Журнал "Компьютерра" №705
Шрифт:
Исток наук - полисы, то есть города-государства Древней Эллады. Именно там эстетические воззрения древних греков заставили их искать за явлениями природы упорядоченные законы. Но это именно исток. Современные курсы по истории естествознания относят этот период развития человеческой мысли к натурфилософии, к любомудрию, направленному на постижение природных явлений. Изощреннейшие философские системы Платона и Аристотеля, теории, такие как Евклида и Птолемея, совершеннейшие механизмы, такие как астрономический вычислитель, найденный ловцами губок, не породили научно-технической революции.
Почему? Один из вариантов ответа дает выдающийся российский философ Алексей Федорович Лосев. Ему,
Так вот, греческая мысль полисного, классического периода, согласно Лосеву, была принципиально ограниченной объективными условиями жизни рабовладельческого государства. "Что касается материи, то в связи с тем, что рабский труд без участия рабовладельца не создавал окончательного и целесообразного продукта (поскольку сам раб был не человеком, а только вещью), то и материя в античном смысле не была продукцией, а трактовалась только как потенция любых явлений действительности. Рабовладелец тоже не был человеком в собственном смысле слова, а был формообразующим принципом вещественно-телесной действительности" [Лосев А. Ф., История античной философии в конспективном изложении. (Эту карманную книгу можно горячо порекомендовать весьма занятым, а также честно ленивым читателям для знакомства с мыслью Греции.)].
Так лаконично, рассматривая проблемы формирования античной диалектики, Лосев рисует чудовищную бесчеловечность рабовладельческого государства. Полноценными людьми не являлись ни те, кто потерял свободу, ни те, кто ее отнял. И в двадцатом веке античная проблематика рабства вдруг снова стала актуальной. Рабы-кацетники производили ракеты V-2 штурмбанфюрера фон Брауна на подземных заводах рейхсфюрера Гиммлера. Рабы-зеки трудились в авиационных шарагах маршала госбезопасности Лаврентия Берии, как конструктора Туполев и Королев; строили атомные города за колючей проволокой…
Достижения науки воплощались в жизнь рабами. Но создали науку не рабы и не рабовладельцы. Ни являющийся и поныне образцом человеческой добродетели Сократ; ни склонные к Realpolitik и метавшиеся между тиранами и монархами Платон с Аристотелем. Для этого европейской цивилизации понадобилось пройти через Средневековье с его христианской, хоть порой и схоластической культурой.
"Совсем другое дело - средневековое мышление, в котором основной интуицией была не интуиция чувственного тела, а интуиция личности. Поэтому абсолютом здесь оказался не чувственно-материальный космос, но личность, которая выше всякого космоса и которая является даже его творцом и создателем. И какие бы совпадения мы ни находили между средневековым монотеизмом и античным пантеизмом, то и другое никогда не могут отождествляться, откуда и непроходимая пропасть между античным и средневековым мышлением" [Лосев А. Ф., История античной философии в конспективном изложении. (Эту карманную книгу можно горячо порекомендовать весьма занятым, а также честно ленивым читателям для знакомства с мыслью Греции.)].
Часто говорят (ну, скажем, блистательный мыслитель современности Умберто Эко с его весьма интересной статьей "Средние века уже начались"), что развитие прогресса может вернуть человечество в Средние Века. Рискнем пойти дальше и предположить, что прогресс при некоторых условиях может вернуть человечество к рабовладельческому обществу.
Рискнем?
А в таком предположении особого риска вообще-то и нет!
Эконометрия (econometrics), эконометрика,
Развитию этой дисциплины предшествовали работы Вилфрида Парето, предложившего уравнение гиперболы для характеристики распределения доходов населения (1897), термин "эконометрия" впервые использовал польский экономист П. Чомпа (1910), широко ввел в научный оборот норвежский экономист Р. Фриш (1926), и в 1930 году было создано Международное эконометрическое общество.
Дальше были работы Ч. Коббам и П. Дугласа, Р. Солоу, К. Арроу, создавших и обобщивших производственные функции, многофакторные корреляционные модели Я. Тинбергена, Л. Клайна, Р. Стоуна; межотраслевой баланс В. Леонтьева; линейное программирование Л. Канторовича и тысячи и тысячи современных работ.
Вот лауреат Нобелевской премии по экономике 1993 года Роберт У. Фогель.
В 1974 году он публикует сенсационную и даже скандальную книгу "Время на кресте" ("Time on the Cross: The Economics of American Negro Slavery"). В ней сухими и точными уравнениями эконометрики доказывается, что, вопреки расхожему мнению, рабство на хлопковых полях Юга Соединенных Штатов было вполне рентабельным на период Гражданской войны и оставалось бы таковым чуть ли не до 1950-х годов, до создания широкозахватных хлопковых комбайнов.
От налета скандальности ученый избавился лишь после выхода более поздней работы "Без согласия или контракта" ("Without Consent or Contract: The Rise and Fall of American Slavery", 1989–92), где с не меньшей точностью и убедительностью показал, что причины, побуждавшие Север к войне за отмену рабства, носили моральный, а не экономический характер.
И многие современные мыслители-марксисты говорят о населении Юго-Восточной Азии (где воплощаются в железо и пластик чудеса нынешнего хайтека) как о главном объекте капиталистической эксплуатации. Но ведь там процветает рабство прямое, с деятельностью, подобной ремеслу античных андроподистов - похитителей детей, для работы в крошечных цехах, правда больше швейных, нежели железячных, и караемая властями КНР весьма сурово. Но чем лучше участь рабочего, СВОБОДНО нанявшегося производить продукцию прославленной ИТ-фирмы за полсотни долларов в месяц по четырнадцать часов в день…
И изобилие потребительских товаров в магазинах Первого мира обуславливается именно этими весьма неблаговидными явлениями.
Трудно сказать, прикончит ли эту эксплуатацию борьба за права трудящихся или правозащита. Но то, что в обозримом будущем на смену живым пролетариям Третьего мира придут железные, а точнее кремниевые, неизбежно. Дело в том, что дешево эксплуатировать можно лишь людей, выросших в условиях сельских обществ с натуральным хозяйством. Их "себестоимость" весьма низка.
А вот даже простое воспроизводство (термин К. Маркса из "Капитала") рабочей силы в индустриальном, а тем паче постиндустриальном обществе, растет неимоверно. Не верите - зайдите в лавку с игрушками и убедитесь!
И вот в какой-то момент, когда кончатся ДЕШЕВЫЕ пятидесятидолларовые рабочие, на их место придут технологические процессы и роботы. Кремниевые рабы. Труд которых обеспечит большинству людей достаток и процветание.
И как же все это отразится на человеке?
Да и почему мы, собственно говоря, рассуждаем в будущем времени. А сегодня?
Скажем, в Европе, со сверхразвитой социальной защищенностью. Распространяющейся не только на коренных жителей, но даже и на везучих, "законных" переселенцев из бывшего СССР.