Журнал "Полдень XXI век" 2005 №1
Шрифт:
И тут Калерия Павловна бухнула:
— Иосиф Виссарионович Джугашвили.
Да, именно так она и сказала, ядрён батон.
Си поперхнулась. Я даже понял, каким словом она поперхнулась. Его шепотом выговорил Костик, так что я услышал.
Последовала пауза. Ну, не спрашивать же ее или его, где он живет, кем работает и когда умер? Что вообще можно спросить в такой ситуации?
Си набрала побольше воздуха и спросила, глядя тетке Сталин в глаза:
— Жалеете о содеянном?
— О чем мне жалеть? — раздумчиво, с небольшим акцентом начала Калерия Павловна.
— Да уже осудили, будьте уверены, — сказала Сигма.
— Ви думаете? — спокойно сказала тетка Сталин.
— Расскажите, кто Кирова убил? — вдруг спросила Сигма.
— Николаев его убил. Слушай, зачем детские вопросы задаешь? Об этом в «Истории ВКП(б)» четко написано, — сказала Калерия Павловна недовольно.
Сигма явно растерялась, да и мы тоже.
Она взглянула на часы и сказала:
— Спасибо. К сожалению, наш сеанс окончен.
И выскочила из зала.
Калерия Павловна подобрала свою сумку и проследовала к выходу. Значительности в ней стало на порядок больше. А может, нам так показалось.
Когда мы вышли в магазин, Калерия Павловна как ни в чем не бывало расплачивалась со Шнеерзоном. Он ей выбил чек в кассе на тысячу рублей, и тетка Сталин удалилась, весьма довольная.
— Я как-нибудь к вам зайду, — пообещала она.
— Заходите, всегда вам рады, — улыбался вслед Шнеерзон.
Как только за теткой Сталиным закрылась дверь, Костик подошел к Шнеерзону.
— А вы знаете, кем она была в прошлой жизни? — небрежно спросил он.
— Наверное, акулой. Есть в ней что-то хищное, — улыбнулся Шнеерзон.
— Вы почти угадали. Она была Сталиным.
— Кем? — Шнеерзон побледнел.
— Иосифом Виссарионовичем.
— Где Си?! — взвизгнул Шнеерзон и кинулся в подсобку, а мы побежали на склад.
Си нигде не было. И тогда я, нарушая инструкцию, запрещавшую мне покидать пост, побежал в «Инкол».
Си сидела за столиком и курила. Перед нею стоял почти допитый графинчик водки и рюмка.
Он подняла на меня глаза.
— Вот так, Джин. Доигралась…
— Да что ты… Ну, подумаешь… — неуверенно сказал я.
Я подсел к ней и обнял за плечи, а она положила голову на мое плечо и заплакала.
— Бля, что же я наделала… — шептала она.
Глава 3. Мачик
Вот что было странно: мы все чувствовали, что произошло нечто непредсказуемое и опасное, но на самом деле — почему нам так казалось? Что особенного произошло?
Ну, жила эта тетка Калерия Павловна целых пятьдесят лет с душой тирана, если Си не ошиблась, к слову сказать, или тетка не сумасшедшая. А вдруг чары Сигмы на нее не действуют, а паранойя налицо?
— Да?! — возмутилась Сигма, когда я высказал такое предположение. — Это вы с Костиком только слышали ее ответы, а я же его видела! Усатого, во френче! С трубкой! Видела своими глазами!
Было ощущение гигантского государственного недосмотра. Как же так: умер вождь и тиран, его положили в Мавзолей, потом оттуда вытащили, цацкались с ним — то возносили на щит, то низвергали, кучу бумаги извели… А в это время его душа спокойненько отсиживалась у какой-то неизвестной никому тетки, учительницы черчения?
С одной стороны это доказывало полнейшую свободу души, как оно и должно быть. А с другой — оставалось какое-то чувство несправедливости. Как же так? За что боролись, так сказать? Получалась какая-то совершенно излишняя демократия в распределении душ.
— А если бы он в вошь переселился? — высказал мечтательное предположение Костик. — Мог?
— Выходит, что мог, — подтвердил я.
— Так зависит от этой души что-нибудь или нет?! — вскричала Си. — Сталин-вошь! Это тогда должна быть какая-то чудовищная, совершенно выдающаяся вошь!
— Не обязательно, — сказал Костик. — Только в сочетании с конкретной оболочкой. Возьми воду. Налей ее в клизму. И возьми Тихий океан. И там и там — вода…
— Душа была неопознана. А теперь она опознана — вот в чем дело. И это может выйти нам боком., — сказал я.
Между прочим, Шнеерзон тоже так считал. Он перепугался по самое не могу. С минуты на минуту ждал ФСБ. Сеансы демонстрации светомузыки прекратил. Вообще, непонятно с чего возникла вдруг нервозная обстановка.
Все было бы ничего, если бы Калерия Павловна Джугашвили оказалась умной женщиной. Хотя бы как ее душевный предок. Но она не преминула объявить о своем духовном отце коллегам, те, естественно, сочли ее сумасшедшей, она сослалась на Сигму и… машина завертелась!
К этому времени Сигма обследовала уже примерно две сотни клиентов, желающих узнать происхождение своей души. Так что свидетелей было навалом. А желающих высказаться по этому поводу в прессе еще больше.
Уже через день примчалась корреспондентка «Московского комсомольца».
— Где тут у вас Сталина прячут? — неудачно пошутила она, на что Сигма рявкнула:
— Заткни хавало, сучка!
Не лучшее начало интервью. Фраза, конечно же, попала в газету, где Сигма была обрисована мало того, что шарлатанкой, но и первостатейной хамкой. Шнеерзон кое-как смягчал ситуацию, говорил об экспериментах, ди-джеях, молодежных приколах — короче, нес несусветную чушь, лишь бы выгородить Сигму, то есть себя, конечно, в первую очередь.
Еще через день в «Секретных материалах» вышел разворот с портретом этой дуры Калерии Павловны и аршинным заголовком: «ОНА БЫЛА СТАЛИНЫМ!»
А еще через день к Шнеерзону явился-таки следователь прокуратуры и долго беседовал с ним в кабинете.
Шнеерзон вышел оттуда с душою в пятке, однако Сигма не проверяла — в какой, ей было не до этого.
— Си, пиши заявление, ничего не могу сделать, — сказал он Сигме. — И лучше скройся на время. Наверх пошло, — он воздел глаза к потолку.
Ну да. Всплыло уже в столице, как и полагается всяческому дерьму. Уже какой-то депутат сделал заявление, а другой ему ответил. Уже требовали вмешательства Президента, как всегда.