Журнал «Компьютерра» № 19 от 22 мая 2007 года
Шрифт:
«Начал рубить он деревья и скоро закончил работу;
Двадцать он бревен срубил, их очистил,
их острою медью
Выскоблил гладко, потом уравнял, по снуру обтесавши.
Тою порою Калипсо к нему с буравом возвратилась.
Начал буравить он брусья и, все пробуравив,
сплотил их,
Длинными болтами сшив и большими
просунув шипами;
Дно ж на плоту он такое широкое сделал, какое
Муж в корабельном художестве опытный,
строит на прочном
Судне…»
То есть глава государства владеет и навыками лесоруба, и корабельного плотника, и – даже! – опытного судостроителя, сведущего в корабельной архитектуре. А прекрасная нимфа Калипсо не брезгует подсобными работами, поднося Одиссею инструмент. И поскольку —
«Радостно парус напряг Одиссей и, попутному ветру
Вверившись, поплыл. Сидя на корме и могучей рукою
Руль обращая, он бодрствовал; сон на его
не спускался
Очи, и их не спускал он с Плеяд,
с нисходящего поздно
В море Воота, с Медведицы, в людях еще Колесницы
Имя носящей и близ Ориона свершающей вечно
Круг свой, себя никогда не купая в водах океана» —
мы вынуждены признать, что отец Телемаха владел еще и навыками судоводителя и был сведущ в мореходной астрономии. А также в метеорологии и гидрографии:
«Разом и Евр, и полуденный Нот, и Зефир, и могучий,
Светлым рожденный Эфиром, Борей
взволновали пучину…»
А еще владел муж Пенелопы навыками слова, умея внятно поведать феакам о своих необычных приключениях, был сведущ в олимпийской теологии и ахейской генеалогии, этикете и дипломатии, маскировке, сборе информации, тактике и баллистике смертоносных стрел. (Об изготовлении и украшении собственного ложа можно и умолчать, равно как и о познаниях в животноводстве…) То есть практически весь перечень знаний и технологий, характерных в тот момент для Средиземноморской цивилизации, вполне умещался в голове одного человека. Да еще и государственного руководителя, что само по себе примечательно и неординарно с точки зрения нас сегодняшних…
Много позже, на рассвете европейской науки, ум ученого тоже мог вместить практически все ее ветви и отрасли. Так было долго – от Аристотеля до «Аристотеля XIX столетия» – Александра-Фридриха-Вильгельма фон Гумбольдта (Humboldt, 1769—1859). Древние языки, археология, ботаника, горное дело, животное электричество, то есть прохождение сигналов по нервам, вулканология – в этих науках он не просто блистал, он порой создавал их, опережая современников на десятилетия. Его путешествия привели ко Второму, или же подлинному, НАУЧНОМУ, открытию Америки.
В 1829 году по просьбе российского правительства, выделившего на это 3200 червонцев, Гумбольдт путешествует по Уралу, Сибири, Каспию. А венчает его труды и жизнь пятитомный (последний том не завершен) «Космос», вышедший в 1845—1857 гг. и переведенный на многие европейские языки. Уникальный свод научных знаний середины XIX столетия, составленный крупнейшим ученым, сведущим почти во всех из них. Впрочем, чему удивляться – это было время универсалов…
Большой науки еще не было, но крупные научные учреждения уже были. В том числе и в России. Скажем, Главная физическая обсерватория Академии наук. С 1868 года этим учреждением заведовал уроженец Швейцарии, член Императорской Академии наук Генрих Иванович Вильд [Именно он, будучи членом Международной электрической комиссии, дал определение единицы сопротивления – ом].
Им в 1876 году была построена образцовая магнитная и метеорологическая обсерватория в Павловске, расширена находившаяся в ведении Главной физической обсерватории метеорологическая сеть. Благодаря Вильду число метеорологических станций в России увеличилось с 30 в 1868 году до 1035 (!) в 1890 году.
Предпринимал Генрих Иванович меры и к организации труда своих многочисленных ученых. Он ввел Tagenbuch’и [Отметим, что, находясь на российской госслужбе в чине тайного советника, Вильд все делопроизводство учреждений вел на немецком…], дневники, в которых каждый сотрудник обсерватории должен был указывать свои занятия. И вот что рассказывает о результатах попыток Вильда упорядочить труд ученых академик, генерал-лейтенант флота Алексей Николаевич Крылов, принявший Обсерваторию в 1916 году.
«Вернусь к Г. Вильду. Весьма характерен также «Tagenbuch». Каждый служащий должен был заносить в соответствующую графу то, что он делал. Но догадлив наш брат моряк. Служил в обсерватории при Вильде лейтенант И. Б. Шпиндлер, который затем был штатным преподавателем и в Морской академии и в Морском корпусе. По совместной с ним службе я его знал. Так он в вильдовский дневник вписывал по-немецки: «Habe Humboldts “Kosmos” studiert und darueber nachgedacht», то есть «изучал «Космос» Гумбольдта и размышлял над этим» или «Изучал теорию земного магнетизма Гаусса и размышлял по этому поводу»… и везде стояла одобрительная птичка Вильда.
Так как размышление никаких видимых знаков не оставляет, то, конечно, при всей своей учености Вильд не мог установить, о чем Шпиндлер размышлял, а знавшие Шпиндлера могли с уверенностью сказать, что размышлял он не о Гумбольдте и Гауссе, а о том, как назначил малый шлем в бубнах и остался без пяти» [А. Н. Крылов, «Мои воспоминания», Л., 1979. (Крылов рассказывает и о вычислительных работах Вильда, о гармоническом анализе наблюдений, попытках разложения по шаровым функциям. Абсолютно характерные для современной вычислительной техники задачи.)].