Журнал «Если», 2005 № 07
Шрифт:
— А у меня фонарик есть, — сказала Пенни.
— И так видно.
Сбоку из решеток в трубу сочился слабенький свет.
Впереди самостоятельно уползал по трубе рюкзак. Я бросился за ним, больно ударившись головой о потолок. Сзади пыхтела Пенни.
— Стой, Майки.
— Чего тебе?
— Устала я!
— Поймают — будет плохо.
— Сама знаю. Мне страшно.
— Ну включи фонарик.
Включила.
— Хм-м, знаешь Пенни, а ты ведь… красивая.
—
— Правду говорю.
— А глаз?
— А что глаз? Тоже красивый. Серенький.
— Ох, Майки… Ты мне очень нравишься, но… Не в вентиляции же!
— А почему нет, Пенни?
— Да потому, что это хуже, чем на заднем сиденье «фольксвагена»!
— Не знаю, не пробовал.
— Но кто целуется в вентиляции, Майки? Русские?
— Всего один разочек, Пенни!
— Ну ладно.
Поцеловались. В вентиляции.
— Ты чего так дышишь?
— Я взволнована, Майки.
— Хм-м… А давай… Ой, что это?!
— Это у меня зверек в капюшоне.
— Пенни, а давай еще раз?
— Ползи. Дурак.
Не заметили, как доползли до служебной шахты. Рюкзак в нее благополучно ухнул. Я рванулся вперед и поймал его за ремень. Пенни пришлось ловить за ремень меня. Она бы меня, конечно, не удержала, но, по счастью, совсем рядом на стенке шахты поблескивали стальные скобы. Для ремонтников. Свободной рукой я вцепился в скобу.
Знаете, как неудобно выбираться из шахты в положении «головой вниз»? Не знаете.
Рюкзак я не уронил. И сам не упал. И Пенни за собой, что характерно, не утащил. Потому что координация движений хорошая!
Ладно, координация тут ни при чем. Я прошипел Пенни «тащи!» и принялся перебирать скобы. Вот и все.
Нет, спорт — это не мое.
— Уф-ф. Ты жив, Майки? Где мы сейчас? И куда ползем?
Я вспомнил Лиззи. У него были планы вентиляции. Зачем? Он из них Кишки Смертельной Гробницы делал. Лабиринт для игрушки. Откуда? Ему кто-то из друзей совершенно секретные чертежи скопировал. На папином ксероксе.
— Мы сейчас в служебной шахте. Тут вытяжка идет. И еще электропроводка, трубы всякие. Американский стиль. Ползем наверх.
— А далеко ползти?
— Ну, метров сто — сто пятьдесят.
— Майки, не выпендривайся.
— Пятьсот футов, Пенни.
— Ой! Лучше было в метрах.
Поползли. Очень тяжело. Мне уже после двух скоб захотелось передохнуть. А уж после трех-то как захотелось!
А Пенни вдруг петь начала. Низким, хрипловатым голоском.
— Лягушонок Джеремия другом был моим… Хоть не мог сказать ни слова… Вместе пили с ним…
Название песенки я забыл.
—
Слуха у Пенни не было. Совсем.
Позли часа три. С перерывами. Отдыхали, привязавшись моим ремнем к скобе. Петь Пенни быстро перестала. Когда уже думали, что не выберемся, наткнулись на нишу для отдыха ремонтников. Там нашли небольшой аварийный лючок — заглушку, открыть которую можно было лишь изнутри. Открыли ее. Вылезли. Увидели лес, небо.
Ни серого одноэтажного здания, ни КПП поблизости. Мы долго лежали пластом.
— Майки… А где рюкзак? — слабо спросила Пенни.
Я пошарил рукой рядом с собой. Рюкзака не было.
Он уполз! В капюшоне Пенни тоже оказалось пусто.
Пенни грызла яблочко.
— Знаешь, почему детей учат считать на яблоках? — спросил у нее Квин. Он лежал на диване, прижимая ко лбу пузырь со льдом. — Почему Библия начинается с яблока? Почему именно яблоко бьет по башке измученного бессонницей физика?
— Нет. Почему?
— Яблоко — это единица мироздания, Пенни.
— Это вы говорите или Терри?
— Какая разница?
— Лучше спросите, знает ли он, где его друзья.
— Знает. Но нам не скажет. Так будет лучше.
— А знает ли он, где Билли? Мы очень беспокоимся о Билли.
И с хрустом откусила огромный кусок.
— Пойдемте в кино, мистер Квин?
— А как же Билли?!
Раздался звонок в дверь. Мы все, включая гиков, сели прямо.
— Это, наверное, Билли! — обрадовалась Пенни. — Я открою.
Вспорхнула по ступенькам. Вернулась в подвал.
— Это не Билли. Это агенты ФБР.
— Сами с ними разбирайтесь, — сказал Квин.
И спрятался в шкаф.
— Мистер Квин? — позвала Пенни. — Я думаю, будет гораздо лучше, если с ними поговорит кто-нибудь взрослый.
— Только не я! С детства боюсь ФБР.
Пенни вздохнула.
— Все приходится делать самой… Майки, открой дверь!
Я хотел сказать что-нибудь умное, передумал, поднялся по ступенькам и открыл дверь. На пороге стояли двое. Тощие, высокие, бледные. Мрачные. В темных костюмах. Походили на продавцов энциклопедий. Или на налоговых инспекторов. На незваных гостей, короче.
— Агент Брэйн, — представился один гость. — Это агент Пинки.
— Удостоверения, — пискнула Пенни, высунувшись из-за моего плеча.
— Мы их уже показывали дверному глазку.
— Ну и что, вы дверному глазку еще и представились.