Журнал Наш Современник 2008 #9
Шрифт:
– Ложитесь подремать у меня. Только вначале Аркашу разбудите и отправьте домой. Если хай поднимет - к морде кулак и фразу: "Сгоришь вместе со своей хазой".
– Это сделаем, - довольно сказал оборонщик.
– Спросите, кто ему велел выкрасть паспорта. Хотя уже неважно. Всё! Усевшись в низкое кресло, я немного подремал. Иван Иваныч вздыхал
на диване. Ночной петух, непонятно откуда взявшийся, пропел побудку.
– Что, брат во Христе Иоанн, ждать третьих петухов не будем.
– Я отошел к рукомойнику, поплескал на лицо.
– Я тебя не спрашиваю, пойдёшь, или нет, с нами - не
– Это бы неплохо, - закряхтел Иван Иваныч.
– Беру обязательство похудеть наполовину. Буду ходить по селу с колотушкой по ночам.
– Молись за нас.
– Это можно и не говорить. Алёшка!
– крикнул Иван Иваныч.
– Пора уже?
– откликнулся откуда-то сверху Алёша. Оказывается, он угрелся на печке. И сейчас легко с нее спрыгнул.
– Лежмя лежал или сиднем сидел?
– спросил я.
– Богатырь!
Мы троекратно обнялись с Иван Иванычем и вышли под тускнеющие к утру звезды. Одна не сдавалась, горела ярко. Мы переглянулись с Алёшей и оба поняли, что вспомнили евангельскую утреннюю звезду.
– Мне, грешному, такое счастье было в жизни - несколько раз видел схождение Благодатного Огня на Гроб Господень. Ты, Алёша, ещё увидишь.
– Дай Бог. Но вот я прямо в отчаянии, - Алёша перекрестился, - как же весь мир не вразумляется, что Господь яснее ясного показывает, что только вера православная истинна, только православным дарится Огонь, как? Все на что-то надеются. Лишь бы без Бога жить. И ведь живут.
Пришагали к моей избе. Я признался себе, что она стала мне дорога. Чем не келья? А село чем не монастырь? А Алёша чем не настоятель? Но даже и в мелькнувшей мысли всё это было так зыбко, как снежный туман над полями. Сейчас надо бежать. Именно так. Добираться до города, на поезд. Если ещё доберемся до города. Но почему-то я думал, что Гусенич нас пощадит. Другое дело Николай Иванович, тот беспощаден.
Далее как в сказке. Подъехал знакомый снегоход, выскочил водитель, вручил мне пакет, козырнул, вскочил обратно в кабину, и снегоход ускользил.
От избы, прямо по сугробам, в одних туфельках, бежала Юля, протягивала мобильник.
– Это вам насовсем. Он вас к телефону, срочно.
– Да.
– Вы же любите врагов своих, что ж вам не пожалеть Денницу?
– Да, это он.
– Он-то враг Бога, так что сам Господь с ним разберется. Слышно было - он вздохнул.
– Понимаю, что вы не хотите того, что движется на Россию. Но тут я не властен. Часы пущены.
– Ничего, не страшно. Они всегда тикают. Но вы им скажите о последствиях. Скажите, что никто никогда Россию не побеждал.
– Кому я скажу? Себе? Но поймите - Россия уходит из истории.
– Значит, и весь мир из нее уходит. У тела есть душа, и у мира есть душа. Это Россия.
– Прощайте, - прервал он.
– Вас проводят. Охрану я выслал.
Я выключил мобильник и… узнал его. Это был тот, что я бросал в урну Ярославского вокзала. Вот с каких пор пасли. Сунул мобильник в карман. Он тут же сдвоенно пискнул. Эсэмэска: "Прошу вас покинуть мои сны". Очень вовремя.
– Ну, что, креационисты, иосифляне. Сверим часы. Увидел я и поэта
– Проснулся? С нами?
– Как же без поэтического обслуживания? Пора, ох пора нам прижать эту антирусскую рать. Еще: У нас со Святослава и Владимира всегда то перестройка, то война. Но Русь, ты посмотри, совсем не вымерла, ещё сильней и радостней она.
Небо начинало светлеть. Восток, как поставленный на плиту, начал разогреваться.
– Нас будут охранять, - сообщил я.
– С автоматами и с лопатами?
– спросил Сергей.
– Почему с лопатами?
– Чтоб сразу и закопать. Все наши таланты и нас. Шутка такая: был бы талант, а лопата - его закопать - найдется.
– Брат Алексей, читай молитву.
Мы сняли шапки и перекрестились, глядя на рассветное небо.
– Святый Боже, Святый Крепкий, Святый Безсмертный, помилуй нас!
2004-2008 гг.
СВЕТЛАНА СЫРНЕВА
зимний холод
Выхожу я в тёмное пространство зимней ночи, длящейся давно, и её морозное убранство звёздным светом всё озарено.
не было ни осени, ни лета, не бывало юности моей. Падают на землю иглы света, иней упадаёт с тополей.
Так тропа туманная, сырая, знойная, зелёная стезя тихо довела меня до края, за которым жить уже нельзя.
Словно тяжкий упадает молот, грозный наступает приговор. Но люблю я этот зимний холод и морозом скованный простор!
СЫРНЕВА Светлана Анатольевна родилась в деревне Русско-Тимкино Кировской области. Окончила педагогический институт. Работала учительницей в сельской школе, корреспондентом и редактором в районной газете. Автор четырёх поэтических книг. Член Союза писателей России. Живёт в Вятке
Рождена среди студёной пыли, я ещё не ведаю сама, как меня спасали и хранили снег, мороз и русская зима;
чем меня дарили поневоле, в снежное закутав полотно. "Студено'ли, девица, на воле?" "Нет, нисколько мне не студено'".
В тиши глухого кабинета историк чуткий воскресит начало тьмы и гибель света, прочтя письмо надгробных плит.
Сидит он за стаканом чая и смотрит, словно с высоты, тысячелетья прозревая сквозь пожелтевшие листы.
С глубинной тайною связаться, покуда город весь уснул, и роковых цивилизаций крушенье чувствовать и гул!
Следить, как полчища народов бредут с востока на закат, костров и виселиц природу определяя невпопад.
Стыдом, слезами ли облиться? Но то ошибки не твои. Ты крупным планом видишь лица детей и гибнущей семьи.