Журнал «Вокруг Света» №03 за 1980 год
Шрифт:
На косе вот уже десять лет, как создан охотничий заказник, и, чтобы получить разрешение на посещение этих мест, следовало обратиться к директору лесомелиоративной станции.
Кревсун показался мне человеком мягким, не строгим, но в деле принципиальным. Выслушал Кревсун меня со вниманием. Обещал съездить со мной на косу, но попросил подождать его до обеда, пока не закончит более насущные дела, связанные с доставкой саженцев для посадки из Бердянского лесопитомника. Николай Дмитриевич заехал за мной ровно в час, как и обещал. Выл он в синем мундире лесничего, форменной фуражке с листочками дуба на тулии — на косу он отправлялся и по делам.
На мой вопрос, отчего морская территория, мало имеющая отношения к повышению урожаев пшеницы в этих краях, попала под опеку лесомелиораторов, Кревсун, пожав плечами, ответил, что лесомелиораторам, как, к примеру, и врачам, не к чему выяснять, к какой категории относится земля, если ее надо спасать.
Признаться, этот ответ несколько озадачил меня: разве такой райский уголок, каким мне представлялась Обиточная коса, мог когда-либо нуждаться в спасении?! Но Николай Дмитриевич снял фуражку, потер рукою лоб и категорично отрезал: «Да!»
Миновав город, мы вновь оказались среди полей. Приморск находится в нескольких километрах от моря. В то время, когда закладывался город, никому и в голову не могло прийти, что когда-либо он сможет превратиться в курортный центр. Побережье Азовского моря казалось мало привлекательным для отдыхающих. Лишь в последнее десятилетие нашего века люди обратили внимание, что вода в Азовских лиманах теплее, грязи целебнее, а открытые всем ветрам песчаные пляжи ничуть не хуже черноморских. С тех пор и начался тут курортный бум. Приморск вынужден был повернуться лицом к морю: прямое как стрела шоссе теперь соединяет его с пляжами.
Машина легко взлетела на курган, и перед нами открылась панорама пустынного моря. На пляжах не было видно ни души. Сиротливо маячили грибки, защищавшие в зной от солнца. С ритмичностью телеграфных столбов по всему побережью поднимались здания турбаз и санаториев.
— Лет десять-двенадцать назад, — сказал Кревсун, — всего этого здесь не было. Берег был чист. И наверно, некоторым хозяйственникам плохо спалось от мысли, что зря пропадает вся эта «никудышная» земля...
На Обиточной косе до недавних пор находился поселок рыбаков. Но, когда уловы уменьшились — это связано с зарегулированием рек, уменьшением их стока и осолонением Азовского моря за счет более соленой воды Черного, — покинули косу и рыбаки. И вот тогда, чтобы земля косы напрасно не пропадала, решили ее передать прибрежным совхозам. Те поделили косу на участки и загнали на нее и крупный и мелкий рогатый скот. Коса превратилась в откормочную площадку.
Известно, что, только хорошо зная природу, можно заниматься ее перестройкой и интенсивным использованием ее богатств. В. И. Ленин писал, что «...пока мы не знаем закона природы, он, существуя и действия помимо, вне нашего познания, делает нас рабами «слепой необходимости».
Те, кто осваивал косу Обиточную, похоже, не задумывались над особенностями ее жизни, не учитывали продуктивность пастбищ, не подсчитывали, когда и какое количество скота можно на ней содержать. И в результате через несколько лет пастбища были выбиты. Коса превратилась в пустыню, и на ней появились песчаные барханы.
Однако урок не пошел впрок. Решили устроить на ее берегах утиную ферму. Но на косе не хватало пресной воды, а одомашненные утки погибали во время штормов. Словно вознегодовав на нерадивость хозяйственников, природа взбунтовалась, и однажды в сильный шторм коса оказалась отделенной от берега и превратилась в остров.
На острове остались люди, волны топили уток. Трое смельчаков решили пробиться к острову на тракторе — образовавшийся пролив казался неглубоким. Но на полдороге трактор провалился по кабину...
Тогда-то и появилось предложение передать территорию Обиточной косы на излечение лесомелиораторам.
Машина объехала стороной болото с целебными грязями и хилым кустарником и остановилась перед деревянным шлагбаумом. Через всю косу у самого изначалья ее была протянута металлическая сетка.
— С этого и пришлось начинать, — сказал Кревсун. — Переутомленной земле, как и человеку, прежде всего следует дать покой и отдых.
Пожилая женщина в черном спортивном костюме, выйдя из сторожки, окинула нас недружелюбным взглядом и, не признав начальника, сурово потребовала пропуск.
— Свои, — произнес Кревсун как пароль, и лицо женщины осветилось улыбкой, шлагбаум был поднят, и мы оказались в непроходимых зарослях. Камыш и тростник рос здесь так густо, что порой казалось, будто машина едет по тоннелю. Лишь небо виднелось впереди.
— Три года ждали, — продолжал Николай Дмитриевич. — Поверьте, земля на косе была как утрамбованная колея. Затем появилась первая травка, песчаный грунт задернился. На берегах солоноватых озер и лагун зазеленел камыш...
Временами стена камыша расступалась, и ненадолго открывалась голубовато-зеленая гладь воды. Множество уток-шилохвосток и крякв кормилось на ее поверхности. Легко взмахивая крыльями, проносились чайки.
Увлекшись разговором, мы оба настроились, должно быть, на полное уединение и едва не врезались в грузовик, доверху груженный какой-то зеленой массой. Он возник перед нами как в горах, на повороте. Кревсун едва успел отвернуть, нажав на тормоза.
— Фу ты, черт, — ругнулся он. — Совсем забыл. Бригада тут у нас морскую траву собирает. Комка по-здешнему называется. Не горит, никакая пакость в ней не заводится. Раньше-то ею диваны да матрасы набивали. А сейчас используют как утеплитель при строительстве скотных дворов. Тоже дело. Мы разрешаем. Заодно и берега косы очищают.