Журнал Наш Современник №4 (2002)

Журнал Наш Современник

— Ожил. Николай Егорович! Ожил, ей-Богу ожил!

Василий открыл глаза. Он лежал на походном операционном столе под юпитерами. Где-то гудел бензиновый генератор. Ему было холодно. Он был частично накрыт операционной синей простынкой. Почему-то накрыта была грудь.

— Способны говорить, молодой человек? — склонился над пехотинцем хирург в золотых очках.

— Я жив? — прохрипел пехотинец.

— Как ни странно, да.

— Ранен навылет, или пуля во мне?

— Вы не ранены в грудь пулей. Просто между листами бронежилета вам проткнуло бок десятисантиметровой деревянной щепой от оконной рамы. Вы, видимо, упали на нее. Пуля же застряла у вас в жилете. Шла уже на излете. Вот она, — сказал медик, протянул ему медную пулю СВД со смятым носиком и положил ее на грудь, на простынку. — А вот с ногами у вас дела похуже... Мы вам их ампутировали. Трубчатые кости были раздроблены в мелкую крошку каким-то тяжелым предметом... Но жить будете.

Василия несли по грязному полю в базовом лагере в Андреевской долине. Несли санитары к вертолету, чтобы отправить на большую землю, заботливо накрыв его несуществующие ноги офицерским одеялом. На “вертолетке” кружили винтами только что прибывшие “Коровы”.

Из них высадился десант питерской морской пехоты. Ребята были в черных морских зимних шапках и бушлатах, но из-за перелета зябко ежились. Морпехи не знали, что рядом с ними, за забором, сложенным из пустых снарядных ящиков, на брезенте в рядок выложены, готовые к отправке в Моздок, а затем в Ростовский холодильник, двадцать “двухсотых”. Это была цена одного дня штурма центра города со стороны 76-й десантной дивизии Ивана Бабичева. Трупы по какой-то никому не известной этике специально отгородили от вновь прибывающих.

Многие “морячки” смотрели, как Василия несут к санитарному вертолету. Глаза тревожно вспыхивали, когда замечали, что раненый уже без ног.

Один морской пехотинец, видя, что Василий на него смотрит, сделал жест рукой на автомате, понятный только воюющим. Он означал — “мы отомстим за тебя, парень!”

Василий приподнял руку и окрестил морского пехотинца. “Выживи, парень!”

20 января 1995 года.

Андрей Воронцов • Неизвестный Крым (Наш современник N4 2002)

Андрей ВОРОНЦОВ

НЕИЗВЕСТНЫЙ КРЫМ

Клочок земли

В сущности, что такое Крым? Клочок земли, двадцать семь тысяч квадратных километров территории... А разговоров о нем, как будто это пол-России. Ну, есть там море, горы, солнце... Но все это и на юге России, слава Богу, еще есть. Или в данном случае важнее “земля и мертвые в ней”, как сказал один французский националист? Севастополь, город русской боевой славы? Но боевая слава, знаете, не бывает избирательной. Помню, как с обидой сказал мне один русский журналист из Днепропетровска: “На Украине, и помимо Севастополя, много городов русской боевой славы. Полтава, Харьков, Киев, Одесса... Почему же вы теперь в России, словно отказываясь от них, твердите одно: Севастополь, Севастополь?” Отчасти, конечно, ясно, почему — Севастополь по-прежнему главная база российского Черноморского флота. Но я считаю явным преувеличением утверждения, что нашему флоту, кроме Севастопольской бухты, негде на Черном море базироваться. Наш регулярный флот на юге был создан почти за сто лет до того, как был основан Севастополь — и где-то же он базировался? Понятно, что Севастопольская бухта удобнее, но за неимением лучшего можно воспользоваться и Цемесской, как в 1918 году. Было бы море, а стоянки для судов найдутся. Нет естественных бухт, можно сделать искусственные. Не в этом вообще дело. Нам в стратегическом отношении в “неудобном” Новороссийске, может быть, было бы удобнее, чем в Севастополе: нет “пригляда” украинской стороны, можно было бы снова разместить на судах ядерное оружие. Но Севастополь, Крым — это нечто большее, чем стратегические расчеты, большее, чем даже боевая слава. Как сладко для русского сердца видеть в Севастополе, Феодосии, Керчи наши флаги — Андреевские или трехцветные! Там, где стоит наш воин с автоматом, оттуда мы еще не ушли, даже если сотня международных договоров говорит об обратном. Право же, в чем-то хохлы по-своему правы, когда требуют убрать из Крыма Черноморский флот. Пока он там, не могут они с полной свободой сказать: наш Крым. Нет, будем откровенны, Севастополь для нас — далеко не в первую очередь важная стратегическая база (разве менее важна была закрытая Камраньская?), это — естественный ограничитель суверенитета Украины . Дипломаты, конечно, в таком духе высказываться не могут, а мне что? Собака лает, ветер носит. Думаю, однако, что и самые “щирые” украинцы говорят не всю правду, когда требуют от русских немедленно убраться из Севастополя. Это — своеобразная разновидность торга в вопросе о долгах за газ и нефть. Ведь наш уход, по сути, означал бы уход славян из центральной и восточной части Черного моря. Турецкий ВМФ уже сегодня сильнее Черноморского флота, а Военно-морские силы Украины, которые я лично имел возможность видеть, это не флот и даже не дивизия боевых кораблей, а, по нашим меркам, бригада. И дело не в малом количестве кораблей у ВМСУ, а в бедности. Даже если бы по соглашениям о разделе флота украинцы получили бы судов больше, то не смогли бы их содержать. Продали бы или разрезали на металлолом... Поезжайте в Балаклаву и посмотрите, что сделали они с уникальной, огромной, вырубленной в скале базой подводных лодок, способной выдержать прямое попадание атомной бомбы. Теперь в иную крымскую пещеру безопасней зайти, чем в этот тоннель... Наше присутствие в Крыму нужно украинцам не меньше, чем нам самим.

Но даже не это — главное. Примерно в таком же духе мы могли бы размышлять о Приднестровье, Абхазии, Калининградской области, Курильских островах... При всей схожести геополитических и стратегических проблем, Крым — нечто другое. Атмосфера, что ли, там какая-то особая... Или статус... Ведь названные “горячие точки” и анклавы все же, что ни говори, находились на периферии нашей истории и географии, а события в Крыму всегда отзывались так, как будто происходили в центре России.

Мы, может быть, даже не вполне осознаем, какое место занимает Крым в нашей истории. Здесь русская цивилизация повстречалась с Грецией и Римом. Первые христиане появились в Крыму еще в I веке новой эры. И восприняли христианство мы из Крыма, где крестился Владимир Святой. “Тмутороканский камень” XI века, второй по древности после Остромирова Евангелия памятник русской письменности (“В лето 6576, индикта 6, Глеб князь мерил море по леду: от Тъмутороканя до Кърчева 10000 и 4000 сажень”) — имеет прямое отношение к Крыму. Многие исследователи считают Тмутораканское княжество, во владения которого входил Корчев (Керчь), одним из первых славянских княжеств на Руси. А Черное море в ту пору

называлось Русским. После татаро-монгольского нашествия еще неизвестно, кто был более опасен для Руси — Орда на востоке или крымские ханы на юге. Поэтому сражение при подмосковных Молодях в 1572 г., когда князь Михаил Воротынский наголову разгромил соединенное войско крымчаков и турок, вдвое превосходящее наше войско, не менее важно было для России, чем Куликовская битва. Петр I, прежде чем пробить окно в Европу на севере, пробил его на юге, совершив Азовский поход. Да и флот наш был создан не на севере, как многие считают, а на юге, специально для взятия Азова. А потом, во второй половине ХVIII века, начались “времена очаковские и покоренья Крыма”, великая битва с Турцией за Таврию, Крым и Кубань, приведшая сначала к восстановлению независимости Крымского ханства, а потом, стараниями блистательного Потемкина, и присоединению его к России. Оценить значение этого события можно, лишь перенесясь на несколько десятилетий вперед, в 1854 г., когда “объединенная Европа” вместе с турками высадила громадный десант не где-нибудь, а в Крыму! Оборона Севастополя, описав которую Лев Толстой прославился на всю Россию... Поражение в Крымской войне, определившее исторический путь России вплоть до 1917 года. И наконец, последний аккорд гражданской войны в европейской части России — изгнание Белой армии из Крыма в ноябре 1920-го... Великий исход интеллигенции из России... В 1941—1942 — героическая, почти годичная оборона Севастополя от немцев, сковавшая на юге немалые силы Гитлера, так необходимые ему на востоке, где шла битва за Москву. И первое после победы под Москвой наступление Красной Армии и Флота — Керченско-Феодосийская операция, завершившаяся трагично. И, наконец, Ялтинская конференция антигитлеровской коалиции в феврале 1945 года: именно ее решения (даже не Потсдамские) стали основой послевоенного устройства мира вплоть до проклятого 1991 года!

Кто только не был в Крыму: тавры, мидийцы, древние греки, персы, скифы, киммерийцы, римляне, византийцы, гунны, сарматы, готы, аланы, хазары, караимы, половцы, русские, генуэзцы, евреи, татаро-монголы, крымские татары, армяне, турки, немцы-колонисты! Бывали эти народы и в других местах исторической России, но чтобы вот так, все вместе, на небольшом клочке земли!.. В двадцати минутах от Бахчисарая, ханской ставки, — древний Успенский православный монастырь, высеченный в горе, а напротив него, по ту сторону долины, горный город Чуфут-кале, бывшая византийско-аланская крепость, а потом оплот караимов-иудаистов... Взойдите на Чуфут-кале, и что увидите вы? Плато Мангуп-кале, столицу средневекового православного княжества Феодоро, последнего осколка Византии в Крыму! А взобравшись на Мангуп-кале... Можно продолжать до бесконечности... Где такое встретите вы?

И еще: из всех описаний Крыма, даже если их оставил представитель древнего народа, обязательно следует, что и до этого народа кто-то жил в Крыму, и не просто жил, а еще и крепости строил, землю обихаживал... Крым, оказывается, вообще изучен только на 25 процентов, и это относится не только к истории и археологии, но и, что меня особенно поразило, географии! Например, в знании о пещерах и пещерных городах Крыма мы недалеко ушли от русских путешествен­ников, посетивших Крым в конце ХVIII века и сразу понявших, что земля эта, хотя и небольшая и находится не так далеко от России, но совершенно фантастическая и неведомая, Терра Инкогнита! Что же касается “белых пятен” в истории Крыма, то приведу характерный пример: все мы знаем, что такое Чонгарский вал и неоднократно видели его в фильмах о разгроме Врангеля, но знаем ли мы, кто его построил около тысячи лет назад?

Сегодня немногие даже из так называемых воцерковленных людей понимают, а почему, собственно, мы — Третий Рим? Только потому, что переняли от Рима Второго, Византии, Православие? Имперскую идею? Или потому, что Иван III привез из Византии жену, Софью Палеолог? В Крыму, среди развалин его византийских церквей и крепостей, начинаешь, наконец, понимать, почему. Узкий перешеек, отделяющий Крым от материка, есть, в сущности, мост между Вторым Римом и Третьим.

“Хощу по-прежнему зде учинити Русь”

Сказать, что Инкерманский монастырь под Севастополем — такое уж неизвестное место, было бы не совсем верно. Теперь его фотографии висят в коридорах крымских поездов. Да и находится он совсем рядом с железной дорогой. Правда, я с удивлением убедился, что есть севастопольцы, которые его ни разу не видели. Видимо, обитель эта открывается не всем.

Инкерман — один из самых древних христианских монастырей на территории бывшего СССР, а Монастырская скала, по всей высоте сплошь усеянная кельями-пещерами, считается прибежищем первых христиан в Крыму. Когда сюда, в инкерманские каменоломни, был в 98 году новой эры сослан властями Рима один из величайших проповедников христианства, святой священномученик Климент, папа римский, рукоположенный самим апостолом Петром, он уже застал здесь около 2000 христиан. По преданию, св. Климент всякий день крестил до 500 язычников, отчего число христианских общин-церквей уже в начале II века увеличилось здесь до 75. Тридцать из них, в том числе 9 монастырских комплексов, обнаружено в скалах Инкермана.

Каменоломни работают и по сей день: вероятно, это самое древнее из действующих предприятий в Крыму. В мягкой известняковой скале прорублен узкий и длинный, с пятиэтажный дом, тоннель, через который грузовики въезжают в ущелье. Неподалеку — товарная станция “Инкерман-1”. Седая древность странно соседствует с деловитой хозяйственной мельтешней. Над силуэтом кран-балки поднимается башня византийской крепости Каламита. Хорошо сохранились ворота и часть стены. VI век! В ту пору мы даже еще не имели своей государственности... Сам Инкерманский монастырь основан, по некоторым сведениям, в VIII веке. Вот древний монастырский дворик, откуда начинается подъем на вершину Монастыр­ской скалы, к Каламите. Здесь растут два бесхозных абрикосовых дерева, обильно усеянных оранжевыми плодами. Абрикосы собирают в мешок какой-то бородатый дед и мальчик, оба довольно оборванного вида. “Дед Архип и Ленька”... Подал им Господь плодов земных... Потом, возвращаясь на автобусную остановку, я видел, как они их продавали на обочине шоссе. Стало быть, и денежек Господь подал... Отведал и я монастырских абрикосов — они были сочные, сладкие.