Журнал «Вокруг Света» №03 за 1997 год
Шрифт:
— Плохие правила, — вздохнул Доминик.
Доминик проводил нас до самого аэропорта в Найроби. Напоследок мы расплатились с ним: туристы обычно доплачивают своему сафари-гиду небольшую сумму из расчета сто-двести шиллингов в день. Я собрал эти деньги и отдал Доминику, а он не глядя сунул их в карман. Разумеется, можно было и вовсе ничего не платить — у гидов неплохая зарплата. Но тот, кто намерен когда-нибудь вернуться в Африку, должен помнить, что они существуют — плохие или хорошие — эти правила, о которых говорил седой кениец. Правила игры...
Андрей Нечаев / фото автора
Кения
Адонис
По
Хочу рассказать о случае, который я назвал бы случаем массовой галлюцинации. Свидетелем, наряду с другими, был я сам — в 1958 году в конце августа в селении Усть-Тырма на реке Бурея, притоке Амура. Наша группа в составе четырех крепких парней готовилась к выходу в тайгу на поиски женьшеня. За день до выхода к нам пришел молодой сухощавый мужчина и представился Николаем Зазюлиным, геологом из экспедиции по разведке полиметаллических руд в районе хребта Урана. Геолог очень понравился нам. Он стал рассказывать о своей работе и о том, какими сокровищами должны обладать недра этого хребта. Никель с серебром, платина, лантан, и все это лежит на глубинах не более 480 метров. Он растолковал нам, что сам хребет — это не цепочка возвышенностей, а обычная равнина в искривленных слоях надземного пространства: непрерывная цепь месторождений создает перераспределение гравитационных сил на поверхности Земли. Нам Николай показался человеком, влюбленным в свое дело, и мы решили, что неплохо было бы взять его с собой. Слово за слово, и он согласился: дескать, он в отпуске, денег на отдых в Сочи нет — почему бы не воспользоваться нашим предложением? При этом он сказал, что сами заработки на женьшене его не интересуют, ему просто интересно побродить вместе с нами в тайге.
Наутро, еще до восхода солнца, мы собрались на берегу Буреи, погрузились в моторную лодку одного из старожилов селенья, чтобы подняться вверх по течению реки, а затем в 40 километрах северо-восточнее свернуть на север в левый приток Бурей, подойти поближе к хребту Урана. К двенадцати дня мы уже были на месте. Двинулись в тайгу. У каждого за плечами груз килограммов под сорок, у Николая, нашего нового знакомого, тоже увесистый рюкзак с верхом из коровьей кожи с шерстью. Ценная вещь — во время дождя поклажа остается сухой. Этот рюкзак был все время перед моими глазами, потому как Николай всегда шел впереди меня. Когда мы сели передохнуть и перекусить, Николай достал из рюкзака две банки тушенки, аккуратно вскрыл их крохотной машинкой с поворотным механизмом и передал нам.
— А ты, Николай? — удивился я.
— Я еще не проголодался. И вообще ем очень мало, — ответил он. Потом он отказался и от ужина. Но когда я спросил его, отчего это он все еще не проголодался, сказал, что уже поужинал.
— Как? — вырвалось у меня.
— Позавтракал сырыми птичьими яйцами. Нашел гнездо, когда ходил в кустики до ветру.
— Ну, брат, ты силен! И часто находишь такие гнезда?
— Не часто, но, когда надо, нахожу. Сами понимаете: надо — значит, надо! — И он рассмеялся настолько заразительно, что мы загоготали вслед за ним. Когда же мы влезли в лямки своих рюкзаков, наш старшой спросил его:
— А женьшень ты находить умеешь?
— Ну, если надо, Ферапонт Семенович, то найду. Думаю, что вон под теми невысокими деревцами он есть, место подходящее.
Мы свернули немного в сторону и не дальше, чем в 80-ти метрах, нашли восемь растений, из которых четыре были пригодны для сушки. Но только было начали выкапывать корни, как услышали:
— Не стоит спешить, — сказал Николай, — я вам найду корни постарше.
И мы сразу же поверили ему... В тот день мы нашли не менее 28 великолепных экземпляров женьшеня.
Вечером у костра, когда мы, воодушевленные своими успехами, судили-рядили — отчего же столь медленно растет женьшень, Николай вдруг сказал без всякого нажима:
— Да нисколько не медленно. Дело в том, что оно появляется, словно из ниоткуда, на 4-6 дней, а затем снова исчезает на три с половиной месяца. Я постараюсь показать вам момент, когда оно исчезает... Вот оно есть, есть, есть, а потом, раз, и его нет.
— А что говорит об этом наука? — спросил Ферапонт.
— А ничего не говорит. Наука отрицает факты, если они не подтверждают теории ученых. Так что все то, о чем мы сейчас говорим, науке совершенно неизвестно, это известно лишь таким натуралистам, как мы. Так называемые ученые сидят в своих кабинетах и высасывают из пальца свои теории, а мы ходим, наблюдаем, размышляем.
Мы немного поспорили, заступаясь за науку, потом легли спать.
Еще через пять дней мы собрали столько корней, что решили возвращаться. Тайга не любит алчных и ненасытных. К этому времени Николай Зазюлин передал нам все банки и шел почти налегке, собрав в свой рюкзак немного образцов камней. Мы шли обратно напрямик к реке, чтобы в каком-либо становище взять лодку и добраться до Усть-Тырмы. Николай то отходил в сторону, то забегал вперед, подолгу что-то рассматривая на земле, на коре деревьев, подбирал камни. На второй день обратного пути, когда мы остановились на время обеда и отдыха, он отошел за гребень холма. Был неподалеку, и мы слышали, как он разбивает молотком образцы пород. О его пропитании мы не беспокоились: он всегда был сыт птичьими яйцами.
И здесь случилось несчастье. Мы немного прикорнули, а когда проснулись, щелканья откалываемых камней не услышали. Бросились к гребню и увидели Николая лежащим навзничь, почти без одежды, с перегрызенным горлом. Должно быть, это была работа тигра. Но почему тигр решил напасть на нашего натуралиста — непонятно. Не должен был он это делать. Ведь Николай был без ружья, а тигр хорошо знает, что человек без ружья — не охотник и не враг, ведь он не разоряет его угодья. И потом, не только странно, но и подозрительно: ведь с тела Николая была снята почти вся одежда. Значит, что же, — сначала титр, а потом хунгуз? Но откуда им здесь взяться? Может быть, местные китайцы?
Решение было единодушным. Вырубить носилки и в две смены нести тело Николая к реке, а там как-нибудь нам помогут добраться до Усть-Тырмы. Но, пока мы вырубали жерди, плели лежак из лозняка, тело Николая исчезло. Исчезло без следа, не осталось даже пятен крови на траве. Мы потратили на поиски остаток дня и заночевали на этом месте, разложив огонь на вершине холма. Было жутковато, но мы на что-то еще надеялись.
Наутро продолжили путь и к ночи следующего дня добрались до дома. На душе у всех нас было скверно. Как же так, пошли впятером, а вернулись, оставив одного там? Да и объяснения в сельсовете не сулили нам ничего хорошего. Но, главное, конечно, мы сожалели о Николае.