Журнал «Если» 2010 № 3
Шрифт:
Трещины и самые большие торосы я попросту перепрыгивал, причем тоже не тратя ни капли собственной силы. Два сосновых сучка, перевитых жилкой и напоенных нечеловеческой, лесной волшбой — штука эта называлась «скок-поскок», ее я забрал у разошедшегося не в меру лешего. Бедолага не признал во мне волшебника и вздумал пошутить со мной, как привык шутковать с забредшими в чащобу мужиками. Теперь в ужасном Чертовом бору девушки собирают малину, а сам лесовик счастлив до одури, что я не пришиб его сгоряча, а лишь отнял любопытную безделку, позволявшую пугать доверчивых крестьян.
А безделка — надо же! — пригодилась. Ведь она сродни той силе, что фонтанирует неподалеку, и потому даже в этих краях
Еще несколько предметов из коллекции безобидных раритетов остались невостребованными: бусики-рассыпушки, нефритовый глаз и особенно нетающая ледышка. Но я не жалел, что прихватил их: есть они не просят, спину не тянут, а сумка волшебника, что лавка старьевщика — там всегда всякого барахла довольно.
На самом деле слишком долго жить на одних магических артефактах — тоже нехорошо, но жить слишком долго я и не собирался.
Ось Мира была уже близко, казалось, самые торосы, взгромоздившиеся поперек моего пути, излучают смутное гудение, воспринимаемое не ухом, но всем магическим естеством.
Магия плохо совместима с обычной жизнью, так что многие видят некий промысел в том, что Ось Мира расположена в местах мертвых, где и лишайник не вдруг сумеешь найти. Хотя, окажись она в теплых краях, вокруг на много дней пути образовалась бы такая же безжизненная пустыня, только не ледяная, а песчаная или глинистая. Мирозданию просто повезло, что Ось Мира находится в столь удобном месте. Хотя возможны и другие объяснения, но, пока никто из великих магов не научился проницать взором прошлое, они останутся лишь досужими размышлениями, от которых немного проку.
Под эти мысли я довольно бодро двигался вперед, пока встреча, которой я никак не мог предвидеть, не изменила все мои планы.
От одного из торосов, образовавшихся в том месте, где ледник, сползавший со склона сопки, взламывал равнинный панцирь, отделилась полупрозрачная фигура и целеустремленно двинулась мне навстречу.
Кристаллоид! Если кого и ожидать в здешних негостеприимных краях, то именно его. Кристаллоид — не существо, а воплощение магической сущности, нечто вроде голема. Иногда их, потехи ради, создают чародеи средней руки, порой кристаллоиды образуются сами по себе. Разума в их твердых головах не больше, чем в булыжнике, но они двигаются и что-то делают, иногда по приказанию своего создателя, но чаще попросту бесцельно. Обычно кристаллоиды бывают ледяными, хотя встречаются и каменные. Самый знаменитый кристаллоид Самоцвет был построен из яхонтов, бриллиантов и других драгоценных камней. В течение двухсот лет он охранял сокровищницу азахских халифов, и за это время о нем сложили бесчисленное множество легенд. Потом безденежье вынудило очередного халифа разобрать стража, которому нечего стало охранять.
Век прочих кристаллоидов гораздо короче. Их обычно разбивают вдребезги скучающие витязи, а ледяные великаны, если их угораздит дожить до весны, попросту тают.
Этот кристаллоид, судя по всему, прожил срок, какой редко выпадает даже на долю кварцевого чудовища. Бока его были исцарапаны, грани скруглены. Еще бы, в центре Медового скучающих витязей не встречается, а льды не тают никогда, и, раз возникнув, монстр мог существовать неограниченно долго.
Кристаллоид, искусственно созданный, подчиняется своему создателю, природные бывают опасны, особенно долго пожившие, но не утерявшие активности. Встреченный кристаллоид был явно из таких. Он, хрустя суставами, двигался ко мне, и солнце, что медленно сплющивалось у горизонта, отблескивало красным в его глазах.
Я меньше всего
Не дойдя десятка шагов, кристаллоид остановился и вдруг начал приседать, широко разводя лапы. Дико было видеть дешевый ярмарочный трюк, нелепую пародию на книксен посреди ужаснейшей пустыни мира. Тем не менее сомнений не оставалось, старый кристаллоид был создан искусственно или некогда приручен.
— Ну что, приятель, — сказал я, — хватит танцевать. Жаль, ты не можешь рассказать, кто и когда обучил тебя этому фокусу.
Великан с удручающей серьезностью продолжал череду реверансов.
Добиваться от него ответа? Опытный маг может пробудить память даже у куска льда, но что мне это даст? К тому же небезопасно предаваться таким играм поблизости от Оси Мира. Скорее всего, она не заметит твоих усилий, но может раздавить тебя вместе с твоей магией, а может, взбрыкнув ни с того ни с сего, развалить на части мир. Бывало такое… чаще просто давило, хотя и миру тоже доставалось пару раз, о чем и повествуют древние предания.
Известно несколько случаев, когда могучие волшебники являлись на Медовый, пылая жаждой мести или желая власти над Вселенной. Месть иногда удавалась, власть над миром — никогда. Оно и понятно: ломать — не строить. Взбудоражить чудовищную силу и обрушить ее на правого и виноватого куда легче, нежели разумно управлять ею. А власть, даже самая тираническая, подразумевает хотя бы зачаток разума.
Между тем кристаллоид, не обладающий даже зачатком разума, изменил свои движения. Теперь его заметно кренило в сторону, так что вместо уродливых книксенов стали получаться шаржированные жесты, какими базарный зазывала приглашает потенциального покупателя зайти в богатый магазин.
— Если в лавку приглашают, надо в лавочку зайти, — вслух согласился я и свернул направо, тем более что поворот не сильно сбивал меня с пути.
Когда судьба, которая любит принимать облик ярмарочного клоуна, просит такую малость, почему бы не пойти ей навстречу? Я привык доверять знакам судьбы и без колебаний изменил намеченный маршрут, хотя и понимал, что там, куда меня направляет мой зазывала, не удастся найти галантерейный магазинчик с учтивыми приказчиками и модным товаром на прилавках.
В том, что кристаллоид последовал за мной, нет ничего странного; движущийся кусок льда и должен в меру способностей повторять движения встречных, без этого он не мог бы возникнуть, да и обучению он бы не поддавался.
Но когда перед очередной группой торосов он забежал вперед и вновь принялся указывать дорогу, я всерьез усомнился, что нас ведет слепая судьба.
Среди вечных снегов встречаются нагромождения ледяных глыб, трещины и провалы, а вот пещер мне прежде видеть не доводилось. Пещера — это работа талых вод, которых на Медовом от веку не плескалось. Тем не менее впереди красовался вход в пещеру, и мой проводник, исказив в гримасе подобие лица, указывал на него.