Журнал «Вокруг Света» №02 за 1980 год
Шрифт:
На первый взгляд задача казалась не такой уж трудной, ибо, по словам индейцев, в болотах, окружающих верховья реки Сан-Хуан и ее притоков, мини-лягушки водились в изобилии. Но яд выделяла кожа лишь живых кокоа, а перевозку в США они вынести не могли. Значит, предстояло найти способ получать его непосредственно на месте и затем отправлять в институт. Как это сделать — неизвестно. Ученые, исследовавшие батрахотоксин, смогли лишь установить, что он легко растворяется в спирте, не теряя своих свойств.
Для начала Марта Латам решила расспросить индейцев чоло, как они изготавливают свои отравленные стрелы. Оказалось, что все делается очень просто. «Ядовитый пот», по их словам, выступает у лягушки, когда она сердится, испугана или если ей сделать больно. Поэтому индейцы насаживают кокоа на палку, подносят к огню и трут кончики стрел о ее спину. Яда одной лягушки хватает на пятьдесят стрел, причем они остаются смертоносными целых пятнадцать лет. После этих объяснений вывод напрашивался сам собой: снять кусочки кожи со спины кокоа и тут же опустить их в спирт, чтобы растворить в нем образовавшийся в это время батрахотоксин.
Теперь предстояло позаботиться о добыче. Куимико, постоянный проводник Марты Латам в ее походах по болотистым дебрям Чоко, предложил перебраться в деревню Плайя-де-Оро в верховьях реки Сан-Хуан, где, по его словам, «маленьких чертей была тьма-тьмущая».
«За годы знакомства с Куимико я привыкла доверять опыту и суждениям моего неизменного спутника, — пишет Марта Латам, — и поэтому согласилась с его предложением. Когда мы добрались до деревни — что само по себе было целым приключением, ибо плыли на не внушающем доверия плоту по бурной реке, где то и дело встречались мели и перекаты, да еще под сильнейшим ливнем, — на берегу нас встречало все ее население от мала до велика. Каким-то непостижимым образом до индейцев уже дошла весть, что я приехала за кокоа, и теперь они все жаждали предложить свои услуги. С помощью Куимико я быстро договорилась о таксе за каждую пойманную лягушку.
Несмотря на уговоры Куимико, советовавшего как следует отдохнуть после утомительного плавания на плоту, я все же отправилась с индейцами в лес. Мне было интересно посмотреть, как они ловят этих смертоносных крошек, которые самим своим видом — две ярко-золотистых полосы на черной спине — словно предупреждали: держитесь от нас подальше.
Я шла вслед за Куимико по узенькой тропинке, петлявшей между кустов и деревьев по поросшей травой болотистой почве. Когда заросли немного поредели, мой проводник остановился, присел на корточки и принялся тоненько посвистывать, слегка ударяя пальцем по щеке: «Щьи... щьи... щьи... щьи...» Потом замолк, прислушался и опять засвистел. После четвертой «трели» откуда-то — мое цивилизованное ухо даже приблизительно не смогло определить направление — послышалось ответное «щьи... щьи... щьи...». Но Куимико сумел это сделать, ибо в то же мгновение прыгнул в сторону, словно настоящая гигантская лягушка, и, подняв фонтан грязи, приземлился на четвереньки посреди редкой травы в добрых двух ярдах от тропинки. Одним молниеносным движением он сорвал лист с ближайшего куста, свернул его кулечком, что-то зачерпнул им в грязи и уже завязывал верхний конец стебельком травы. Начало было положено. Не прошло и получаса, как у меня в сумке набралось уже три десятка таких же кулечков с кокоа. В этой необычной охоте больше всего меня поразило то, как безошибочно определяют индейцы не только направление, откуда раздается посвистывание лягушек, но и расстояние до них. Если добыча находится слишком далеко, чтобы сразу схватить ее, ловец осторожно приближается к кокоа и только после этого совершает внезапный прыжок».
Вскоре Марта Латам убедилась, что Куимико не преувеличивал, когда говорил о «лягушачьем царстве» возле Плайя-де-Оро: их несли десятками с утра до вечера, и миссис Латам приходилось целыми днями сидеть со скальпелем и пинцетом, готовя спиртовой раствор яда. Однообразная, утомительная работа постепенно притупляла осторожность. И вот однажды к вечеру, «сама не знаю, каким образом, я чуть-чуть оцарапала скальпелем палец, — рассказывает Марта Латам. — Машинально я сунула палец в рот, чтобы высосать ранку, и тут же ощутила во рту металлический вкус. Горло перехватила спазма, со лба по лицу заструился холодный пот. «Противоядия нет. Все кончено», — подумала я. Судорожно хватая ртом воздух, легла на стоявший рядом топчан. «Ты можешь дышать, ты можешь дышать», — непрерывно повторяю про себя. Как только горло сдавливала очередная спазма, я из последних сил заставляла себя сделать глоток томатного сока — единственной жидкости, оказавшейся под рукой. Словно в тумане видела в дверях хижины столпившихся индейцев в промокших под ливнем пончо, которые принесли свою дневную добычу. Не знаю, сколько прошло времени, прежде чем утихли спазмы и сознание вернулось ко мне. Каким-то чудом, а скорее всего потому, что успела высосать ранку, пока яд не проник в кровь, я осталась жива».
За время экспедиции Марта Латам обработала 2400 лягушек кокоа. Из спиртового раствора их яда в лаборатории Национального института здравоохранения было получено 30 миллиграммов кристаллического батрахотоксина, которых достаточно, чтобы убить 3 миллиона мышей. Но ученым он нужен, конечно же, совершенно для иных целей. «Пока еще слишком рано делать окончательные выводы, нужны дополнительные скрупулезные исследования. Но есть надежда, — заявил руководитель работ с батрахотоксином доктор Уиткоп, — что в микроскопических дозах яд кокоа послужит основой для разработки новых лекарств, регулирующих сердечную деятельность». Его оптимизм разделяет и Марта Латам, считающая, что смертоносная мини реабилитирует себя.
По материалам иностранной печати подготовила Л. ЛЕВИНА