся на неровном потолке каждые двадцать метров или около того.
Однако фонарики скоро закончились, и путешественникам пришлось довольствоваться единственным прожектором, укрепленным на тонком, шатком пруте, зажатом в руке Катары. Тусклый, неверный свет отбрасывал блики и пляшущие тени на стены и пол туннеля.
К счастью, плоский, как на городской мостовой, пол представлял собой затвердевшую глину. Очевидно, в далеком прошлом туннель был затоплен и частично заполнился осадочной породой, в результате чего и превратился в нечто вроде идеального шоссе, куда ровнее, чем поверхность, с ее зыбучими песками и пыльными бурями. Верблюды, как ни странно, передвигались с удивительной быстротой, и путники весело переговаривались и перешучивались, совершенно забыв о внешнем мире и его тревогах.
Хотя женщины племени объяснялись на английском, Велли предоставил все разговоры слуге. Бентли, казалось, вполне освоился с кочевницами. Таким Велли ни разу его не видел и не знал, как все это понимать. С одной стороны, его занимало то обстоятельство, что человек, которого он всегда считал старым и довольно скучным слугой, проявил столь неожиданную грань своего характера, но, с другой стороны, было немного не по себе, что он, Уинтроп Магнус Веллингтон III, на такое не способен. Катара, лавовый туннель, незнакомый верблюд, на которого он взгромоздился: вся эта история его нервировала. Он больше не владел ситуацией.