Журнал «Вокруг Света» №03 за 1987 год
Шрифт:
Незаметно ветер набирает силу. Сырой туман, мелкая водяная пыль при морозе под 30 градусов и ветре 15—18 метров в секунду. Двигаться в таких условиях становится все труднее. Сбивающие с ног порывы ветра, пронизывающая до костей сырость, слепящая глаза поземка — все словно специально направлено против тебя. Но и это еще не все. Штормовой ветер начал взламывать неокрепшие поля ледяной сморози. Трещины моментально заносит снегом. Все чаще лыжные палки не находят опоры под предательским снежным покровом. Но и остановиться, чтобы переждать разыгравшуюся пургу, нельзя. Лед слишком ненадежен.
Выход один —
Только через несколько часов, выбрав льдину покрупнее, принимаемся за устройство лагеря. В порывах ветер уже достигает 25 метров в секунду. Палатку рвет из рук, кажется, никакая сила не способна сейчас противостоять природе. Однако проходит час-полтора, и палатка надежно, словно огромными шурупами, привернута ледобурами к поверхности льдины. С наветренной стороны мы устроили стенку из вертикально установленных санок, лыж, снежных кирпичей.
Снаружи все ревет, воет, гудит, а в палатке сидят десять усталых человек. Нас ожидает теплый спальный мешок и заслуженный сон часов на шесть-семь.
Но вот проходит ночь, проходит день. А потом еще одна ночь и еще один день. Мы уже выспались на все три недели, которые отделяют нас от конца маршрута. Пожалуй, не осталось ни одной темы для разговора, которой бы мы не коснулись. Выручает «Фрам» в Полярном море» Фритьофа Нансена. Здесь, во льдах, строки из книги великого норвежского полярника находят самый короткий путь до сознания каждого из нас. Здесь мы в тех же условиях, в которых 90 лет назад находился Нансен со своим спутником, и те же льды, и та же пурга.
Оставаться далее в бездействии просто невмоготу. Намечаем для себя последний рубеж — завтрашнее утро. Какая бы погода ни была, свертываем лагерь и продолжаем движение.
В последний день нашего сидения пришел гость. Через оранжевое полотно палатки мы отчетливо видим контуры медведя. Черное пятно медленно перемещается по скату палатки. Медведь явно заинтересован запахами, исходящими от нашего скромного, хотя и праздничного стола. У нашего врача Виктора Ярового сегодня день рождения. Медведь снаружи тыкается мордой в палатку и попадает в плечо Виктора, выбивает из его рук миску.
Чувствуем, что визит несколько затягивается. Поднимаем неимоверный грохот и крик, а я с ракетницей лезу к выходу. К счастью, уже поздно. Медведь, услышав наши вопли, не на шутку перепугался и находился уже метрах в тридцати от палатки. На всякий случай пускаю вдогонку ему ракету, и мишка торопливо скрывается в торосах.
Погода явно идет на поправку, а это значит — завтра снова в путь. Однако мыс Кользат, который еще два дня назад служил нам великолепным ориентиром, куда-то исчез. Неужели нас снесло дрейфом? Штурману нужно как можно быстрее определить наше местоположение...
В течение последующих суток — непрерывные разведки. На поиски дальнейшего пути уходим впятером — Юрий Подрядчиков, Александр Маклецов, Александр Выхристюк, Виктор Яровой и я. Нам удается подойти к самому краю заприпайной полыньи. Картина зловещая. Линии горизонта нет, низкое свинцовое небо сливается
Связываемся по УКВ-радиостанции с лагерем, который разбили на краю полыньи. Там оставалось пятеро наших товарищей: Александр Рыбаков, Юрий Егоров, единственная наша женщина — Татьяна Чукова, Валерий Лощиц и радист Владимир Чураков. Передаем, что попытаемся двигаться вдоль полыньи в юго-западном направлении, в обход пространств открытой воды.
Ступаем на сплоченное и схваченное морозом месиво мелкобитого льда, снежной шуги, «сала». Впереди, насколько хватает глаз, все такие же коварные, предательски-ненадежные поля, разделенные черными трещинами или грядами торосов. С каждым шагом мы все дальше и дальше углубляемся в зону молодого льда. Связь с лагерем через каждые 30 минут. Ребята волнуются, надеются услышать обнадеживающие новости, а их нет. Цвет молодых ледяных полей становится все темнее, а ото значит, что толщина их уменьшается. Вынуждены возвращаться.
Остался только один выход — связаться с вертолетом, ведущим в этом районе ледовую разведку, и просить экипаж перебросить нас через шестидесятикилометровое водное пространство...
Вертолет прилетел ночью. И уже через час посадка на острове Греэм-Белл. Впереди у нас еще около двадцати ходовых дней.
Восемнадцатый ходовой день
В этот день мы вышли на остров Хейса, на полярную обсерваторию имени Э. Т. Кренкеля.
Позади уже около полутора сотен километров, пройденных по архипелагу Земля Франца-Иосифа: Земля Вильчека, пролив Вандербильта, Австрийский пролив, остров Винер-Нейштадт, острова Комсомольские... Ловим себя на мысли, что уже отвыкли от такой быстрой смены географических названий. Ведь на льду ничего этого нет, а здесь — острова, проливы, мысы, ледники, скалы... Айсберги и ледопады.
Исчезло то напряжение, которое мы постоянно ощущали на дрейфующем льду. Исчезло какое-то внутреннее чувство обостренной внимательности, повышенной собранности, готовности к немедленным, решительным действиям. Немного грустно... Грустно, потому что та часть пути, где каждый шаг приносил новые головоломки, осталась позади. Мы словно вышли из дремучей, непроходимой тайги на протоптанные тропинки. Даже солнце, пробивающееся сквозь пелену облачности, встречаешь с каким-то другим чувством. На льду это в первую очередь возможность определить свое местоположение, здесь же — просто хорошая погода.
Гидрометеообсерватория (ГМО) — это несколько десятков домиков, стоящих полукругом на берегу небольшого пресного озера, каким-то чудом нашедшего себе место на самом северном каменистом мысе острова Хейса. Чуть ниже, у береговой кромки острова, еще несколько жилых домиков, «кают-компания», баня, теплица. Теплица самая настоящая, с широкими застекленными рамами, сквозь которые видна буйная яркая зелень.
Вчера, во время шестидесятикилометрового броска от Земли Вильчека к острову Хейса, уже за два десятка километров, мы увидели мачту. Всю оставшуюся часть пути она служила нам маяком в безбрежном море льда...