Журнал «Если» 2010 № 3
Шрифт:
Акимка и Якушка уставились на ее творчество и пришли в некоторое смятение. Изображен был продолговатый, дыбом торчащий силуэт с небольшим утолщением сверху и каким-то округлым расширением снизу. Трифон Орентьевич тоже малость смутился. Зато Маланья Гавриловна преспокойно взяла бумажку и объяснила, что изображен-де некто, имеющий голову, и в длинном балахоне, клубящемся у ног. Возражать ей не стали — тем более что она, скорее всего, была права.
— Нет, это не кикимора, — сказал Трифон Орентьевич. — Кикимора, сказывали, тоща и костлява…
Он задумался с таким умным видом, что все присмирели.
Логически рассуждая,
Когда Трифон Орентьевич сообщил о своем намерении, Акимка с Якушкой пришли в восторг и предложили сесть в засаду вместе. Но Трифон Орентьевич назначил их присматривать за Евсеем Карповичем — мало ли что, с боку на бок перевернуть, водицы поднести. А Матрёна Даниловна, убедившись, что ее друг сердечный вроде оклемался, засобиралась домой, к Лукьяну Пафнутьевичу.
Больного перетащили в подходящее место — на диван, где между спинкой и прислоненной подушкой образовался шалаш. Акимка с Якушкой устроились там же. Трифон же Орентьевич принялся ладить наблюдательный пункт напротив монитора. Супруга не отходила от него ни на шаг.
У Дениски был обычный недорогой ноутбук, недавно купленный взамен старого железного чемодана. Малаша никак не могла понять — неужели придется спать на открытом месте, а не в тихом укромном уголке, как она была приучена? Матрёна Даниловна принесла ей из своего хозяйства большой лоскут искусственного меха — если под него забраться, то вроде ничего получается. Трифону Орентьевичу поставили перед ноутбуком красивый камушек, подобранный Дениской на речном берегу. Он уселся и уставился на пустой экран. Там разбросаны были какие-то мелкие картинки — и ничего больше.
Продержался Трифон Орентьевич часа два. А потом заснул.
Сон сморил всех — и Малашу, и Акимку с Якушкой. Не шутка — путешествие с окраины в центр города и обратно!
Проснулась компания ни свет ни заря от крика Матрёны Даниловны. Она трясла Трифона Орентьевича и крыла его такими словами, какие домовихи берегут для крайнего случая.
Неудивительно: на клавиатуре лежал бездыханный Евсей Карпович.
Когда домовые выясняют отношения — лучше убежать подальше, потому что визг стоит смертельный для человеческого уха. Громче всех голосила Матрёна Даниловна: она доверила жизнь своего лучшего приятеля бестолковой молодежи — и что получилось? Маланья Гавриловна впервые визжала в статусе замужней домовихи, и у нее так звонко и пронзительно еще не получалось. В девках-то изволь помалкивать, а замужем можно и даже нужно визжать. Малаша защищала супруга и чуть не опрокинула Матрёну Даниловну. Трифон Орентьевич прямо любовался: ишь, какая славная жена досталась! Но и он визжал, потому что был женатым домовым дедушкой, и Акимка, который тоже стал не так давно домовым дедушкой.
Один Якушка помалкивал. Он утащил листок, который истыкала точками хозяйка, и под прикрытием стопки книг тщательно изучал подозрительную фигуру. Каждая точка означала струнку… но, может, эти струнки как-то навеки прикрепились к Евсею Карповичу? Стоит тому, кто в ноутбуке, потянуть, — и домовой к нему ползет, даже почти уплыв в последний сон?.
Якушка со своей догадкой вылез не сразу, а дождался, пока все меж собой насмерть
— Незримые струнки? — переспросил Трифон Орентьевич. — А что? Может статься. Значит, немного погодя он опять к экрану поползет. Надо поднести его к экрану поближе, чтобы он поменьше сил тратил. И посмотреть, что из этого получится.
Зимой темнеет рано, и довольно скоро в комнате осталось одно светлое пятно — компьютерный экран. Якушка сбегал домой, вернулся и доложил: Матрёна Даниловна с супругом ужинать изволят, он хозяйке дал знать, что беды пока не случилось. Теперь у Трифона Орентьевича, по Якушкиным соображениям, было часа два на эксперименты — пока Матрёна Даниловна не завершит домашние хлопоты да пока не завалится спать Лукьян Пафнутьевич.
Евсея Карповича перетащили поближе к экрану и уложили перед клавиатурой. Сами вчетвером сели в засаду.
Сперва домовые таращились на неподвижное тело очень старательно и почти не дыша. Потом расслабились, стали переговариваться и упустили тот миг, когда слабая лапка Евсея Карповича, как бы помимо воли хозяина, поползла по клавиатуре вверх, к трекболу, который для домовых куда удобнее обычной компьютерной мышки.
— Ох, гляньте… — прошептал Акимка.
На экране начались чудеса…
Домовые смотрят телевизор, но понемногу, сильно в это дело не втягиваясь. Они радуются старым добрым мультикам и не выносят современной музыки, да еще с пением: им все кажется, будто этими тупыми звуками какой-то злодей их из дому выживает. Они народ практичный и хотят видеть на экране связное действо: если кто куда пошел, чтобы он оттуда что-то принес, если парень и девка целуются, то чтобы старшие их обженили.
На мониторе же явилось им действо бессвязное: трубы какие-то заплелись, искры стали вспыхивать, проползла большая зубастая пасть, открываясь и закрываясь, но ничего не сожрала.
В трубе появилась махонькая фигурка и побежала, понеслась! За поворотом возник вдруг большой синий кристалл. Фигурка свернула, кинулась к нему — и он пропал. Два точно таких же кристалла образовались в другой трубе, куда попасть было непросто. Но фигурка, потыкавшись в тупики, и туда добралась. От ее прикосновения кристаллы моментально гасли.
— Куда они деваются? — шепотом спросил Якушка.
Трифон Орентьевич ответа не знал. Но показать себя простаком перед Малашей не мог.
— Оно их глотает.
— Как же они в нем помещаются?!
— Не знаю…
Якушка стал приглядываться к кристаллам, но того момента, когда они от прикосновения исчезают, уловить не мог. Просто фигурка — имевшая, кстати, голову, но почти не имевшая рук и ног — разевала рот и тихонько говорила: «Там!».
— Экий проглот… — пробормотал Акимка.
Фигурка, уже нацелившись на очередной кристалл, замерла, словно ее окликнули. А потом с большой скоростью понеслась по своим заковыристым трубам.
Трифон Орентьевич этот миг промедления уловил. И некое понимание забрезжило — как будто в непроглядной темноте высветился и погас кусочек дороги.