Журнал «Вокруг Света» №02 за 1989 год
Шрифт:
— Михаил,— спросил я его,— неужели у вас в Нешкане тоже не осталось голубоглазых собак?
— Нет! — ответил он, не поднимая головы от вороха оленьих шкур.— Раньше были. Говорят, даже много было... Сейчас нет. Смешались с овчарками и болонками...
— А что ты знаешь о голубоглазых?
— Старики рассказывали, сильная собака была, красивая...
— А как выносливость?
— По выносливости, говорят, ей не было равных...
Большой Бросок сел на нарты. Видно было, что я задел его за живое. Он достал сигарету и закурил.
— Я давно мечтаю об упряжке из таких собак,— сказал
— Мы объедем, Михаил! Будь спокоен,— сказал я и что есть мочи крикнул собакам: — Ать! Ать! Ать!— Так уверенно крикнул, будто уже сейчас давал себе старт на объезд всей Чукотки.— Не сможем объехать в этом году, объедем в следующем... Но найдем тебе голубоглазых собак или щенков от них. Не найдем у нас в стране, так на Аляске или в Канаде...
В Нешкан въезжали в два часа ночи. Пурга утихла. Редкие уличные фонари обозначили границы поселка. Проехали большую круглую антенну-чашу, которую здесь называют «Москва», деревянную одноэтажную школу с разбитыми спортивными снарядами во дворе, детсад, магазинчик с огромным амбарным замком, общежитие-гостиницу с кучами «подснежников» вокруг — так именуют на Севере пустые консервные банки и прочий мусор, выбрасываемый зимой на улицу. Незаметные под снегом, банки вылезают весной и образуют такие пирамиды, что через них надо перескакивать, если хочешь выйти из дома.
Чистым был только покрашенный двухэтажный дом с флагом на крыше. Здесь разместились поселковая Советская власть, контора совхоза имени 50-летия Великого Октября и службы Аэрофлота.
Наши собаки что есть мочи неслись через весь поселок к домику Мейныринтыргына-старшего. Сейчас их ничто не могло остановить. Домой, только домой! Там дадут поесть. По куску моржового мяса или по целой рыбине. Чукотская ездовая может в пути есть лишь раз в сутки. А если надо, и раз в двое суток.
На ходу я успевал считать упряжки и собак возле домиков. Насчитал не меньше семнадцати, а на крышах сарайчиков, прилепленных почти к каждому домику, успевал заметить нарты — грузовые, прогулочные, спортивные. Лишь нарты да собаки отличали этот поселок от других поселков Крайнего Севера, в массе своей ординарных, давно потерявших национальные особенности.
Первым же вертолетом мы вылетели из Нешкана в Лаврентия, районный центр Чукотки. Только так можно было попасть в северо-восточную часть гигантского полуострова, к поселкам Уэлен и Инчоун. На следующее утро другой вертолет донес нас до желанного Уэлена. Хотелось посмотреть собак и здесь.
Тянули меня сюда и воспоминания. Лет двенадцать назад, во время съемок на Чукотке научно-популярного фильма «Подвиг Семена Дежнева», я ходил по Уэлену, разглядывая привязанных почти у каждого дома ездовых собак. Возле школы бродила собака серой масти. Мы случайно встретились с ней взглядом, и меня поразил цвет ее глаз — они были голубыми. Я хорошо запомнил это, потому что никогда в жизни не видел собак с такими глазами. Моя новая знакомая отличалась от многочисленных ездовых и своей короткой шерстью. Помнится, я подумал тогда, что такая собака должна мерзнуть на Севере. И только много позже узнал, что морозостойкость
Я поинтересовался у местного учителя, откуда взялась голубоглазая собака. Он рассказал, что уэленцы-старожилы поговаривают, будто такие собаки приходят в поселок по льду с Аляски. А сам он полагает, что это потомки тех ездовых псов, которые выживали, когда погибали многие полярные экспедиции первооткрывателей. Соединяясь в вольные стаи, они охотились на нерпу, тюленя, оленей, птиц, мелких животных и, спариваясь с поселковыми собаками, оставляли свое потомство.
В Уэлене мы с Афанасием осмотрели всех ездовых собак и щенков, но голубоглазых среди них тоже не оказалось. Нам ничего не оставалось, как, добыв пару упряжек, отправиться в Инчоун.
Выехали рано утром. Казалось, махнем тридцать верст быстро: в каждой упряжке по десять собак. Но не тут-то было. Выезжали при солнце, а уже через 15 минут началась пурга. Местность пересеченная. Путь лежал по сопкам, берегом океана мимо торосов, по дну замерзшего озера... Тридцать километров преодолевали полдня.
На этот раз мы были без Миши Зеленского. Его отозвали в Лаврентия, куда приехали японские кинематографисты, и Миша был нужен как переводчик. Но с каюром нам снова повезло: Яков Вуквутагин был одним из лучших каюров в Уэлене. Имея мотонарты «Буран», он тем не менее содержал две собачьи упряжки. Яков любил собак. И книги. Особенно по археологии. Познакомившись, мы тут же договорились, что кое-что из книг я ему пришлю из Москвы. В пути я спросил его:
— Скажи, Яков, тебе приходилось ездить когда-нибудь на голубоглазых собаках?
— А как же! Приходилось,— ответил он.— У отца была одна такая упряжка. Хорошие были собаки. Но уж, если зверя учуют, не остановишь... Видно, предки их добывали себе корм сами. Я даже побаивался их. Одна такая натасканная собака могла остановить белого медведя и не дать ему уйти. А сейчас целая свора не всегда способна на это.
— Ну а в Инчоуне, как ты думаешь, не осталось голубоглазых? — спросил я, еще на что-то надеясь.
— Не знаю,— ответил Яков.— Я давно не был там, надо посмотреть...
В Инчоун приехали к вечеру. Управляющий отделением совхоза Валентин Федорович Мирошниченко оказался человеком гостеприимным и пригласил нас с Афанасием к себе в домик. Вуквутагин и второй каюр, попив чаю и отдохнув часок, тронулись в обратный путь. А мы остались ночевать, договорившись, что в Уэлен вернемся на инчоунском транспорте.
Утром, после завтрака, мы сразу спросили Мирошниченко, есть ли в их поселке ездовые собаки с голубыми глазами. Валентин Федорович подкинул в печку несколько поленьев, закрыл дверцу и ответил:
— Я здесь недавно, точно не могу сказать. Одно знаю, в прошлом году была эпидемия чумки, и у нас погибло больше сотни лучших собак. Осталось ли что-нибудь от элитных, не знаю... думаю, вряд ли... А вообще-то упряжек 15—20 у нас в поселке еще найдется, но голубоглазых среди них я что-то не замечал. Вы пройдитесь по поселку, посмотрите нашу звероферму, косторезку, а я поговорю с владельцами собак...
Вернулся Мирошниченко с хорошей вестью.
— Есть! Нашел! — сказал он, улыбаясь.— Целых семь штук... щенки... и все голубоглазые.