Журнал Наш Современник 2007 #5
Шрифт:
Я не раз подмечал, что даже если Мустай-агай молчал, то своей особой энергетикой, приветливым взглядом он создавал вокруг атмосферу сердечности и радушия.
У Мустая Карима и походка была особенной. Походка человека мудрого, сердечного. При этом он никогда не демонстрировал своей значительности, а, не скупясь, делился с людьми талантом делать жизнь содержательной, интересной. Мысли и чувства, выраженные в его поэзии и прозе, непонятное делали понятным, сложное - простым.
Мы, современники, вряд ли можем в полной мере осознать значение роли Мустая Карима в судьбе нашей Республики (возможно, и России в целом). Его место в мировой культуре определит время. Только этот беспристрастный аналитик даст точную оценку его философско-романтическому творчеству. Но уже сейчас бесспорно, что книги Мустая Карима помогут читателям будущего ощутить истинную, не искаженную в угоду политике атмосферу чудовищных изломов, не раз кореживших Российское государство весь ХХ век.
3
В книгах Мустая Карима,
Пройдет время, и не исключено, что имя Мустая Карима станет еще более почитаемым в России. К сожалению, с оговоркой: если удастся остановить начатое в конце ХХ века, умело режиссируемое через СМИ, сталкивание России в пропасть примитивизма с культом потребления, физических удовольствий и насилия. И все это в ущерб и за счет духовности. Я говорю об общей тенденции. Страшит то, что она нарастает, а сопротивление пока невелико. Видимо, это оттого, что вниз спускаться легко, а подниматься к вершинам мировой культуры и духовности непросто, требуются усилия, порой изрядные.
К сожалению, целенаправленно формируется “вау-поколение”, не читающее, в своем большинстве, народных сказок, Чехова, Лермонтова, Куприна, не слышавшее (просто негде) классической, народной музыки, опустившееся по уровню словарного запаса до невежественной Эллочки из “Двенадцати стульев”. Поколение, ориентированное на чувственные удовольствия без ограничений, обязательств и духовных потребностей. А ведь все, что не растет, не развивается, - чахнет. Незаметно, медленно, но чахнет. Многое мы уже потеряли - гордость за свою страну, рабочий класс, например. На большинстве заводов за станками одни пенсионеры. Это трудно восстанавливаемые потери, но федеральная власть почему-то упорно не замечает этих проблем. Однако будем оптимистами, как Мустай-агай. Завершится ненастье, разойдутся тучи - и вновь засияет над Россией солнце. Но само собой это не произойдет…
По сравнению с большинством регионов России, народ в нашей республике живет заметно лучше. Может, это следствие того, что Башкортостан в самые тяжелые годы тянули два могучих коренника: Поэт и Президент.
Проводив Мустая Карима в дальнее странствие, мы потеряли не только Поэта и самобытного Мыслителя, мы потеряли, как мне представляется, духовного лидера, которому доверял народ. Кто теперь равен ему?
4
Мустафа Сафич всегда был внимателен к творчеству собратьев по перу. Испытал это на себе и я.
В 2004 году в журнале “Бельские просторы” (великолепный, кстати, журнал) опубликовали сокращенный вариант моего романа “Скитники”. Вскоре звонит Мустафа Сафич и спрашивает: “Как, Камиль, со временем? Можешь завтра заглянуть, чайку попьем?” На следующий день встречаемся, и каково же было мое изумление, когда увидел на его столе “Скитника”, исчирканного пометками на полях. Сразу бросилось в глаза приятное: “Страшное дело. Однако хорошо!”. (Это он спародировал одного из моих литературных героев.) После доброжелательного обсуждения замечаний я поблагодарил Мустафу Сафича за советы и, почувствовав, что содержание романа задело его сердце, попросил написать предисловие. Он, неожиданно для меня, сразу согласился. Дочь Мустафы Сафича, провожая до лифта, с некоторой обидой, видимо, оттого, что я внешне никак не проявил своего восторга, сказала: “Ты не думай, Камиль, папа не всем предисловия пишет”.
Дорогая Альфия Мустаевна, я это прекрасно понимал! Моя сдержанность проистекала от желания не превращать идущее от доброты согласие Вашего отца в обязательство: не найдет времени написать, ну и ладно, значит, были дела поважней. Но ведь написал-таки! Вот такой он, Мустай-агай, - обязательный и ответственный во всем человек, человек слова.
И снова в памяти всплывают слова “Твоя дорога ведет к солнцу”, но уже с мустаевской раздумчивой интонацией. И мимолетная фраза полувековой давности обретает для меня символическое значение. Она напоминание, что жизнь человека - дорога к Солнцу. И такой она должна бы стать у каждого…
г. Уфа
Салават Асфатуллин Государственник
Каюсь, оказывается, многие годы я недооценивал Равиля Бикбаева. Считал его только поэтом, а их в России всегда было немерено много и даже сейчас наберется несколько тысяч. И отчасти чиновником от литературы - ведь он уже десять лет возглавляет Союз писателей Башкортостана. А все оттого, что, живя далеко от своей “малой” Родины, не имел возможности читать книги Бикбаева, слушать выступления на разных форумах, участвовать в делах СП Башкортостана. Наконец и у меня появилась его книга “Год человека” на русском (издательство “Китап”, 2003 г., 204 с.). Давно не получал такого удовольствия от книги статей, выступлений и интервью. Даже в самом официальном выступлении на самом официозном мероприятии поблескивают жемчужины высокой литературы и вдохновения. Вот, например, статья апреля 1995 года “На что способна литература?”: “Слово может окрылить человека, очистить, освятить его дух. Слово же может унизить человека… превратить его в раба. Всегда ли мы чувствуем ту огромную ответственность, которую возлагает на писателя высокая миссия? …Сколько веков из жизни народов, не закрепленных в их слове, в их художественной летописи, канули в небытие?”. А какую смелость надо было иметь, чтобы в 1995 году написать и напечатать следующее: “Сейчас все фокусы кремлевских “лидеров” нацелены на разрушение достигнутого, построенного, выращенного, на разложение нравственности, национальных традиций, на уничтожение жизненных корней, народных основ”. Слава Богу, кремлевские чиновники прекратили разрушения в политике, останавливают вроде бы и в экономике, но разложение нравственности продолжается, к сожалению, до сих пор.
Актуальным остается и следующий абзац этой статьи: “Полки магазинов и бесчисленных ларьков, киосков с непонятными названиями на американский манер ломятся от заграничных товаров, которые никогда не станут доступными честному труженику. А мои земляки в Оренбургской области не могут продать государству честно выращенный в поте лица хлеб, мясо, молоко! Все это преднамеренно, точнее, злонамеренно вытесняется из рынка. Вот вам новые рыночные отношения!
Зайдите в книжные магазины. Там буквально все завалено бульварным чтивом в красочном переплете, но вы не найдете там ни одной книги башкирских писателей. Для них остались небольшие уголки в двух-трех магазинах Уфы. В других городах и районах республики и того хуже”.
Написано это было о Башкирии, но в гораздо большей степени касается всех регионов России, особенно когда речь идет о продаже книг местных авторов. Что и отличает большого публициста от прочих - в частном случае увидеть целое явление.
Здесь же есть и объяснение, почему поэты и писатели, за редкими исключениями, не протестовали шумно против разграбления народных богатств, чудовищной несправедливости в 1990-х годах. “Литература потрясена, писатели в отчаянии. Большая часть интеллигенции отворачивается от повседневной жизни, от грязной политики, уходит в себя. Это очень опасный для литературы симптом… Меня всегда восхищала не только поразительная художественная мощь русской литературы. Я всегда преклоняюсь перед ней за ее великую человечность, за ее умение воспринимать боль и страдания другого народа как свою боль и свои страдания. Видимо, не знают этих гуманистических традиций русской литературы некоторые спесивые московские государственные деятели, писатели, журналисты”. От себя добавлю: отрицательную роль сыграло и приспособленчество. А помните всеобщее оплевывание отечественной истории в 90-х? Некоторые историки, литераторы, журналисты продолжают эту подрывную деятельность до сих пор. Равиль Бикбаев даже в том очернительском 1995 году ищет выход. Где-то в море публикаций разного толка он нашел выводы канадского россиеведа Фреда Эйдлина: “Ваш взгляд на самих себя убийственен. С ним вы не преодолеете трудностей. Это взгляд обреченных. Когда народу тяжело, он должен сохранять достоинство и уверенность. Надо культивировать это, а не мнение, будто вы ни на что не способны”. И делает вывод: “Очень мудрое предостережение, к которому стоит прислушаться”. И на следующем же выступлении в мае 1995 года на 1-м Всемирном Курултае башкир развивает эту мысль: “Не следует забывать, кто мы, откуда произошли, куда движемся. Не следует терять историческую память… Сегодня нация без книги, без литературы - это нация без будущего. Даже в самых богатых странах книгоиздание, печать, вообще литература и искусство без поддержки со стороны государства, без субсидии правительства не существуют и не могут существовать”. В том же выступлении он поднимает острейшую проблему современной России - пьянство. “Сосланная раньше в ссылку, на каторгу, посаженная в тюрьмы и в этих условиях сохранившая свою духовность, свою гордость (от себя добавлю - и национальную самоидентификацию, несмотря на 300 лет татаро-монгольского ига.
– Авт.), моя нация не задохнется ли сейчас в бутылке? …Башкир, опохмелившись после очередной попойки, не потеряет ли разум?”
Раньше написанное слово служило высшим мерилом правды. Теперь же “книжный рынок захлестнули низкопробное чтиво, пошлость и безвкусица, чернуха и порнография - товар, рассчитанный не на развитие, а на деградацию личности, растление подрастающего поколения. В этом смысле Россия стоит перед серьезной опасностью полной утраты национальной культуры и национального самосознания… Книжный рынок государством потерян. Там в основном господствует частник со своими меркантильными интересами” (статья “Грустное путешествие в мир книг”, апрель 1997 г.). И тут же предлагает выход: “Без возрождения системы государственного распространения книги, без включения в план товарооборота в районах и городах обязательного показателя по книжной торговле… без надлежащего государственного контроля эту важнейшую проблему нашего духовного развития все равно кардинально не решить”. Полностью согласен с ним - не должно писателю ходить, как коробейнику, с сумой своих книг, предлагая их по магазинам, а тем паче самому торговать ими на рынке. Это наказуемо на тонком плане. Разрушение единой системы распространения книг привело к тому, что мы не знаем, что делается в соседних областях, находящихся всего в 100-150 км: в Туле, Брянске и Орле. А может, там появились новые Лесков, Бунин, Куприн?