Журнал «Вокруг Света» №03 за 2008 год

Журнал Вокруг Света

И водород уже не кажется гостем из будущего, особенно, если посмотреть на мотороллер Hydrofight, созданный фирмой Peugeot в кооперации с Эсслингенским техническим университетом. Да, этот скутер ездит на водороде, запасенном в двухлитровом баллонекартридже, который даже не нужно заправлять — просто обменять на полный, подобно баллончику от пневматического пистолета. Причем вместе с литий-ионной батареей, способной отдать еще 5 кВт, вес скутера получился не больше, чем был у него до переделки.

Берлинский Clever очень похож на амстердамский Carver — по форме, но не по содержанию: все агрегаты свои. Фото автора

Если есть в розетке ток

Разумеется, не было

недостатка и во вполне готовых к серийному производству электромобилях, заряжаемых от розетки. Причем не только на форуме, но и в шанхайских супермаркетах, а значит, и на улицах. Пока в продаже, правда, лишь двухколесные электровелосипеды, зато стоят они от 1 500 юаней (около 5 000 рублей) и могут проехать без кручения педалей до 70 километров! У полноценных электромобилей пробег, понятное дело, больше — на сегодня средний показатель достигает 200. А есть и оригинальные гибриды, вроде Ford Edge W/Hy Series Drive. Приглядевшись, на его боках можно увидеть два лючка: под одним — розетка, под другим — штуцер для заправки сжатым водородом. На батарейках он может пройти первые 40 километров, а потом еще 320 на топливных элементах.

Просто газ

Автомобили, работающие на сжиженном или сжатом газе, давно не редкость. Газ и дешевле, и экологичнее бензина. В Шанхае обратили на себя внимание мотороллеры, бегающие на пропан-бутане по городским улицам (неужто большая экономия?), и концептуальный городской авто… нет, мото… Судите, впрочем, сами, что это. Clever = Compact Low Emission VEhicle for uRban transport, созданный Берлинским университетом, BMW и еще целым рядом партнеров на деньги Еврокомиссии, работает на сжатом природном газе, и главное в нем не скорость, а экономичность, чистота выхлопа и маневренность. Одноцилиндровый моторчик разгоняет его до 60 км/ч за 7 секунд (а вообще на спидометре — 100 км/ч), при том, что выбросы СО2 всего 60 г/км. Сидеть внутри неудобно, особенно сзади, зато впечатления от валящегося набок горизонта в поворотах незабываемые. Говорят, стоить это трехколесное чудо будет около 10 000 евро. Описаний поразительных новинок, увиденных и испытанных на Bibendum Challenge 2007, хватило бы, пожалуй, на целый журнал. Пройдет всего год-другой, и эти новинки превратятся из концептов в серийные авто-вело-мото и многие читатели смогут сами их опробовать. Ждать, судя по всему, придется недолго.

Алексей Воробьев-Обухов

Почему мы доверяем науке?

К этому мы привыкаем с детства, со школы. Даже когда мы чего-то не понимаем, достаточно услышать фразу «ученые доказали» или «с научной достоверностью», и сомнения уходят. Доверие — ценный ресурс, которым многие хотели бы воспользоваться. Разнообразные сомнительные учения надевают маску наукоподобия, стремясь убедить публику в своей правоте. В результате само понятие науки размывается и где-то в глубине сознания зреет вопрос: а почему, собственно, мы ей доверяем? И тут появляются непризнанные «гении», которые с жаром осуждают «косную официальную науку», неспособную воспринять их идеи. Даже самим ученым порой становится трудно разобраться, «где правда, где обман». Встает ключевой вопрос: а почему наука вообще имеет столь привилегированное положение в нашем обществе? Почему в школе тратят время на нее, а не на мифы или эзотерические учения? Да и можно ли вообще отличить настоящую науку от поддельной? Фото вверху LEEMAGE/FOTOLINK

Вопросы доверия относятся к числу самых деликатных и в то же время самых важных в нашей жизни. Доверяете ли вы тормозам своей машины? А правительству своей страны? А своему работодателю, банку, врачу, жене, ребенку, собственным глазам, наконец? Источником доверия обычно служит прошлый опыт. Так, ежедневные восходы и заходы солнца убеждают нас в том, что чередование дня и ночи продолжится и в будущем. Если вам 30 лет, то самолично убедиться в надежности дневного светила вы могли всего около 10 тысяч раз. Это очень мало: если за последний год у вашей машины не отказывали тормоза, считайте, что они проверены в несколько раз лучше.

В повседневной жизни мы ежесекундно полагаемся на огромное множество других привычных явлений: горючесть газа в кухонной плите, растворимость сахара в чае, падение на землю брошенного камня, твердость кирпичей дома, прозрачность воздуха —

список можно продолжать бесконечно, и все его пункты проверены нами примерно в той же степени, как смена дня и ночи. Если бы каждый из них «сбоил» всего раз в тысячу лет, мы ежедневно наблюдали бы чудеса, причем, как правило, неприятные. Удивительная надежность мирового порядка в целом заставляет нас искать в ней проявление относительно небольшого числа высоконадежных принципов. Именно эта идея лежит в основе науки. И поэтому многие бывают шокированы, узнав, что научные теории никогда не доказываются, никогда не опровергаются и вполне могут находиться в противоречии друг с другом и с экспериментом.

«Как же можно доверять такой науке?!» — вправе воскликнуть читатель. На этот вопрос можно дать краткий ответ: «Потому что наука приносит очевидные и полезные плоды и доверие, следовательно, эффективна», а можно — развернутый, раскрывающий внутренние механизмы научного метода, чем мы отчасти и займемся ниже. Хотя наука развивается уже две с лишним тысячи лет, ученые все еще продолжают избавляться от иллюзий относительно того, что представляет собой научное знание. Причем те, кто специально не интересуется философией науки, часто и в наши дни пребывают во власти заблуждений, вскрытых еще в начале прошлого века. Чтобы разобраться в этом, начнем, как говорится, от печки.

Человек-Зодиак — иллюстрирует астрологические представления о связи созвездий с органами тела. Гравюра из книги «Философская жемчужина», знаменитого компендиума средневековых знаний, составленного монахом-картезианцем Грегором Рейшем на рубеже XV и XVI веков . Фото ALAMY/PHOTAS

Астрология

В древности не отделялась от астрономии и заключала в себе исследовательскую программу, предполагавшую наличие причинной связи между небесными и земными явлениями. Основанием для нее была очевидная связь ритмов жизни с годичным и суточным циклами. Стимулировала наблюдения, которые легли в основу сферической астрономии. К XVII—XVIII векам стало ясно, что предположение о причинной связи земных событий с движением планет не подтверждается опытом и несовместимо с новой ньютоновской исследовательской программой. Астрология перестала быть наукой и продолжает существовать, скорее, как психотерапевтическая практика.

Наивная философия познания

Естественные науки описывают окружающий мир и наблюдаемые в нем явления, стремясь объяснить уже случившиеся события и предсказать будущие. Объяснение вносит порядок в наши представления о мире, позволяя заменить множество разрозненных фактов небольшим числом общих правил, которые намного проще запомнить. А главное: чем больше фактов описывает правило, тем выше к нему доверие и тем более оно пригодно для предсказания будущего. Наиболее общие правила удостаиваются особого почетного статуса «законов природы».

В глубокой древности никто не искал их целенаправленно, но некоторые обобщенные правила закреплялись в культуре практикой. Например, знаменитый египетский треугольник со сторонами длиной 3, 4 и 5 единиц, который, независимо от размера и материала, обязательно будет иметь прямой угол. Или не менее известное правило, связывающее разливы Нила с появлением на небе Сириуса. Подобные правила передавались из поколения в поколение без объяснений и обобщений.

Впервые о поиске общих правил и их природе всерьез задумались в Древней Греции. Именно тогда была систематически разработана логика и сложилось представление о математическом доказательстве. Вершиной греческой науки стала аксиоматическая геометрия Евклида, которая и по сей день преподается в школе. Но доказательства, так замечательно работавшие для мысленных математических объектов, были далеко не столь надежны в повседневной жизни. Греческие философы хорошо понимали, что математическая окружность — это совсем не то же самое, что окружность, нарисованная на песке. Поэтому Платон разделил мир на идеальный и реальный. В первом содержатся безупречные общие правила и свойства, доступные нашему мысленному взору, второй же состоит из их грубых воплощений, которые лишь приблизительно следуют идеальным образцам. Познать общие правила можно только умозрительно, пытаясь подсмотреть их в идеальном мире. Попытки вывести их из опыта в несовершенном реальном мире противоречили самому духу античной философии (хотя допускалось, что остроумное наблюдение может навести на правильную мысль и помочь умозрительному познанию).