Журнал «Если», 2009 № 04
Шрифт:
— Никто не знает, — бормочет она наконец.
Кто-нибудь обязательно знает. Кто-то всегда знает. И если этот кто-то уже в могиле, ответ, вполне возможно, кроется в отчетах и архивных документах. Прошло совсем немного времени, так что следы легко отыскать. Это вам не древняя история судов класса «Дигнити»…
Она наконец подцепила меня на крючок, хотя, скорее всего, сама этого не подозревает. Я не хочу возвращаться в Комнату за своей матерью: я едва ее помню, да и переживания весьма смутны. Кроме того, я не желаю возвращаться
Зато я хочу разгадать эту тайну, которую Райя, сама того не подозревая, выложила мне. Хочу знать, почему легендарный человек, выигравший несколько решающих сражений в самой значительной за последнее время войне, исчезает еще до окончания этой войны и оказывается в месте, о котором известно всем. Месте, к которому лучше не приближаться.
Впервые за все эти годы историк, дремлющий во мне, дайвер, дремлющий во мне, почуял вызов. Не такой, как прежние, стоившие мне потери многих друзей.
Совершенно новый вызов, грозящий мне одной.
Где риск, которого мне не хватает, сочетается с загадками истории, которые я так люблю.
Я пытаюсь не выказать внезапно охватившего меня энтузиазма. И спрашиваю нарочито холодным тоном:
— Сколько?
Ее глаза загораются. Она не верит своим ушам. Наверное, она уже потеряла надежду.
Она называет цифру. Поразительно высокую. И все же я говорю:
— Утройте сумму, и я обещаю подумать.
— Если сможете вывести его оттуда, — задыхаясь от волнения, говорит она, — я дам вам в десять раз больше.
Теперь уже не хватает воздуха мне. Это больше, чем я заработала бы за двадцать лет.
Но мне некуда тратить деньги. Не представляю, что можно делать с таким состоянием.
И все же торгуюсь, потому, что и это у меня в крови.
— Все деньги вперед.
— Половину, — возражает она. — Остальное — если доставите сюда отца.
Что ж, справедливо. Половина обеспечит мне отсек на Лонгбоу и покроет все мои расходы до конца жизни. Мне даже не придется прикасаться к остальным деньгам, полученным за последние несколько лет.
— Договорились, — решаю я, — при условии, что оплатите расходы за предварительное расследование и путешествие.
— Расследование?
Она хмурится, словно само это слово ей не нравится.
— Разумеется. Прежде чем я отправлюсь за ним, необходимо понять, кто он.
— Я уже говорила…
— Мне нужно знать его.Не его репутацию. Она еще больше мрачнеет.
— Зачем?
— Потому что, — терпеливо объясняю я, — только в одной из сотен теорий относительно этой Комнаты высказываются предположения о запертых внутри душах.
— И что?
— Неужели вы никогда не задавались вопросом, каким образом такой человек, как ваш отец, мог там затеряться?
Судя по выражению ее лица, Райе ничего подобного в голову не приходило.
— И почему название этого места на всех известных языках означает одно: «Комната затерянных душ». Души теряются, потому что люди туда входят? Или это случается еще до того, как они открывают дверь?
Она неловко ерзает на стуле: очевидно, мои слова не пришлись ей по душе.
— Вы уже думали об этом раньше, — говорит она.
— Конечно, — тихо отвечаю я. Она качает головой:
— Считаете, что он затерялся еще до того, как вошел?
— Понятия не имею. Но намерена выяснить.
К тому времени как я успеваю добраться до своего отсека, деньги уже переведены на мой счет. Удивительно. Я думала, что после нашего разговора Райя пойдет на попятный.
Не захочет увидеть в своем отце обычного человека. Ей нужен только его образ, созданный в одиноком детстве. Герой войны исчез. Отважный человек попал в капкан Комнаты.
Зачем ей искалеченная жертва войны, которой удалось выжить? Человек, который, скорее всего, затерялся задолго до того, как открыл дверь этого запретного места.
И все же она заплатила мне и дала карт-бланш.
Я сажусь за встроенный письменный стол и разбрасываю деньги по всем своим счетам. Пожалуй, до отлета стоит создать несколько новых чтобы вложить средства в различные предприятия. Но прежде всего я оплачиваю отсек на пять лет вперед.
И предупреждаю Райю, что возвращение может занять много времени. Она хочет, чтобы на этот раз все было по правилам. Выслушав ее отчет о предыдущих попытках, я понимаю, что проблема отчасти заключалась в тех, кого она нанимала: ворах, мошенниках и авантюристах.
Людях, которых никто не хватится. В этом они очень походили на меня.
Мы закончили наши переговоры за чашкой кофе. Райя продемонстрировала мне прибор, который использовали ее люди, чтобы выбраться из Комнаты.
Я осмотрела его. Выглядел он необычно.
Но она не желала объяснять его устройство и принцип действия, пока я не соберусь войти в Комнату.
Я ничуть не обиделась. Это давало нам обеим иллюзию контроля надо мной. Я всегда могу сказать, что готова войти в Комнату, она всегда может сделать вид, что уверена, будто я понятия не имею, как пользоваться прибором, пока мне не растолкуют, что к чему.
Мы обо всем договорились. Наши поверенные выработают соглашение, которое мы подпишем в течение месяца.
Я закончила переводить деньги, после чего связалась с поверенным, заплатила ему и известила Райю о необходимости подписать соглашение.
И только потом откинулась на спинку стула и принялась раскачиваться на задних ножках.
Но впервые с того дня, как я появилась на Лонгбоу-стейшн, испытанный способ расслабиться не действовал. Отсек с его встроенными письменным столом и мягкой кроватью и видом на бобовые поля больше не казался домом.