ЖУРНАЛ «ЕСЛИ» №9 2007 г.
Шрифт:
Так что я сел на свой велосипед и поехал по Ваннер-роуд. Я не думал ни о какой награде, по крайней мере, не только о ней. В основном я вспоминал о том, какие у Эда были глаза, когда он рассказывал нам, что увидел, вернее, чего не увидел – через стекло зеленой машины. А еще я думал о диких машинах, и об офицере Уилле, и о том, что осталось бы от Майка и Энди.
Ваннер-роуд идет прямо, от Второй улицы к каменоломне. Затем сворачивает направо и как бы извивается по склону холма до самого пика Ковентри. Каменоломня огорожена забором с воротами, но чуть дальше есть еще одна дорога, которой пользуются охотники на оленей.
Когда я подъехал к каменоломне, полицейские давным-давно исчезли. Время приближалось к полудню. Я вел свой велосипед по гравию, когда услышал звук приближающейся машины. Я спрятался вместе с велосипедом за деревьями вовремя. Машина-17 пронеслась по Ваннер-роуд так, как будто ехала по срочному делу. За рулем сидел офицер Уилл. Уверен, другие полицейские сообщили ему, что тщательно осмотрели место. Но ведь это офицер Уилл. Он должен сам все проверить.
Машина-17 аккуратно огибала все рытвины, будто видела их. Когда она притормаживала, у меня душа уходила в пятки, и я прятался за деревом. Я был уверен, что офицер Уилл заметил меня. Но он просто смотрел на ворота. Машина-17 развернулась у входа, остановилась, и из нее вышел офицер Уилл.
Никто не работал на этой каменоломне с тех пор, когда моему дедушке было столько, сколько мне, но на каменоломне все еще стояли сараи и гараж – можно поставить автомобиль. Полицейские обшарили все вокруг, решив, что водитель зеленой машины прятался где-то здесь. До этого там неоднократно селились какие-нибудь бродяги.
Офицер Уилл вытащил большой железный ключ, которым попробовал открыть ворота. Какое-то время он ворчал и толкал их, но потом ворота все-таки распахнулись. Створки повернулись с визгом, который проскреб по моим ушам и поведал всей округе о прибытии офицера Уилла. Он сощурился и посмотрел на дорогу, затем на деревья, после чего перевел взгляд на обветшалые строения каменоломни. Поколебавшись, вошел внутрь, бормоча что-то в свою рацию. Машина-17 осталась за забором.
Я подождал, пока он войдет, оставил свой велосипед и прокрался к забору меж деревьев. Я убеждал себя: полицейские все поняли правильно – тут окопался какой-то чокнутый, который давил своей машиной людей. А на Майка, Энди и Эда он напал потому, что те подобрались слишком близко к его убежищу. И рассказ Эда – просто чушь. Машины не могут разгуливать сами по себе.
С того места, где я находился, было плохо видно, так что я пробрался вдоль забора к воротам и спрятался в траве, надеясь, что офицер Уилл меня не заметит. Я поступил очень глупо, еще глупее, чем Эд. Офицер Уилл мог случайно меня застрелить. Но ведь мне было всего одиннадцать. Откуда у ребенка голова на плечах?
Я стоял у ворот и заглядывал внутрь, когда сзади взорвалась бомба. По крайней мере, так мне показалось. У меня душа ушла в пятки, и я невольно вскрикнул.
Оказывается, это семнадцатая выстрелила газом из выхлопной трубы. Машина с неработающим мотором не должна этого делать. Она не может этого делать. Но так случилось.
Как бы то ни было, мы – дрожащий от страха ребенок и офицер Уилл – дружно обернулись. И увидели зеленую машину. Она подкрадывалась
Зеленой машине не понравилось, что ее обнаружили, и она дала нам понять это ревом двигателя, прозвучавшим, как тигриный рык. Машина не просто ускорилась, она сорвалась с места. По дороге, через открытые ворота, прямо на офицера Уилла.
Уилл прокричал что-то в рацию и полез за служебным пистолетом, а потом нырнул в укрытие. Машина пронеслась рядом с ним и чуть не задела сарай, однако успела повернуть. Я увидел, как вращался руль, на котором не было рук. Никакого водителя. Я видел это абсолютно четко. И я слышал ее: рев двигателя и треск шин по гравию. Никто не заводил эту машину, не управлял ею, не парковал и не ставил на ручной тормоз. Она сбежала от людей, одичала и обнаружила, что ей нравится вкус человеческой крови. Ребенок или полицейский – подойдет любой.
Она пыхтела, кашляла и разворачивалась для нового броска.
Офицер Уилл вытащил пистолет и начал палить по шинам. Одна пуля отскочила от бампера, но другая попала в переднюю левую шину и пробила ее. От этого двигатель машины взвыл еще противнее. Впрочем, убийцу это не остановило. Она ринулась на Уилла на трех нормальных шинах и одном обвислом резиновом бублике. Офицер Уилл упорно продолжал стрелять, теперь целясь в радиаторную решетку, пытаясь попасть в карбюратор, аккумулятор или какой-нибудь другой жизненно важный механический орган.
Я вцепился в забор, а ноги мои приросли к земле так, словно я был одним из сорняков, которые оплетали его.
Офицер Уилл и зеленая машина – между ними был только его пистолет.
Уилл оставался на месте чуть дольше, чем следовало. Когда машина добралась до него, он уклонился, но она задела его бок, заставив перекувырнуться. Он упал и не делал попыток встать. Зеленая машина промчалась дальше через ворота, вырулила на дорогу и развернулась. Готов поклясться: она обращалась с продырявленной шиной, как собака с раненой лапой.
Зеленая машина нацелилась на офицера Уилла и снова бросилась на него.
Машина-17 протаранила ее сбоку.
Она была припаркована. Ее двигатель был заглушен. Но она рванула с места. И ударила по зеленой машине, сбила ее прицел, чуть было не заставила влететь в забор. Затем семнадцатая нанесла сокрушительный удар со стороны пассажирского сиденья. Продырявленная шина лопнула с треском, похожим на выстрел. Одна из передних фар со звоном разбилась, на заднем ходу оставляя за собой осколки стекла, словно темную кровь.
Зеленая машина закричала. Клянусь, она закричала! Громкий, долгий свист, подобный свисту чайника или горячего радиатора. Она повернулась, хромая, и уставилась на машину-17 своими фарами. Семнадцатая встала посреди двора, между зеленой машиной и офицером Уиллом, который все еще лежал на земле оглушенный. Они были напарниками, и она прикрывала его спину.
Зеленая машина устремилась к ней, а машина-17 рванула навстречу. Они столкнулись лоб в лоб, будто лоси во время гона, в одном мощном ударе. Машина-17 сдала назад, ее капот смялся, бампер покосился. Но зеленой машине досталось сильнее. Когда она, пошатываясь, откатилась в сторону, за ней остались следы масла и тормозной жидкости. Ее двигатель издал тонкий звук, в котором сквозили все оттенки ярости. Машина-17 хранила глухое молчание.