Журнал Наш Современник №6 (2004)

Журнал Наш Современник

А 22 мая умерла супруга Государя Императрица Мария Александровна. Пушкинским торжествам поначалу был дан отбой. В столице и в Москве с досадой говорили, что и 43 года спустя после смерти над поэтом продолжает витать злой рок. Император объявил о полугодовом трауре.

И все же открытие памятника, в конце концов, решили особенно не откла­дывать, правда, провести его надлежало с соблюдением “норм приличия”, без участия членов Царствующего Дома, исключая председателя Пушкинского комитета принца Ольденбургского.

Отмена сформированного специального поезда из Петербурга помешала многим желающим прибыть на торжества.

И вот наступил долгожданный день — 6 июня 1880 года. Вероятно, не было такой газеты и журнала в России,

которые не описали бы праздника открытия первого памятника великому русскому поэту. В этом же году вышла книга “Венок на памятник Пушкину”, в которой отражены Пушкинские дни в Москве, Петербурге и провинции, опубликованы адреса, телеграммы, приветствия, речи, стихи по случаю открытия памятника, отзывы о значении пушкинских торжеств. Так что сейчас, спустя более 100 лет, мы без труда, во всех деталях можем представить себе, как чествовала Россия своего великого сына.

...К 10 часам утра назначен был съезд в Страстной монастырь. К этому времени Тверскую площадь закрыли, и только по специальным билетам можно было подъехать к монастырю. Небо покрывали тучи, накрапывал дождь. Московское духовенство подготовилось к торжествам, словно к великому престольному празднику. Широкая дорога, ведущая к двухэтажному соборному храму, была усыпана зеленью и цветами. Обедню служил знаменитый церковный златоуст — Митрополит Московский и Коломенский Макарий в сослужении епископов Дмитровского Амвросия (Ключарева), Ревельского Николая (Касаткина) (7) и множества духовенства.

Авторитет владыки Макария, Митрополита Московского, был высок не только среди церковных иерархов и верующих, но и в научном мире. Акаде­мик, автор 12-томной “Истории Русской Церкви”. Его ставили наравне с такими выдающимися русскими историками, как Татищев, Карамзин, Соловьев, Ключевский. Владыка Макарий (в миру Михаил Петрович Булгаков) еще в молодости отличался склонностью к самостоятельному мышлению, независимости суждений и небоязни авторитетов. Будучи преподавателем Киевской Духовной академии, он публично не побоялся пойти против ставшей “канонической” в светской историографии версии о причастности Бориса Годунова к убийству Царевича Димитрия. Известно, что именно после утверж­дений М. П. Булгакова некоторые историки вновь занялись детальным изучением этой загадки русской истории.

После литургии и панихиды по рабу Божию Александру владыка Макарий обратился с проникновенным призывом к братской любви и примирению пред памятью великого поэта. Московский златоуст, любивший и хорошо понимавший поэзию, своей миротворческой речью стремился задать духовный тон всем дальнейшим торжествам.

“Все, кому дорого родное слово и родная поэзия, — гулко звучало под сво­дами древнего Алексеевского храма, — на всех пространствах России, без сомнения, участвуют сердцем в настоящем торжестве... А тебе, Москва, град первопрестольный, естественно ликовать ныне более всех: ты была родиной нашего славного поэта, на одной из твоих возвышенностей воздвиг­нут в честь его достойный памятник, и под твоим гостеприимным кровом совершается ныне сынами России, стекшимися к тебе со всех сторон, настоя­щее торжество.

Мы чествуем человека-избранника, которого Сам Творец отличил и возвысил посреди нас необыкновенными талантами и коему указал этими самыми талантами на особенное призвание в области русской поэзии. ...Он поста­вил ее на такую высоту, на которой она никогда не стояла и над которой не поднялась и доселе...

Сыны России! Посвящая ныне памятник знаменитейшему из поэтов... можем ли мы удержаться, чтоб не вознести живейшей всенародной благодар­ности к Тому, Кто даровал нам такого поэта, Кто наделил его такими талан­тами, Кто помог ему исполнить свое призвание? Можем ли не соединиться в теплой молитве от лица всей Земли Русской, да посылает ей Господь ещё и ещё гениальных людей и великих деятелей не только на литературном, но и на всех поприщах общественного и государственного служения. Да

украсится она, наша родная, во всех краях своих достойными памятниками в честь достойнейших сынов своих. Аминь (8).

Более двух часов продолжалась литургия и панихида по убиенном поэте, а тем временем десятки тысяч толпы народа, не вместившиеся под своды монастырского Алексеевского собора, заполняли Страстную площадь. Погода прояснилась. К памятнику, где были устроены эстрады для почетных лиц и трибуны для публики, допускались только приглашенные, а собственно народ теснился за оградительными канатами, многие расположились на балконах, крышах домов, на деревьях.

Когда почетные лица, между которыми находились и члены семьи Пуш­кина, разместились на эстраде, бывший лицеист, статс-секретарь Ф. П. Корнилов зачитал акт о передаче Пушкинским комитетом городу Москве памятника. Акт был вручен городскому голове С. М. Третьякову, брату основателя худо­жественной галереи, который в благодарственной речи дал торжественное обещание свято хранить памятник. В 12 часов 20 минут по знаку московского генерал-губернатора В. А. Долгорукова было снято полотно, покрывавшее памятник, и взору многотысячной толпы впервые открылся образ поэта, изваянный в бронзе. Крики “ура!” заглушили звон колоколов, звуки оркестра и пение хора, которыми дирижировал Н. Г. Рубинштейн. У одного из сыновей поэта, заметили дотошные газетчики, “в три ручья лились слезы”, слезы блестели на глазах у многих.

Началась церемония возложения венков. Длинной вереницей шли делегации учреждений, учебных заведений, обществ, городских цехов со значками ремесел, дети. Всеми было замечено, как И. С. Тургенев поднялся по скользким откосам пьедестала, поддерживаемый молодыми людьми, и прикрепил свой венок к одному из украшений памятника. Вскоре гора венков закрыла весь низ пьедестала. Почетные гости, члены пушкинской семьи напоследок обошли памятник. Начался разъезд. Экипажи направились в сторону Московского университета.

Поднимаются канаты, и на площадь устремляется бурная волна народа. Как писал репортер журнала “Будильник”, “начинается неприглядная, хотя и неизбежная, часть всех открытий и торжеств. Только что поднесенные венки рвутся на части, и лишь некоторые из них удается спасти. Массивная чугунная цепь вокруг памятника, представляющая свитые лавры, прорывается... Но... всё понемногу приходит в порядок... Народ покупает у торговцев ландышей и фиалок и закидывает ими пьедестал памятника...”.

Три дня длились пушкинские торжества. В 2 часа 6 июня они продолжи­лись собранием в Московском университете. В этот же день Городская Дума дала обед в честь прибывших на праздник депутаций, затем был литературный вечер в Благородном Дворянском Собрании и народные чтения в Политехническом музее. 7 июня состоялось заседание Общества любителей российской словесности, 8 июня оно продолжилось. Неизменно почетными гостями торжеств были дочери поэта Мария Александровна Гартунг, Наталия Александровна Меренберг, сыновья Александр и Григорий Пушкины с детьми. На обеде, устроенном московским городским обществом, командир Нарвского гусарского полка флигель-адъютант А. А. Пушкин от имени всех потомков поэта выразил признательность Москве за гостеприимство и радушие.

В Дворянском Собрании открылась Пушкинская выставка, на которой были представлены гравюры проектов памятника великому поэту скульпторов Забелло, Антокольского, Шредера, Иванова, Микешина и Опекушина. Здесь же были выставлены скульптурные и живописные портреты поэта, автографы его произведений и некоторые реликвии: фамильная гербовая печать, табакерка, сабля, знаки масонской ложи, перстни... Стояли на полках прекрасные издания пушкинских сочинений на французском, немецком, итальянском и многих славянских языках. Выставка знакомила посетителей с пушкинскими местами, с его родственниками и друзьями. К сожалению, многое из того, что было на этой первой Пушкинской выставке, мы уже не увидим никогда...