Журнал «Если», 2008 № 02
Шрифт:
Но ради хорошей войны можно пойти и не на такие жертвы!
— Перо Гремона, что знаете о соседе справа? У нас нет связи с Кармаком, возможно, волна не проходит. Что вы наблюдаете в западном направлении? Имеете связь с ним?
— Визуальной связи нет, видимо, он еще не добрался до подготовленной позиции, у них была неточность при высадке. Волновая связь не установлена, предполагаю, густые насаждения мешают…
— Гремон, куда вы к черту девались? Я вас больше не слышу!
— …веление… краща… лух…
— Гремон, поднимите Ласточку, пусть посмотрит сверху.
— …люв… шенно… неслы… сс…
— Просто идиотизм какой-то! Как тут можно нормально командовать?
Эта война, как и всякое серьезное дело, началась с разведки.
В задачу разведки входил поиск подходящего поля боя. Объединенной разведки обоих миров, собиравшихся сразиться не на живот, а на смерть (разумеется, не на полную смерть, но на достаточно серьезную). Вражда — враждой, но целесообразность прежде всего, и поскольку требования к искомому месту у обеих сторон совпадали, разумно было поиск проводить совместно, а уж все дальнейшее совершать, конечно, в полном секрете друг от друга. Давно известно, что разведчики разных стран, в том числе и враждующих, все-таки ощущают себя мастерами одного цеха, и когда обстоятельства позволяют действовать совместно, делают это охотно, относясь друг к другу весьма уважительно, как принято между коллегами. Тем более, если поставленная перед ними задача достаточно серьезна и требует полной отдачи сил и способностей.
А задача найти подходящее поле боя как раз к таким и относилась.
Хотя на первый взгляд — ну что тут такого сложного? Подняли архивы, просмотрели материалы трех-четырех последних войн, не обязательно своих — любых государств. Внимательно проанализировали все, что касалось театров военных действий, обсудили, выбрали оптимальный вариант, рядышком, плечо к плечу, слетали, чтобы убедиться своими глазами, согласовали маршруты, какими в нужную точку будут добираться одни, а какими — другие, и без малейшей задержки доложили начальству, что приказ выполнен, задача решена, выбрано наилучшее место и можно грузить войска на корабли и загонять путевые программы в соответствующие устройства. Никаких сложностей.
Но это только на первый взгляд. Потому что уже при втором многое видится совершенно иначе.
— Гребень, я Дракон-тринадцать. Докладываю: заняли опорную позицию. Заканчиваю монтаж паковщика. Прошу указания: первым распаковывать десятый или восемнадцатый?
— Д-тринадцатый, ответьте: что наблюдаете на стороне противника?
— Сверху наблюдаем: боевые перья противника выполняют маскировочные программы, опорные позиции частью уже заняты, но о тех, что в зарослях, трудно сказать — там сомкнутые кроны…
— Они никак не должны мешать наблюдениям!
— Так точно, не должны, но мешают.
— Значит так: в распаковку заложите шестьдесят восемнадцатых. Десятки — после них.
— Понял: шестьдесят восемнадцатых.
Да, многое видится иначе.
Потому что с последней войны прошло время, и порой весьма немалое. И за это время:
а) само место заметно изменилось — и не к лучшему (с точки зрения поставленной задачи);
б) изменились требования людей к полю боя.
Место может стать обитаемым. Потому что
Случалось, облик мира до неузнаваемости изменяла матушка-природа: извержения, затопления, обледенения, а в результате — абсолютно испорченное поле боя. Ни одна уважающая себя армия воевать в таких условиях не захочет.
Ничего удивительного. Люди всегда склонны предъявлять к месту своего пребывания, пусть и временного, и тем более своей работы (а война, как известно, работа не из легких) определенные требования. И чем выше становится уровень жизни обитаемых миров, тем выше делаются требования к условиям, в которых люди соглашаются рисковать своей жизнью и посягать на чужие.
Кстати, нередко бывает, что изменения природных и прочих условий, заставляющие вычеркнуть данный мир из списка кандидатов, являются именно следствием той войны, что здесь однажды уже велась. Но с этим, понятно, ничего не поделаешь. Всякая война — это своеобразная презентация более современного (читай: мощного, разрушительного) оружия, а без этого обойтись никак нельзя: не станете же вы начинать новую войну, пользуясь оружием предыдущей! Это ведь все равно что выйти из дому одетым по прошлогодней моде. Ужасно даже подумать о таком.
Надеюсь, после столь подробного изложения обстановки всякому станет ясно: поставленная перед объединенной разведкой двух миров задача никак не могла оказаться простой. Она и не оказалась.
— Чтоб ему проглотить полный комплект батарей, и чтоб они каждую минуту выдавали заряд в его вонючем брюхе, и чтоб лоскутья его грязной шкуры висели на каждом дереве, и на каждом суку, и на каждой веточке!..
— Эй, Свилп, кого это ты так?
— Да вы только гляньте, декан! Что они нам уложили? Полюбуйтесь только! По-вашему, из этого можно смонтировать распаковщик? Я даже на свалке не видел такого!..
Кармак, декан технического пера, подошел. Одного беглого взгляда оказалось достаточно.
И в самом деле: вся конструкция распаковщика представляла собой набор ржавых и деформированных пластин и трубочек, а сердце аппарата — инкуб-камера — была во многих местах проедена насквозь и напоминала скорее грохот для просеивания гравия, чем герметический объем.
— Что же это за… — подумал декан вслух.
Действительно вся складская упаковка, в которой находился разобранный аппарат, и сейчас была в полном порядке, без единого повреждения. Приходилось думать, что распаковщик еще на базе именно в таком виде приготовлен к переброске и поступил в распоряжение действующих войск. Но это было просто невозможно. Хотя бы потому, что каждый предмет и вооружения, и его технического обеспечения проходил не одну проверку, перед тем как изготовители и заказчики подпишут акт сдачи-приемки. Нет, это было совершенно невозможно — и тем не менее было.