Журнал Наш Современник №5 (2001)
Шрифт:
Так проявляет себя "дактилоскопия" текста в действии: без учета жизненного опыта писателя и воспоминаний его детства появление на базаре в Татарском болгар-огородников и верблюдов объяснить невозможно.
Биография Шолохова помогает нам уяснить и возникновение "придуманного" писателем поселка Ягодного: за ним - поселок Ясеневка, в котором находилось имение известного на Дону помещика Попова, где жила и работала в услужении мать М. А. Шолохова, Анастасия Даниловна.
"С двенадцати лет пошла в услужение: служила у одной старой вдовы-помещицы" (8, 37), - напишет впоследствии о своей матери М. А. Шолохов.
"В имении Дмитрия Евграфовича Попова мы находим много сходного с имением Листницких, - пишет Г. Я. Сивоволов.
–
Краевед Г. Я. Сивоволов считает, что именно имение Ясеневка явилось прототипом Ягодного.
Информационное поле романа "Тихий Дон", его источниковая база, питающая историко-хроникальное содержание романа, характер его главного героя Григория Мелехова, в основу которого положена судьба Харлампия Ермакова, разветвленная система прототипов, наконец, география, топография и топонимика местности, воспроизведенные в "Тихом Доне", - все это убеждает нас: роман "Тихий Дон" принадлежит Михаилу Шолохову. Только его биография, его укорененность в реальную жизнь вешенской округи времен гражданской войны и первых послереволюционных лет, а также своеобразие и мощь его дарования позволили создать это гениальное произведение. Невозможно представить себе никакого другого писателя, который в силу особенностей своей биографии имел бы возможность соприкоснуться с тем мощным народным преданием и богатейшей народной памятью о трагических событиях времен гражданской войны в Вешенской, которые легли в основу этого великого романа.
А.Беззубцев-Кондаков • Двадцатый век Игоря Фроянова (Наш современник N5 2001)
ДВАДЦАТЫЙ ВЕК ИГОРЯ ФРОЯНОВА
Известный петербургский историк, специалист в области средневековой Руси Игорь Фроянов ныне предстает перед читателем в новом качестве - из-под его пера вышли книги, посвященные истории России XX столетия. Обращение профессора И. Я. Фроянова к проблемам сегодняшнего дня стало для многих неожиданным. Декан исторического факультета С.-Петербургского государственного университета, он является автором многих научных монографий, таких, как "Киевская Русь. Очерки отечественной историографии", "Киевская Русь. Очерки социально-политической истории", "Мятежный Новгород", "Города-государства Древней Руси" (в соавторстве с А. Ю. Дворниченко) и др.
В 1999 году увидела свет книга И. Я. Фроянова "Погружение в бездну", которая является первым научным исследованием, посвященным трагедии разрушения Советского Союза. Со временем появится обширная научная литература о событиях российской политики 1990-х годов. Но уже сейчас несомненно то, что каждый из будущих исследователей нашей эпохи должен будет учитывать опыт И. Я. Фроянова, пройти мимо фундаментального труда "Погружение в бездну" невозможно. По обилию привлеченного материала и глубине проникновения в тему это исследование не имеет равных в новейшей историографии. Не умаляя значение вклада Фроянова в историографию средних веков, все же следует признать, что, прежде всего, работы последнего времени выдвигают петербургского ученого в разряд первопроходцев, и не исключено, что в будущем при упоминании имени профессора Фроянова в памяти русского читателя будут в первую очередь возникать названия книг "Октябрь семнадцатого" и "Погружение в бездну".
Конечно, профессор Фроянов не случайно покинул излюбленную "стихию" средневековой истории. В предисловии он сам говорит, что счел своим моральным долгом "по мере сил и возможностей доискиваться правды", повествуя о новой русской Смуте XX века. Да, нам очень не хватает правды о той эпохе, которая получила имя "перестройки".
Во многом книга "Погружение в бездну" гипотетична и предположительна, но было бы несправедливо ставить это автору в упрек. Наивно думать, будто эпоха гласности раскрыла все документы
Главный вывод книги "Погружение в бездну" состоит в том, что распад СССР - не историческая предопределенность, а преступный умысел, ответственность за который несут конкретные люди. Примечательна надпись на титульном листе книги: "Памяти созидателей и защитников Советской Державы посвящается". Игорь Фроянов пишет так, как ему подсказывают его русское сердце и многолетний опыт исследователя. Такую книгу, как "Погружение в бездну", не напишешь, исходя из одной лишь научной концепции, для ее создания требовались и философское осмысление исторического пути России, и боль за растерзанную родину, и талант публициста.
Почему русский народ никогда не примет капитализм, Фроянов показал в книге "Октябрь семнадцатого". Автор отвергает утверждение советской историографии о "буржуазно-демократическом" характере революции 1905-07 гг. По его мнению, это была борьба русских крестьян "против капиталистической частной собственности на землю". Этот вывод приближает историка к проблемам сегодняшнего дня, когда все настойчивей звучат голоса сторонников передачи земли в частную собственность. Между тем в представлении русского крестьянства издревле земля считалась святым Божьим даром, который может принадлежать лишь всему народу.
"Кто бы как ни относился к Ленину и большевикам, - пишет Фроянов, - нужно все же признать, что именно они помешали антирусским мировым силам реализовать план раздробления России и ликвидации ее как великой державы". И то, что мировым силам не удалось в 1917-м, они осуществили в 1991-м.
Фроянов не согласен с мифом, в который верят многие патриоты, - мифом о том, что падение России началось с горбачевской "перестройки". Геростратовы "реформы" начались не на пустом месте. Фроянов не абсолютизирует ни фактор внешнего враждебного воздействия на СССР, ни внутренние недуги советской системы. Говоря о болезнях, поразивших СССР в послесталинскую эпоху, Фроянов далек от мысли, что все это - смертельные, неизлечимые недуги. Советский Союз не находился в историческом тупике вплоть до самого беловежского "соглашения", когда были, по точному выражению А. Солженицына, "за несколько коротких дней 1991 года обессмыслены несколько веков русской истории". Фроянов развивает идею философа и социолога Александра Зиновьева о "коммунистическом кризисе", который отнюдь не означал гибели всей системы и подлежал разрешению путем внутрисистемного реформирования.
"Едва ли верно представление о том, - пишет Вадим Кожинов, - что крах 1991 года был по своей сути поражением в "холодной войне", хотя последняя, несомненно, сыграла весьма и весьма значительную роль. Она длилась четыре с половиной десятилетия, и даже еще при Сталине пропаганда западных "радиоголосов", несмотря на все глушилки, доходила до миллионов людей" ("Наш современник", 2000, № 5, с. 211). Но решающее значение имело то, что огромная армия коммунистов, почти 20 миллионов человек, покорно приняла и рыночные реформы, и расчленение государства, и ликвидацию партии, почти ничего не предприняв в защиту социалистического строя. Все это как будто дает основания говорить о том, что в современной России исчерпан лимит на революцию, а сам русский народ все более напоминает "нацию рабов" и, по злобному выражению Виктора Астафьева, "мычащее стадо". Но даже самый проницательный ум не сумеет угадать тот момент, когда народ "созреет" для революции, ведь и Ленин накануне Февральской революции не мог предвидеть быстроту, с которой рухнет самодержавие. Вулкан может пробудиться в любую минуту, "нация рабов" разгромит виллы и дворцы "новых русских".